Мать Сумерек
Шрифт:
Маатхас читал, держа послание дрожащей рукой, а второй раз за разом протирая лицо, как если бы сомневался, не спит ли он. Собрался мгновенно, уже через день выехал со всем кортежем. Хоть в итоге и было решено играть свадьбу в крепости на границе, добираться до места событий Сагромах твердо решил вместе с нареченной. Быть порознь оказывалось действительно невмоготу.
Иввани — и это удивило Бану больше всего — вместе со всеми другими родственниками, Сертом, Даном и еще много кем, убедили Бану, что для торжества нужен подходящий наряд. Затягивать с пошивом некуда. Бану нетерпеливо
В размышлениях о ситуации Бансабира улучила момент сбежать из чертога. На верфи ей всегда рады — это танша давно выучила.
В компании Нома и его подпитой братии Бансабира провела дней пять. В отличном настроении, с песнями, планами и разговорами. Кузен Тал, прибывший на верфь после недавней ходки, кажется, не сердился на Бану за брак Иттаи и обещал вскоре заскочить в чертог к родным, если сестра позволит. Бану против не была, вот только поездку придется на время отложить.
— На верфи должен быть старший, — объяснила она. — А мне очень нужен Ном. Для начала, на свадьбе. Маатхас спрашивал о тебе, думаю, его тоже порадует твое присутствие. К тому же, с кем может быть веселее, чем с моряками, а? — подмигнула женщина.
Ном расцвел и пообещал прибыть.
— А Тал тем временем, — корабел треснул ахтаната по плечу, — попробует постоять у руля на суше.
Тал пожал плечами: что ж, раз надо, все сделает. Бану улыбнулась и извинилась. Как только дела для Нома закончатся, и он вернется на верфь, Тал погостит у родни.
— Да тоже мне дела, — корабел махнул рукой чуточку разочарованно. Веселиться — это, конечно, здорово. Но что-нибудь солидное он бы сделал с куда большим удовольствием, о чем и сообщил.
— И сделаешь, — с чуть изумлённо интонацией пообещала танша. — Мне надо, чтобы ты наведался по ту сторону Астахирского хребта.
Ном поднял брови и с непониманием кивнул.
— Китобойня.
Это заявление объяснило Ному еще меньше, и он поднял брови еще чуть-чуть — как мог.
— Надо подумать, что можно сделать с кораблями, чтобы они были достаточно небольшими и маневренными, но при этом, чтобы люди за борт валились реже. Тут нужна рука опытного корабела, который по одному взгляду на корму понимает, откуда росли руки у того, кто её мастерил.
Ном захохотал.
— Тут, поверьте, танша, и не я сгожусь. Но мысль вашу усек. Когда выдвигаться?
— С нашей свадьбы — сразу.
— Не вопрос, — старикан развел сморщенные ладошки и потешно улыбнулся.
— А ты, Тал, когда будешь в чертоге, зайди ко мне, обсудим и для тебя первое серьезное дельце.
Тал молча ткнул себя в грудь: дельце для меня? Бану пожала плечами: ну да.
— Я думал, мне главное тут со всем разобраться.
— Да какой из тебя мореход, если ты не ходишь дальше пролива Великаний Рог? — посмеялась тану, понимая, что совсем не смешно: ходить до морских границ с Орсом — не перепелов ощипывать.
— Надо бы заслать его в Мирасс, — Бану посмотрела на Нома. — Мне нужна партия стали и несколько твердоруких кузнецов для неё. Посмотрим, как пойдет забой на севере, если заменить все оружие и гарпуны.
Ном прищурился, глядя на Бану, поджал губы. Потом поднял палец, потряс им и заулыбался с самой хитрющей физиономией.
— А-а-а-а, — протянул он совершенно непонятно. — Вот чего, танш’, да?
Бансабира понятия не имела, о чем речь, и потому просто согласилась: да, вот того.
Вскоре вернулась домой, найдя в чертоге ту же неразрешенную распрю. Все казалось идиллией, если бы Бансабира не спрятала горестную необходимость выбирать между двумя дорогими мужчинами.
Когда пришла весть с юга Пурпурного танаара, что один из гарнизонов выстоял против набегов Раггаров не без труда, решение, наконец, отыскалось. А когда почти следом привезли депешу из Серебряного дома, нашлась и решимость к действиям с необратимыми последствиями.
Этер Каамал женился на очередной девчонке из дома Раггар. Тихо, тайно, поспешно. И так, что теперь и нападки Раггаров и вообще все происходящее как-то отчетливо и будто по волшебству вставало на свои места.
— Вы уверены? — спросил Серт, когда Бану попросила позвать ей Руссу.
Танша выгнула бровь.
Было за полдень четыре часа. Русса стоял перед ней другим человеком — обросший, похудевший. Виноватый и решительный одновременно. Нижняя челюсть заметно выдавалась вперед, выражая твердое намерение мужчины отстаивать правоту.
— Принесите еды, чая, молока, таз с водой, полотенец, мыла и бритву, — велела Бану. Все время, что Серт поторапливал прислугу, брат с сестрой не шевелились и не говорили ни о чем. Русса, ожидая, взмок.
Когда принесли бритвенные принадлежности, Бану молча усадила брата на табурет и принялась удалять жесткую черную бороду. Зарастал Русса густо, до середины щек. И сейчас женщина действовала медленно и мягко. Мужчина все ждал, ждал, что вот сейчас она намеренно неосторожным движением рассечет горло. За ней станется.
Руссе было стыдно признаваться в этом себе, но он цеплялся за жизнь.
Бансабира благополучно закончила брить брата, убрала полотенце с мужской груди, обтерла лицо с грубой кожей, указала жестом подсаживаться к столу и села напротив — на привычное место во главе. К еде не притрагивалась, и Русса, виновато опустив взгляд, тоже не смел шевелиться или даже поднимать голову. Он уперся кистями на широко расставленные ноги. Право отстаивать позицию у него было, а вот права говорить в её присутствии первым — нет.
Выжидание давалось мучительно. Невыносимо до ломоты во всех костях. До мерзкого кислотного чувства в желудке, будто его заставили принять яд. Он сглотнул нервное напряжение, ощущая, как дрожат руки и колени, как градом катится пот со лба.
Всю твердую убежденность в собственной правоте оборонять Бану смыло единственным сестринским выдохом, который сказал ему больше, чем она могла бы вслух.
— Бансабира, — Русса не выдержал, вздрогнул, отбросив всякие сомнения, бросился к сестре. Сел напротив женщины на пол, взял за предплечья и щенячьими глазами уставился снизу-вверх.