Матабар
Шрифт:
Несколько раз он застывал, провожая взглядом странные виды. Лошади, не знавшие языка, с закрытыми повязками глазами, тянули повозки, поставленные на длинные палки. Те легко скользили по снегу, останавливались у некоторых домов и что-то передавая. То свертки, то какие-то вещи, то еще что-то.
Открывались лавки и люди вешали объявления со странными письменами.
Арди вчитывался в вывески, пытаясь разобраться, что происходит, но незнакомые названия таили от него свои знания. «Почтовое отделение», «Салун Китти», «Бакалея», «Музей Новой
Все они, пусть и сколоченные из досок, со стеклянными окнами и разноцветными вывесками и навесами, выглядели более-менее одинаково. Разве что, там, где было написано « Шериф» — здание куда более прочное, с железными решетками на окнах и привязанными рядом конями. Ну и « Оружейный магазин компании Бербон», который, кроме размеров, мало чем отличался от «Шерифа».
Солнце уже сделало несколько шагов, а Арди только-только пробрался через город на его окраину, откуда виднелись бесконечные равнины заснеженных степей и прерий. Волнами застывшего озера, укрытыми сверкающими снегами, они тянулись к самому горизонту, лишь изредка вспениваясь невысокими, но тягучими холмами. По рассказам Кайшаса — край не менее суровый и опасный, чем Алькада, но и столь же, пусть и по-своему, прекрасный.
Арди отвернулся и осознал себя стоящим на границе невысокого забора. Здесь, вдали от центра Эвергейла, каждый из домов прятался за сколоченными досками высотой под два метра. Такие не удержат любого желающего вломиться, но напомнят, чья территория и кто ей владеет. Забавный способ людей разделять угодья.
Парнишка прикрыл глаза и втянул воздух носом. Да, он не ошибся, именно здесь пахло так, как он помнил. Сдобой, супом из кореньев и оленины, свежим хлебом, а еще — ежевичным пирогом.
Здесь пахло его мамой.
Арди легко перелез через забор и оказался во внутреннем дворе. Достаточно просторный, чтобы уместить два небольших, аккуратных, двухэтажных дома. Но здесь стоял только один такой. С крыльцом из черных досок, где под навесом как раз и находилось то самое кресло-качалка. А еще светил фонарь, внутри которого плясал маленький, масленый огонек. По ту сторону окон виднелись занавески, сшитые из простой ткани и украшенные орнаментами птиц и бабочек. Из дымохода тянулся белый дымок, сливавшийся со снегом, принесенным ветром.
Ухоженные дорожки, выложенные речными камнями, немного припорошило, но их явно часто убирали. А еще вдали стоял сарай. Непохожий на тот, что помнил Арди, но тоже вполне себе сносный, хоть и немного покосившийся.
А еще, здесь не пахло ни собаками, ни кошками, что довольно удивительно, вернее даже — ненормально, потому как на весь Эвергейл Арди не встретил ни одного дома, где не отметился бы домашний зверь.
Лишь здесь…
Арди сделал шаг и вдруг почувствовал что-то в груди. Что-то смутно ему знакомое. Что-то, сродни тому, что он ощущал, когда возвращался в Хижину после лесных разливов. То ощущение, которое он испытывал рядом с Эргаром. Узы одновременно и родственные и нет.
Он почувствовал, как невидимая нить сжала его указательный палец и направила за собой. В обход дома, таясь в отступающем перед солнцем сумраке, пока он не увидел небольшой кухонный двор, куда летом явно выносили стол и стулья. А сейчас там мужчина с широкой спиной душил в снегу маленького детеныша шести зим. Тот дергался и стучал кулаками по бокам мужчины.
Тело Арди среагировало быстрее, чем его разум. Он оттолкнулся и, прыгнув, вперед, обхватил руками шею незнакомца и, как учил Гута, швырнул его через собственный корпус. Вернее — собирался, но его сил не хватило, чтобы оторвать тело взрослого самца от земли — лишь оттолкнуть и кубарем покатиться в сторону от детеныша.
Как же Арди жалел, что сейчас с ним нет его верных когтей. Но и без них, пользуясь тем, что застал добычу врасплох, он не собирался так легко сдаваться. Арди попытался ударить локтем в горло мужчине, но тот, будто ожидая этого, опустил подбородок и локоть Арди, рассекая губу и заставляя кровь прыснуть на лицо и снег, соскользнул в сторону. Охотник же, видя, что добыча скоро придет в себя, плюнул той в глаза и, перевернувшись, заполз за спину. Он обвил ногами пояс, а руки сложил треугольником вокруг шеи добычи.
Вдохнул, выдохнул и, как учил Гута, напряг все тело и потянул на себя. Неважно, насколько он слабее, чем его добыча, пока у него есть преимущество в дыхании — он сможет одолеть и добить свою цель и…
— Не трогай папу! — что-то железное ударило по голове Арди.
Того замутило, перед глазами все поплыло и на мгновение он ослабил охватку. Этого хватило, чтобы добыча вывернулась и, хрипя, отбросила его в сторону. Арди, привернувшись в воздухе, легко приземлился на пальцы ног и рук и, отпружинив, уже бросился было вперед — если не получается руками, он использует науку Эргара и зубами растерзает глотку добыче.
Но еще в прыжке он встретился взглядом с карими, большими, испуганными глазами. Детеныш держал в руках окровавленную лопату и стоял прямо перед хрипящей, поднимающейся на ноги добычей. Детеныш, чье сердце билось в такт сердцу Арди.
Охотник приземлился перед ним и, опустившись на корточки, склонил голову на бок. Так же её склонил и детеныш. Арди вытянул вперед правую ладонь, и детеныш вытянул её тоже.
Арди мигнул.
Детеныш мигнул.
Они смотрели друг на друга и не двигались.
— Эрти, — с трудом произнес Арди.
— Кто… кто ты? — отшатнулся детеныш.
Он собирался сказать что-то еще, но пришедшая в себя добыча вскочила на ноги, встала перед детенышем и вытянула из-за пояса железную палку с деревянной рукояткой. Она чем-то напоминала ту, что держала при себе Окта. Только более… гладкая, с куда большим количеством стали, а по центру у неё обозначились шесть отверстий в вытянутом барабане.
Щелкнул взведенный курок.
— Нет, Келли! Остановись!