Меч Баа Ци
Шрифт:
Герди с одной стороны, еще какой-то мужик с другой аккуратно подняли раненного и потащили в дом к воеводе. Тот щедро предоставил в нем лучшее место своему дорогому гостю.
— И все же, для чего она там… — пробормотал Аня. Только сейчас прошла горячка поединка и начала сказываться усталость. Силы стремительно покидали его, он уже начинал клевать носом. Укладывали его на ложе уже спящим.
Хрррясь!
Ночную тишину нарушил сочный резкий хруст древесины. Люди обернулись в сторону городской стены, где не так давно Мечтатель сразился с Темной душой. Огромный участок длинною метров
— Ага, вот для чего! — запоздало догадался Мараш.
Глава 39. Ультиматум
— Улетела, значит, — прохрипел Мечтатель, потирая перевязанный живот. — Я надеялся, что ее там на куски разорвет. Живучая! Ну или мертвячая.
В окошко пробивались первые лучи утреннего солнца, со стороны рухнувшей стены слышались стуки топоров и ругань надзирающего за восстановительными работами руководства. Мараш на конструктивную критику исполнителей был горазд, оттого его речь, насыщенная яркими образами действия и эпитетами, лилась нескончаемым потоком. Возникало даже чувство, что она заменяет работникам бодрую мотивирующую радиотрансляцию.
— Эта самая Темная душа… Она мертвая, что ли? — не понял Герди. Он пришел к товарищу по приключениям со жбаном кваса и ломтем хлеба, что передали Ане заботливые лавочницы. Впрочем, от кваса Герди и сам не отказался, как пришел, налил большую чашку и выпил одним залпом. Хоть как-то снять похмелье после вчерашнего застолья. Мечтатель отпил чуток в глубокой задумчивости.
— Тут такое дело: я использую энергию разума и жизни. Она использовала что-то совершенно обратное по качеству и принципу. Безумие и смерть. И когда я ее ударил тнете, я бил по тому, что в ней мертво силой жизни.
— Тяжко для моего понимания.
— Да это я сам себе поясняю, — сказал Аня. — Можешь не принимать близко к сердцу, если чего-то не понял. Вхолостую энергия безумия проявляется, как Околесица. Я считал ее свойства и разработал контрудар.
— В общем, она в тебя лупила чем-то убивающим, ты в нее — чем-то оживляющим. И в итоге ты победил. — подытожил Герди. — Наверное, было жутко прикасаться губами к такому мерзкому существу…
— Не такое уж и мерзкое! — возмутился Мечтатель. — Я регулярно чищу ротовую полость и зубы! Но вообще эротического момента в этом было мало, хотя губы у нее вполне, я бы сказал, приятные на вкус и даже… теплые. Хм. Что-то я только сейчас это вспомнил.
Он встал и прошелся по горнице, проминая скрипучие половицы тяжелым шагом. Герди умолчал, что среди защитников крепости-столицы уже пошли разговоры, будто молодой колдун в ходе ночного рейда напал на Темную душу, оттаскал за волосы и вроде даже изнасиловал, отчего, не выдержав напора и ритма рухнула городская стена, а мертвячка в ужасе бежала, зарекшись когда-либо чинить карну жителям Краснотала.
— Это была та же, что и насылавшая чудовищ на город по мосту нереальности. Я ее признал. Та же. — затем он в задумчивости продолжил. — Та же, но не та же.
— Как понять? — попросил конкретики Герди.
— Отец
— Значит, где-то есть оригинал?
— Каждая из них и есть оригинал, судя по тому, что я видел — вполне себе цельная личность. Умеет летать, умеет говорить, выполняет поручения командиров боевых групп. Как видишь, способна к диверсионной деятельности.
— Значит, их не пять осталось, их как было семь, так и есть семь.
— Их осталось семь, — согласился Мечтатель. — Но из этих семи в одной уже поселилось что-то живое, человеческое.
Герди вскочил с места, принявшись собираться, пристегивать меч, что выдал Мараш.
— Трубы! Не слышишь, что ли? Похоже, враги нападают!
— Трубы… рановато что-то, — проворчал Мечтатель. — Ну ладно, беги за Сашей. И между делом сообщи ей так, чтобы слышал ее папаша, мол, сейчас начнется смертельный бой и на нее вся надежда.
— Мне Света глаза выцарапает.
— Это да, — согласился Мечтатель. — Но я готов пойти на такую жертву. Скажешь им, что не можешь иначе, поскольку запуган угрозой превращения в коня. А если они ослушаются, я папашу Саши обращу обратно в овощ. Вот.
Сам он неспешным шагом направился в сторону пролома в стене. Возле нее уже строились доселе сидевшие в тенечке стрелки и копейщики. Виднелись бойцы и на уцелевших стенах, высматривающие что-то вдали. А там вдали обгорелые комли сосен покрывал густой туман.
Мечтатель сначала услышал знакомый мат Мараша и поспешил на голос. Выдернул его из толпы за плечо.
— Что у вас тут? Атака?
— Нет!
— А чего тогда трубил?
— Милой мой! — вздохнул Мараш, разводя руками. — С чего мне и чем трубить, сам посмотри? Я, к счастью, покамест могу своему воинству и без всяких гудков да рожков, криком одним донести все, что я от них желаю и что про них думаю! Это вон там, у моста за рекой кто-то дудит!
Ночь и часть утра не прошла даром — работники сумели залатать наскоро часть стены. Она хоть и оказалась чуть ниже соседних, но и на такую еще попробуй заберись. Еще и кольями усилили. Мечтатель ловко взобрался на возвышение. Всмотрелся в клубящийся туман над обгорелым лесом по ту сторону реки. Все без дураков: и пелена мглы природная, нерукотворная. У самого моста обнаружился и трубач — конный рыцарь с копьем, чей наконечник был нарочито загнут. Видимо, подобным образом демонстрировались мирные намерения.
— Чего ты там надрываешься, солнце мое? — крикнул трубящему парламентеру Мараш, поднимаясь к Мечтателю.
— Кто тут у вас главный? Мне велено передать ему предложение от Магистра Ордена Золотых знамен Рубера Тертиуса!
— Так передавай скорее и проваливай, что ты там копытами мне землю топчешь, — ответил ему Мараш, даже не пытаясь изобразить радушного хозяина.
— Магистр Рубер предлагает тебе и твоим людям сдать город на милость его! И тогда вы останетесь живы! Он призывает вас избежать кровопролития, сложить оружие и покинуть крепость, рекомую Красноталом…