Меч Шаннары
Шрифт:
Меч Шаннары. В самом центре круглой комнаты стояла черная, отполированная до блеска каменная плита — Тяжкая Крепь. Меч был вставлен в нее острием вниз и казался сверкающим крестом из переливающегося золота и серебра. Его мощный клинок ярко вспыхивал в свете солнца, широкими лучами льющегося сквозь высокие зарешеченные окна. Лучи отражались от зеркальной поверхности камня, заполняя всю комнату золотистым сиянием. Никто из пятерых раньше не видел легендарный Меч, но сомнений быть не могло — это он. На мгновение путешественники застыли в дверях, пораженные, не в силах поверить, что, наконец, после стольких тяжких усилий, бесконечных испытаний и опасностей они нашли древний талисман, ради которого рисковали буквально всем. Теперь Меч Шаннары у них в руках! Им удалось обмануть самого Ведуна-Владыку! Медленно, очень медленно они вошли в комнату. Счастливые улыбки сияли на суровых лицах. Усталости как не бывало. О ранах мгновенно забыли. Они благоговейно застыли на месте, не в силах оторвать взгляд от волшебного Меча. Никто не решался сделать последний шаг вперед и вынуть сокровище из каменной подставки. Смертные не смели коснуться священного оружия. Но с ними не было Алланона. И Шиа тоже. И…
— А где Флик? — внезапно спросил Даел.
Только теперь они сообразили, что долинец куда-то пропал. Они оглядели комнату, потом растерянно уставились друг на друга, ожидая каких-нибудь объяснений. Какое-то мрачное предчувствие охватило Мениона. Он резко обернулся к сверкающему Мечу и похолодел. Происходило что-то странное, невозможное. Черная плита Тяжкой Крепи, а с ней и драгоценный клинок, мерцая, растворялись в воздухе, таяли на глазах. В считанные секунды образ рассеялся дымкой в золотистом воздухе башни. Друзья, как зачарованные, смотрели в пустое пространство, где только что был вожделенный Меч.
— Ловушка! Третья ловушка! — закричал Менион, как только оправился от потрясения.
Но за их спиной уже скрипела, закрываясь, массивная каменная дверь, отрезая единственный путь к спасению. Горец со всех ног бросился через комнату, но опоздал. Ловушка захлопнулась. Железные задвижки замка со скрежетом встали на место. Менион опустился на выщербленный каменный пол, сердце его бешено колотилось от ярости и досады. Остальные даже не двинулись с места, с немым отчаянием они наблюдали, как горец, съежившись на полу, спрятал горящее лицо в ладони. Потом приглушенный смех возник будто бы ниоткуда, гремящим эхом прокатился по тихой комнате, отражаясь от холодных каменных стен, издеваясь над глупостью и легковерием своих врагов, над их неизбежным, мучительным поражением.
Глава 17
Клочьями серого тумана уныло-холодное небо севера нависло над горой абсолютной черноты — цитаделью Ведуна-Владыки. Тупые вершины Острого Хребта и Кряжа Ножа выступали как зубья ржавой пилы, отделяя Царство Черепа от остального мира, — непроницаемый барьер для смертной жизни. А между ними стояла Мертвая гора — обиталище Властелина Духов — нагромождение камня, с презрением отвергнутое и забытое, казалось, самой природой. Года и эпохи медленно текли мимо, будто бы не касаясь зловещей горы. Саван смерти давно окутал эти высокие пики, льнул с безжалостной уверенностью к выщербленному камню, неся с собой ауру ненависти ко всему живому, что каким-то чудом еще сохранилось на этой мертвой земле. Роковая эпоха терпеливо ждала своего часа в северном царстве Ведуна-Владыки. Час смерти близился: последние остатки жизни медленно исчезали с поверхности земли. Осталась лишь пустая оболочка того, что когда-то было чудесным и ярким миром, обласканным прикосновением природы.
Сотни пещер гнездились в черепе одинокой горы. Само время, казалось, остановилось там, в неизменном сером мраке, таком же унылом, как и небо без солнца снаружи. Тоннели вились судорожным изгибом змеи, яростно вгрызающейся в самое сердце горы. В сером тумане царства духов все было смертью и тишиной. Во всепроникающем мраке не осталось ни искры надежды, ни единого намека на радость и свет. Однако даже здесь что-то двигалось и жило, но эта «жизнь» не имела ничего общего с жизнью мира смертных. Источником этого подобия жизни была черная пещера у самой вершины горы — гигантский чертог, открытый с севера мутному свечению унылого неба, с видом на бесконечные кряжи неприступных гор, обозначающих северные границы царства. Стены пещеры отсырели; холод вонзался в скалы, как остро отточенный нож. И в этом холоде суетились черные фигуры — любимцы Ведуна-Владыки. Маленькие, бесформенные, они жались к полу молчаливой пещеры, согнутые и подавленные ужасом перед чудовищной мощью их хозяина. Это беспорядочное метание было единственной отрадой их жалкого существования — призраков без разума и воли, безмозглых рабов своего господина. Их стоны и всхлипы разносились по пространству волнами терзающей муки. А в самом центре пещеры возвышался каменный пьедестал — бассейн с черной водой, неподвижной и мертвой. Время от времени одно из согбенных созданий приближалось к нему и осторожно заглядывало в холодную воду, будто бы в напряженном ожидании, но как-то несмело, украдкой. Через мгновение, тихонечко всхлипнув, существо бросалось прочь и вновь смешивалось с сумраком пещеры. «Где же хозяин? Где же хозяин?» — надрывный шепот шелестел в сером пространстве. Черные существа тревожно метались туда-сюда. «Он придет, он придет, он придет», — зловещим эхом доносился ответ. И вдруг воздух в пещере задрожал, будто бы вырываясь из объятий каменного пространства. Туман сгустился и, казалось, пополз к краю бассейна, собираясь в одном месте, материализуясь в гигантскую черную тень. Туман все стягивался и клубился, и, наконец, обернулся Властелином Духов — сгустком тьмы, закутанным в черный плащ, висящий в дрожащем воздухе. Рукава плаща поднялись вверх, но под складками ниспадавшей материи была пустота. «Хозяин, хозяин», — в унисон зазвучали голоса испуганных созданий, и бесформенные фигуры покорно склонились перед ним. Капюшон без лица повернулся в их сторону и слегка наклонился: посреди черноты блеснул огонь удовлетворенной ненависти — две искры в мутно-зеленом тумане, клубящемся в провале капюшона. Недолго смотрел Ведун-Владыка на своих любимцев. Отвернувшись, он тут же забыл о них и уставился в черные воды странного бассейна, ожидая, пока не появится изображение, призываемое им. Через несколько секунд на воде возникла картина: отопительная шахта Паранора, Алланон и его спутники — лицом к лицу со Слугой Черепа. Горящие глаза внимательно смотрели из зеленого тумана: сначала — на долинца, потом — на битву двух темных фигур. До тех пор, пока обе не оступились на краю ямы и не упали в пламя. В этот самый момент какой-то шум за спиной заставил Властелина Духов оторваться от изображения и повернуться. Двое Слуг Черепа вошли в пещеру и молча остановились у входа, ожидая, пока повелитель обратит на них внимание. Но сейчас ему было не до них — Ведун-Владыка вновь обратил взор к водам бассейна. Они тут же очистились, и появилась другая картинка: изумленные члены отряда, вторгшегося в башню, застыли с выражением возбужденного облегчения перед Мечом Шаннары. Колдун подождал еще пару секунд, будто играя с ними, наслаждаясь своим господством над ситуацией, пока его враги медленно приближались к Мечу. Как глупые мыши к сыру в мышеловке. И вот ловушка захлопнулась: на глазах испуганных людишек Властелин Духов разрушил созданную им иллюзию. Дверь башни захлопнулась, навечно заперев незадачливых искателей. Двое крылатых слуг услышали леденящий смех, разнесшийся по пещере.
Даже не повернувшись к ним, Ведун-Владыка резко поднял «руку». Слуги Черепа знали, что нужно делать. Им нужно лететь в Паранор и уничтожить плененного потомка Шаннары. Теперь, когда последний из рода Шаннары будет убит, а Меч находится в их руках, уже не нужно бояться магической силы, превосходящей их собственную мощь. Бесценный Меч уже на пути из Паранора в Северное Царство и очень скоро будет сокрыт в одной из бесчисленных пещер горы Черепа и забыт навсегда. Ведун-Владыка равнодушно смотрел, как двое его слуг неуклюже шаркают по темному полу пещеры. Конечно, эльфийский король Эвентин обязательно попытается перехватить Меч. Только ничего у него не выйдет, а сам Эвентин станет пленником Ведуна. Эвентин — последний великий правитель свободных земель, последняя надежда народов. Что ж, хотя сражение даже не начиналось, оно уже выиграно: эльфийский король — его пленник, Меч — в его власти, последний потомок Шаннары мертв, и Алланон, самый ненавистный из всех врагов, сгорел. В Третьей Битве Народов он, Ведун-Владыка, не потерпит поражения. Он уже победил.
Один взмах рукава — и темные воды стерли изображение Башни Мудрых и плененных смертных. Воздух закрутился бешеным вихрем, и черный призрак вновь растворился в тумане пещеры. Повисла долгая тишина. Потом согбенные существа наконец осознали, что хозяин опять бросил их, выползли из углов и устремились к краю бассейна. Уставясь на спокойную черную воду, они захныкали и запричитали.
В высокой башне Паранора, в самой дальней и теперь уже недосягаемой комнате четверо оставшихся от небольшого отряда, вышедшего из Кальхавена, в подавленном молчании слонялись из угла в угол. Только Дарин сидел, прислонившись к каменной стене, не в силах даже пошевелиться. Рана его разболелась невыносимо. Балинор остановился у высокого зарешеченного окна башни и уныло смотрел на бледные лучики солнца, на пляску пылинок в золотистом сиянии, на невесомые квадраты света на каменных плитах пола. Слабый свет не мог рассеять мрак комнаты. Они сидели здесь уже больше часа, запертые за гигантской, обитой железом дверью. Меч был утрачен, а вместе с ним — и надежда на победу. Сначала все терпеливо ждали, веря, что скоро Алланон доберется до них и спокойно пройдет сквозь каменный барьер, отделяющий их от свободы. Даже звали его, надеясь, что друид услышит их голоса и придет в башню. Менион напомнил своим друзьям, что они потеряли еще и Флика, который теперь, наверное, бродит один по залам Паранора и ищет их. Но время шло. Вера в спасение колебалась, а потом и вовсе исчезла. Хотя никто не произнес этого вслух, но каждый в душе заставил себя признать, что уже неоткуда ждать помощи, что доблестный друид и маленький долинец скорее всего тоже пали жертвами ужасных Слуг Черепа. Что Ведун-Владыка победил.
Менион вновь и вновь думал о Шиа, пытаясь представить себе, что могло случиться с его другом. Они делали все, что было в их силах, если даже не больше, и все равно им не удалось защитить и сохранить одного-единственного человека. А теперь… Ведь Шиа остался один-одинешенек. В диком краю на границе Восточной Земли. Он мог безнадежно заблудиться или вообще погибнуть. Алланон был уверен, что, когда они найдут Меч, найдут и Шиа. Но Меч не найден, и по-прежнему ничего не известно о пропавшем наследнике. Мало того, сам Алланон сгинул, может, погиб в пламени очага друидов, в доме своих предков, а если не погиб, то скорее всего взят в плен и теперь, закованный в цепи, сидит в темном подземелье. Они все здесь сгниют заживо. И все — впустую. Все напрасно. Менион мрачно улыбнулся, жалея, что ему так и не представилась возможность встретиться лицом к лицу с врагом, поднять меч на всемогущего Ведуна-Владыку.
Внезапно предостерегающее шипение всегда настороженного Даела заставило всех остальных замереть на месте. Напряженные взгляды уперлись в массивную дверь. Откуда-то снизу донесся слабый звук шагов. Кто-то поднимался по каменным ступеням. Менион потянулся к мечу Лии и беззвучно вытащил его из ножен. Балинор уже держал свой меч наготове. Все бросились к двери и встали полукругом у входа. Даже раненый Дарин заставил себя подняться на ноги и встал рядом со своими товарищами. Звук шагов доносился все явственней. Наконец кто-то остановился на площадке. Зловещая тишина длилась лишь одно мгновение.
Потом каменная дверь внезапно распахнулась, железные петли жалобно скрипнули под тяжестью плиты. Из темноты выступило испуганное лицо Флика Омсворда. Мечи и булава медленно опустились, как будто изумленные воины, сжимавшие их, были не люди, а заводные куклы. Маленький долинец несмело, как бы с неохотой, вступил в сумрак башни. Тень от высокой фигуры, идущей следом, почти что закрыла его.
Алланон. Это был Алланон.
Все молча уставились на мага. Он подошел к ним, держа руку на узком плече Флика. Пот стекал по лицу друида, толстый слой сажи скрывал его черты. Увидев реакцию остальных, Алланон улыбнулся.