Мечты о прошлом
Шрифт:
– Товарищи! Дорогие вы мои! Дайте переодеться. Холодно!
Какой-то мужчина басом хохотнул и скомандовал:
– Ну, чё встали? Голых мужиков не видели?
Все тут же быстро разошлись, а Андрей, бормоча дрожащим голосом: «Я знаю, город будет, я знаю саду цвесть, когда такие люди в стране Советской есть», быстренько оделся и побежал в гостиницу.
Какое это наслаждение – лежать чистым на белоснежных простынях и под храп и сопение семнадцати соседей по номеру медленно засыпать!
11 мая 1976 года, вторник.
Москвичи уехали рано утром, когда я ещё спал. В 9 часов утра приехали шофёры. Мы от радости даже забыли позавтракать. Хотя завтракать, кроме хлеба, было и нечем.
Простились с Эдуардом. Ему ехать в другую сторону. Экспедиция разбита на несколько партий, а мы с ним в разных. Но, может быть, ещё встретимся. Хотя какое там «встретимся»!
Я познакомился с «нашим» шофёром, т. е. шофёром партии Вадима. Зовут водителя Славой. На вид он ничего, нормальный мужик. Кстати, проживали мы с Эдиком именно в том УАЗе, который направлен в партию Вадима.
Сначала все поехали на аэродром. Но по дороге наша машина отстала. Вокруг на километр ни домика – пустырь какой-то. Машина встала ровно на половине подъёма. Что-то с бензонасосом. Целый час копались в моторе. Измазались, как черти.
Когда приехали на аэродром, там уже никого не было, хотя они обещали нас ждать, если мы отстанем. Денег у меня ни копейки (есть ли у шофёра, не знаю), а до посёлка Большая Коса не меньше 120 километров. Да ещё неизвестно, найдём ли мы там кого-нибудь из наших.
Стояли, стояли и вдруг смотрим – идут Вадим с Надей, а с ними, весело помахивая хвостом, трусит белая с лёгкой рыжинкой лайка Сойка. Вот это удача!
Я с Вадимом и Сойкой сел в кузов, Надя – в кабину, и мы поехали по Енисейскому тракту на север. Тракт этот соединяет Красноярск с Енисейском. Вадим рассказал, что когда-то Енисейск был центром края, но потом не то чтобы захирел, но передал свои полномочия Красноярску. А дорога эта так и осталась Енисейским трактом. Его даже асфальтом покрыли, а теперь покрывают бетонными плитами. Он проложен вдоль Енисея, но реки я ещё ни разу не видел.
Выехали из Красноярска в 13:30, а в 17:30 были уже на месте. В посёлке уже целый день живут двое наших – Николай Никитин и Василий Трофимов. Мы с Вадимом нашли их в гостинице. Они очень разные. Василий статен, бородат, медлителен, на вид неуклюж и чрезвычайно молчалив. По словам Вадима, из него слова не вытянешь. Николай без бороды, невысок, а манеры и речь очень интеллигентного и доброго человека. Вадим сказал, что жена его работает учительницей начальных классов, а дети ходят в музыкальную школу.
Окраины посёлка Большая Коса очень похожи на захудалую деревню с покосившимися избёнками и пыльными улицами. Но посёлок очень большой, и чем ближе мы подъезжали к центру, тем больше он походил на город. Тут есть каменный Дом культуры, каменное здание РК КПСС и РК ВЛКСМ, а также несколько кирпичных жилых домов. Есть также парикмахерская, столовая, кафе, гостиница, магазины культтоваров, автомотозапчастей, продуктов и проч.
Я поселился в гостинице, а шофёр, Вадим и Надя – в конторе леспромхоза. В 7 часов вечера я впервые за день поел (в столовой) и, перед тем как улечься в чистую постель, решил помыться. По причине выходного дня в местной общественной бане я мылся в речушке с дивным названием Косушка. Вдоль берегов ещё лёд, но отступать было некуда, и я смыл с себя всю копоть и сажу, что прилипла ко мне за 10 дней и 4000 километров. Говорят, холодная вода положительно действует на нервную систему. Может быть, это и так, но проходящие по берегу редкие прохожие смотрели на меня как на сумасшедшего.
Здесь очень много пьяных. Может быть, в большом городе их не меньше, но там они как бы растворены в большом количестве народа, а тут, на пустынных улицах, они все на виду.
В 23 часа улёгся в чистейшую постель. Какое блаженство!
Глава 2
О пользе учения, выборе профессии, немцах, фамилиях, браконьерах, о том, как выбирают топоры, а ещё о бичах, отчествах, главных героях и массовке
Полный сил человек пробуждался медленно и с удовольствием. Он, как это обычно бывает, не проснулся с мыслью: «Где я?» или: «Ах, как хорошо, что я сейчас здесь!» Ему было абсолютно безразлично, где он сейчас. Он чувствовал лёгкое движение вокруг, слышал приглушённые голоса, видел сквозь прикрытые веки солнечный свет и наслаждался теплотой и уютом постели, загадочными звуками и светом. В это счастливое мгновение он был человеком мира, проснувшимся в мире, то есть не важно где. Но вот счастливые мгновения пролетели, человек мира открыл глаза, потянулся, сел в постели и увидел заставленную железными кроватями большую комнату. Увидев всё это, он стал Андреем Егоровым.
Всё! Приехали. Так примерно можно выразить чувства путешественника, проснувшегося утром там, куда много дней ехал, плыл, летел или шёл. А потом, само собой, появляется вопрос: что дальше? В данном случае дальше должны быть просеки, столбики, а также пикеты и модельные деревья. Может быть, и ещё что-то? Но и этого
Утро выдалось пасмурным и сырым. К девяти часам все собрались возле гостиницы. Ночью из Красноярска подъехали ещё четыре таксатора, но они ещё спали. Остальных же Мутовкин развёл по работам. Василий и Николай пойдут в лесничество, где местное начальство обещало помочь найти помещение для склада. А Вадим с Надеждой и Андреем поедут на машине искать помещение под штаб. Именно так и было сказано: штаб. Это военное слово значительно повышало, во всяком случае в глазах Андрея, статус предприятия. Пока водитель прогревал двигатель, он спросил Вадима:
– Когда же мы в лесу работать начнём?
Надежда засмеялась.
– Что, не терпится комаров подкормить? Подожди, ни лес от нас никуда не денется, ни мы от него.
Вадим, как начальник, перехватил инициативу и так же весело продолжил:
– Для начала, Андрюха, нужно кое-что сделать. Во-первых, нужно найти дом для штаба, помещение для имущества, разгрузить это имущество, когда его привезёт грузовик из Красноярска; во-первых заложить несколько тренировочных пробных площадей в лесу и провести на этих площадях с таксаторами тренировку; во-первых, распределить имущество между таксаторами и разбросать их по лесничествам. А потом уже и мы с тобой в лес пойдём… работать.
Вадим Сергеевич работу свою любил и уважал. Погружаясь в неё или только говоря о ней, обычно был немногословен и сосредоточен. Но лёгкий и весёлый характер не мог долго прятаться за немногословностью и сосредоточенностью, и тогда оказывалось, что он любит пошутить и посмеяться. Над чем и кем? В основном над нелепыми изъянами окружающего мира и над собой в этом мире. И тогда наставнические поучения превращались в полушутливые беседы о том о сём, – этакий свободный полёт мыслей, собственных теорий и убеждений, рождённых жизненным опытом. А тут ему очень удачно подвернулся молодой наивный мечтатель, обучая которого своей любимой работе, Вадим попутно учил его внимательно смотреть на всё происходящее вокруг своими глазами, делать выводы и не бояться говорить об этом правду, хотя бы самому себе.
– «Во-первых, во-первых». А что во-вторых? Нельзя же сделать всё сразу.
– Нельзя. И ты из себя дурачка не изображай, словно не понимаешь, что всякие бывают фигуры речи и ораторские приёмы. Конечно, все работы будут делаться по порядку, последовательно, но организация этих работ – начало всех начал, и тут всё «во-первых». Как организована работа, такой будет и её результат. Один таксатор написал маленькую, но очень полезную книжку, не книжку даже, а брошюрку про организацию лесоустроительных работ. Если не забуду, а ты ещё и напомнишь, то дам почитать. Любая работа начинается с её организации, и тебе полезно этому поучиться.
– Мне-то зачем? Я же не начальник.
Вадим удивлённо посмотрел на Андрея.
– А сам себе ты не начальник? Будешь в лес собираться, кто за тебя подумает, что с собой брать? Да что там лес, а жизнь? Жизнь свою надо организовывать. Память плохая, тогда список составь. А если и хорошая память, всё равно лучше список составить, хотя бы в уме.
– Скучно по списку жить.
– А ты весёлый список составь: сегодня бал, завтра пир, послезавтра оргия.
Мотор наконец прогрелся. Слава бодро крикнул: «Можно ехать», Надежда, прежде чем сесть в кабину, как наставляющая взрослого сына мать ласково произнесла: «Не ходи на оргии, Андрюша», а Вадим галантно открыл дверцу кабины и, помогая ей взобраться туда, громко, словно не ей, а Андрею, сказал:
– Не мешай молодому человеку развиваться.
– Вадим Сергеевич, а куда поедем-то?
– А поедем-то мы, Слава, поближе к окраинам посёлка, где речка недалеко и дома с банями. Как Надежда увидит интересного человека или я постучу, останавливайся.
Хотя дождя как такового не было, но в воздухе висела невидимая водяная пыль. Поэтому, вероятно, людей, гуляющих по этим самым окраинным улицам, было мало. После третьего опрошенного аборигена Вадиму надоело то и дело выпрыгивать из кузова, и он пошёл пешком. По пути он останавливал редких прохожих, заходил, не обращая внимания на рвущихся с цепи собак, во дворы. Слава не ехал медленно рядом, а стоял, и время от времени догонял уходящего начальника. Андрею стало неловко бездельничать в машине, и на одной из остановок он присоединился к Вадиму. Однако, не надеясь на крепость собачьих цепей и ошейников, заходить вместе с ним во дворы опасался. На его счастье, Вадим был так занят своим делом, что трусость эта осталась незамеченной и рядовой избежал колких комментариев и язвительных шуточек командира.
Через двадцать минут поиска был найден вполне приличный вариант совсем недалеко от конторы лесничества. Но как-то по инерции поиски были продолжены, и ещё через десять минут очередной прохожий подсказал им адрес двух старушек, которые, по мнению прохожего, могли бы помочь с жильём. Вадим зашёл в их дом, а когда через пять минут вернулся, рассказал попутчикам, что они сёстры, зовут их Анастасия Тимофеевна и Анна Тимофеевна. Анастасия старшая. Живут вместе, вместе ведут хозяйство, где кроме огорода, кур и гусей имеются две свиньи и корова. И главное, имеется у них совершенно пустой дом в четыре комнаты, в котором когда-то жила одна из сестёр.