Мечты о прошлом
Шрифт:
– Помнишь, мы вчера с двумя мужиками разговаривали? Ну, которые три вагона с водкой сопровождают. Я с ними плотно скорешился. Короче, Андрюшка, сегодня намечается праздничный банкет. Мы с тобой приглашены!
Эдуард весь светился от распиравшей его радости.
– А-а, – вспомнил Андрей двух заросших щетиной мужиков в кирзовых сапогах и замызганных ватниках. – Так этих сопровождающих два милиционера сопровождают. Какой банкет?
– Вот! – Эдик, словно опытный оратор, придержал главную новость для эффектного финала. – Я, пока ты за лимонадом ходил, ещё и с двумя парнями из Москвы познакомился. Отличные ребята! Они сопровождают военную машину. Ты же её видел, она тут совсем рядом стоит. А в машине этой кроме всяческих удобств в виде телевизора
Андрей слушал напарника молча и думал, как бы спихнуть машины с платформы, потому что за её простой сверх неизвестной ему нормы нужно будет платить. Не ему, конечно, а экспедиции, но всё равно неприятно. За этими размышлениями он даже не удивился тому, что стал Эдику братом.
– Слушай, Эдуард, а ведь вшестером запросто можно наши машины с платформы скатить. Как думаешь, если мужиков этих попросить, помогут?
– А почему нет? Конечно, помогут!
– А я этих парней, которые из радиомашины, видел. Спортивные ребята, подтянутые. В джинсах импортных! Такие джинсы больше ста рублей стоят. Я с ними даже заговорить не решился. Странная собирается компания: мы с тобой – два нищих оборванца, двое мужичков неказистых и два стильных москвича с телевизором и канистрой спирта.
Тут Эдик встал, выглянул зачем-то из кузова, потом сел на место и заговорил вполголоса:
– А знаешь, сколько эти неказистые мужички кроме зарплаты зарабатывают? До трёх сотен!
– В месяц? Хорошо живут, а…
Но Эдик не дал Андрею закончить фразу и, перейдя на шёпот, сообщил:
– Не в месяц. Не в месяц, а за поездку! А за месяц, бывает, они две поездки делают!
Андрей даже присвистнул, но тут же подверг сомнению саму возможность фантастических заработков у подобных людей.
– Это они тебе рассказали? Приврали, конечно.
– Они, они рассказали, кто же ещё? – скороговоркой прошептал Эдик. – Но не приврали. Зачем им врать-то? Официально им очень мало платят. Но они водкой торгуют! За ними только в этом рейсе почему-то менты приглядывают, но они и тут умудрились… это… поработать немного, пока менты в столовую ходили. И знаешь, как они это делают?
– И как?
Андрею стало даже интересно, как это можно что-то продавать из считаных-пересчитаных ящиков и бутылок.
– Есть, конечно, кое-какая норма на бой. Но это всё – мелочь! Андрюха, они водку из бутылок понемногу отливают, водой доливают, а слитую водочку на товарных станциях продают. Все железнодорожники про такие вагоны знают и сами подходят. Дешевле же, чем в магазине!
– Как же они пробки, не сломав, снимают? Хвостик-то, когда бутылку открываешь, всегда если не совсем оторвёшь, то обязательно надорвёшь. Или у них новые пробки есть? Да и новую пробку так же, как на заводе, на место не поставить.
Эдуард завидовал этим мужичкам и восхищался их высокими заработками. Особенно ему нравилась простота решения, казалось бы, нерешаемой задачи, и он спешил похвастаться чужой, но уже кажущейся своей сноровкой.
– Да пробку можно при помощи куска резины снять, не попортив!
– ?
– Полоской резины толщиной миллиметра два-три плотно обхватывают пробочку и просто сдёргивают. А потом на место ставят и телефонным проводом по ободку бутылки обжимают. И всё! Живут же люди!
Эдик сопровождал свой шипящий и свистящий шёпот довольно понятной пантомимой: показывал, как он сдёргивает с бутылки пробку, как отливает немного, доливает в бутылку воду, аккуратно возвращает пробку на место и обжимает её края телефонным проводом.
– Живут же люди, – задумчиво повторил Андрей. – А ты что, уже попробовал с ними этой их… «отливочки»?
– Выпили немножечко, – простодушно признался Эдик. – Только какая «отливка»? Мы старку пили.
– Старка, водка… какая разница? Тайком и понемножечку
– Чш-ш-ш! – испуганно вытаращив глаза, зашипел Эдик. – Чего ты кричишь-то! Придумал тоже: «отливочка»!
– А ты чего перепугался? Они же не боятся, если тебе про свои лихие дела хвастались, – Андрей усмехнулся. – Или они от «отливочки» страх потеряли? Им бы молчать про это.
Возбуждение как-то сразу покинуло Эдика. Он помолчал несколько секунд, потом в задумчивости пожал плечами.
– Да мы и правда выпили по чуть-чуть. А почему рассказали? Не знаю. У меня много дружков в торговле работают. Там все про всех знают, а боятся или нет… Боятся, конечно, но жизнь красивая, Андрюха, она манит, она… она, Андрюха, такая, что ради неё можно и рискнуть.
– Эдик, а кем ты раньше был… я имею в виду работал? – неожиданно для себя спросил Андрей.
Тот помолчал немного, как бы раздумывая, какой степени правды должен быть ответ, но, ничего не надумав, ответил честно:
– Торговля засосала. Как школу закончил, в училище пошёл на фрезеровщика учиться, но так ничего и не отфрезеровал. Торговля засосала. В ларьках торговал, в магазинах то рабочим, то грузчиком… А потом до экспедитора дослужился.
– Интересно?
Эдик удивлённо посмотрел на собеседника.
– Выгодно!
– Тогда зачем же ты в леса подался?
И Эдик ответил так, словно отмахнулся от назойливой мухи:
– Отдохнуть!
Эдик не то чтобы жил когда-то красивой жизнью, но, работая экспедитором на продуктовой базе, много всякого слышал об этой самой жизни, ради которой можно рисковать. И людей, этой жизнью живущих и ради неё рискующих хоть издалека, но видел. Они хорошо одевались, ездили на собственных машинах, отдыхали на черноморских курортах и собственных дачах, но по-настоящему прилюдно никогда не шиковали. Зато внутри своего круга, как рассказывали сведущие люди, денег не считали. Шкафы их трещали от модной одежды, а столы ломились от дефицитных яств. Но сладкие крошки с богатых столов доставались и ему. Коньячок, и колбаска копчёная, и карбонат, и шпроты, и ананасы, и рыбка красная, и такого же цвета икорка бывали иногда и на его столе. Веселился он и в банях по ночам, и таксистам отваливал щедрые чаевые, и аромат томящихся на углях шашлыков был ему знаком. Крошки, крошки, крошки, а к самим столам его как-то не подпускали – туда пробиться не хватало у него ни ума, ни изворотливости, ни наглости. Хотя и на своей ступени торговой лестницы ему было сытно и уютно. Но однажды, одним весенним солнечным утром, лекарство от похмелья – смесь коньяка с шампанским – помешало ему грамотно составить правильные документы, скрывающие лёгкие излишки и пересортицу для получения хорошей маржи. Попался экспедитор. Но удалось откупиться и без последствий уволиться «по собственному желанию». Коньяк с шампанским как-то незаметно заменился сначала водкой, потом портвейном. А потом… потом случайные заработки, разовые удачи, которые случались всё реже и реже. Появились долги, которые чаще всего не с чего было отдавать. И вот докатился до того, что вообще пришлось сматываться из города. Скрыться помогли полевые лесоустроительные работы, куда он впервые совершенно случайно и очень удачно попал три года назад. А потом… потом привык нырять в это убежище вместе со своими долгами и невыполнимыми обещаниями.
– Ну что, Андрей, в гости-то пойдёшь или лимонад пить будешь?
– Пойду! – кивнул Андрей. – И лимонад пить буду.
– Ну как знаешь.
Парни из секретной радиомашины, Антон и Володя, приняли гостей радушно, как братьев по несчастью. Их так же томило ожидание, но их ожидание, в отличие от ожидания пришедших, проходило в почти домашнем комфорте. Мифическая секретная радиомашина оказалась простым военным фургоном, без какого-либо специального оборудования внутри. Но для жизни в ней было всё необходимое: печурка, стол с двумя скамейками, две раскладушки, маленький телевизор, импортный транзисторный приёмник и электрическое освещение.