Мед его поцелуев
Шрифт:
— Красть овец.
— Зачем нам красть овец? — подозрительно спросила она. — Ты ведь не нуждаешься в деньгах.
Малкольм тихо засмеялся.
— Дело не в деньгах. Лэрды скотов крадут друг у друга из мести, или в качестве предупреждения, или даже просто ради забавы.
— И какую же из этих благородных целей мы преследуем сегодня?
— Месть, конечно же. И, отчасти, забаву.
— Месть за что?
— Кое-кто плохо о тебе отзывался. И я хочу поставить его в известность, что не позволю так говорить о моей жене.
Она нахмурилась.
— Кто
Он свернул с дороги на узкую тропинку с кривыми колеями.
— Знакома. Наш добрый друг Фергюсон настаивает на том, что ты гарпия. Не будь он герцогом, я бы убил его за это. Но придется ограничиться кражей овец.
Эмили подавила смешок и понизила голос:
— Если бы я знала, что мы будем грабить Фергюсона, я бы не стала ждать ужина. Могли бы поехать сразу.
— А ты действительно кровожадна, как я погляжу. Хотя и не Борджия. Тебе не хватит тонкости для использования ядов.
— Ну а ты мне кажешься скорее генералом, чем политиком, — заявила она. — Тонкости не хватает не только мне.
Они ехали еще полчаса, время от времени встречая случайных путников, возвращающихся в деревню. Все здоровались с Малкольмом, и все называли его «лэрдом», а не «милордом», — в этом уголке Шотландии старые традиции до сих пор задавали тон. И Малкольм, похоже, знал что-то о каждом из них, словно все они были частью большой семьи, а не просто безликими крестьянами.
Наконец они преодолели низкий холм, и Малкольм остановил коня. За дорогой, по которой они ехали, начиналось пастбище, в центре обглоданное овцами почти до голой земли. Сами овцы сгрудились в центре, низкая каменная ограда не позволяла им разбрестись.
— Будем перепрыгивать? — спросила она.
Малкольм покачал головой.
— Нет, только не на лошади, которой ты не знаешь, и без достаточного света, чтобы видеть, куда ты едешь. Подожди минутку, я сделаю нам проход.
Будь она сильнее, будь она женщиной, которая всеми силами стремится избежать брака, она могла бы оскорбиться на внезапные покровительственные нотки в его голосе. Но азарт от этой эскапады ослабил ее. И тут она поняла его истинные намерения — дело было не в мести, и не в развлечении, и вовсе не в овцах. Он хотел, чтобы она ослабела.
Но сопротивляться приключению, которое словно сошло со страниц ее историй, Эмили не могла.
Малкольм спешился, чтобы сделать проем в ограде. Он работал легко и уверенно, разбирая каменную кладку так, словно каждый день только этим и занимался. Эмили больше нравился спящий в нем гедонист, но она не могла не признать, что и у его обязательности есть привлекательные стороны — смотреть, как движутся его сильные плечи, как напрягаются мускулы под плащом, когда он убирает тяжелые камни, было куда приятнее, чем слышать вздохи какого-нибудь лощеного денди, нюхающего табак.
Закончив с забором, он снова вскочил на коня, жестом пригласив Эмили первой проехать в образовавшийся проход. Она всмотрелась
— Их никто не охраняет? — спросила она.
— Нет. Овец выпускают на лето, кто-то перегоняет их, когда стаду требуется новое пастбище. Но серьезной опасности для овец у нас тут нет. Волки исчезли с этих земель много веков назад.
— И как далеко нужно их угнать? — Эмили уже представляла себе, как случайно спугнет овец и те посыплются с края ущелья. Она не хотела нечаянно их убивать, даже для того, чтобы отомстить Фергюсону.
Малкольм указал на ограду в дальнем конце пастбища.
— Это граница владений Фергюсона, за ней начинаются наши земли. Если мы перегоним стадо на наше пастбище через тот забор, я с утра отправлю пастуха, который соберет их и уведет к дальней границе нашей земли.
— А Фергюсон не сможет украсть их обратно с такой же легкостью? — спросила она, следуя за ним через пастбище к противоположной ограде.
Малкольм опять спешился и начал разбирать новую секцию забора.
— Ты же видела Фергюсона? В делах он дока, но совершенно не разбирается в овцах. Он не заметит, что они пропали, и потом — он забыл поставить на них клеймо, так что не сможет предъявить свои права на них. Проводи он с овцами хоть половину того времени, что он проводит в гардеробе, Фергюсон был бы богачом.
Она рассмеялась. Фергюсон был сказочно богат, но это богатство пришло к нему после внезапного получения английского наследства, а не от материнских земель в Шотландии.
— Я удивляюсь тому, что ты дружишь с этим франтом.
— Осторожнее, дорогая. Если ты оскорбишь его, я могу украсть что-то и у тебя в качестве мести. — Он отбросил очередной камень в общую кучу и сверкнул злодейской улыбкой. — И начну я, пожалуй, с твоего гардероба. Я сожгу все твои нарядные платья, чтобы чаще видеть тебя одетой так, как сейчас.
Эмили покраснела. Он действительно пытался очаровать ее. И, помоги ей небо, ей это нравилось.
Когда с проходом было покончено, он сел на коня и начал показывать ей, как загонять овец.
— Все будет довольно просто. Новый управляющий Фергюсона должен был перегнать их еще несколько дней назад, травы почти не осталось. Как только первые овцы пройдут за ограду и увидят свежую траву, остальные последуют за ними.
Несмотря на отсутствие опыта, Эмили с жаром взялась за дело. Делать Фергюсону гадость оказалось весьма приятно, хотя Малкольм затеял это лишь для того, чтобы ее соблазнить. Если бы она думала, что потеря овец расстроит Фергюсона — или, что куда важнее, Мадлен, — она испытала бы чувство вины. Но владения Ротвелов богатством на юге могли соперничать со всем мятежным Девонширом — и потеря трех десятков овец их точно не разорит.