Мед его поцелуев
Шрифт:
Несколько минут они просто смотрели друг на друга. Малкольм изучал ее с внимательностью хищника, готового убивать. Эмили не смогла бы сопротивляться, даже если бы захотела — и сейчас, когда ее плоть помнила прикосновения его рта, она подумала, что никогда уже не сможет противиться ему.
— Ты удовлетворен? — спросила она.
Его смех был почти болезненным.
— Едва ли. Но теперь я верю, что ты действительно хочешь меня.
Эмили взглянула на его пах, на каменную твердость под плотной тканью.
— А вот я не уверена, что ты хочешь меня, МакКейб.
Она никогда его так не называла. Он выгнул бровь:
— Каких же леди требует доказательств?
Эмили стряхнула жакет, оставшись обнаженной до пояса, поскольку сорочка сбилась до самой талии. Малкольм наблюдал за ней, прищурившись, и явно пытался сдержать себя, когда Эмили притянула его в новый поцелуй. Короткий, но ей хватило, чтобы ощутить его голод и шокирующий привкус самой себя на его губах.
Эмили отстранилась и повторила его слова:
— Если ты хочешь удовольствия, я жду от тебя приказов.
Он хотел ее. Господь свидетель, он хотел ее. Хотел войти в нее, погрузиться в тепло ее тела, ощутить, как она сжимается вокруг его плоти в одновременном оргазме. Хотел ощутить ее губы на своем члене, жаждал нежной пытки ее языка. Она была в его постели, полураздетая, и предлагала ему все до конца.
И он хотел это получить.
Его рука уже двинулась к пуговицам ширинки, но он заставил себя остановиться. Сунул большие пальцы за пояс штанов.
— Я хочу тебя. Но я не могу тебя получить.
Эмили заморгала.
— Я думала…
Она запнулась. С усилием сглотнула и медленно потянула сорочку вверх, прикрывая грудь.
— Я поняла вас неправильно, милорд.
В ее голосе снова звучал лед. Он порывисто обнял ее, прижал к груди.
Эмили попыталась вырваться, но не смогла совладать с его хваткой. Он провел рукой по ее щеке, заправил за ухо выбившуюся прядку. Удержал на месте, склонился к ее уху и зарычал:
— Я хочу тебя, Эмили. Я хочу тебя всегда, везде, всеми способами.
Она задрожала в его руках и уткнулась лбом в его плечо. Но ничего не ответила.
Малкольм скользнул поцелуем по ее шее и ощутил ответную дрожь.
— Эмили, пойми. Будь мы женаты, ничто не заставило бы меня отказаться от всего, что ты мне предлагаешь. Но ты все еще леди. И я не рискну оставлять тебя с моим ребенком до тех пор, пока ты не защищена браком.
Она погладила его по груди, остановила ладонь над его колотящимся сердцем.
— Я в шаге от того, чтобы пристрелить тебя.
Он улыбнулся и опустил голову, спуская ее сорочку и целуя в плечо.
— Прибереги свои пули до времен после свадьбы — тогда понадобится целая армия, чтобы выгнать меня из твоей постели.
Она рассмеялась, и лед растаял.
— Попрошу Алекса добавить к расчетам затраты на ополчение.
— Да будет так, миледи, — ответил он, слегка прикусывая ее ухо. Она выгнула спину, задохнувшись от смеха.
Он не хотел останавливаться. И даже позволил себе несколько минут. Позволил себе целовать ее, творить языком то, чего не мог пока сделать членом, сгорая от удовольствия и пытки. Неважно, что произойдет с ними позже, но это — это наслаждение, это желание, это единение — было настоящим.
Малкольм наконец заставил себя отстраниться. Она застонала, протестуя, но он не мог продолжать. Иначе напряжение в паху просто не даст ему прекратить.
— Хватит, Эмили. Я умираю.
— И поделом тебе, если бросаешь меня вот так, — задыхаясь, ответила она.
Сколько еще женщин из общества могли бы чувствовать так? Эмили была полной противоположностью всему, что он хотел бы видеть в своей будущей жене, но он был рад, что не получил желаемого. Малкольму вспомнились слова Аластера о том, что в долге можно находить удовольствие.
С Эмили невозможно было сказать, где заканчивается долг и начинается наслаждение.
— Четыре дня, дорогая. До нашей свадьбы осталось четыре дня. Мы сможем дотерпеть до нее.
Насчет себя он не был уверен, и лицо Эмили говорило о том же. Но в ее глазах снова появилась тень, которая, отступая во время его ласк, всегда возвращалась.
— Как я могу быть уверена, что между нами всегда все будет как сегодня?
— Никак не можешь, — ответил он, с трудом себя сдерживая. — Никто не в силах предвидеть будущее. Но если ты оставишь меня, ты никогда не ощутишь ничего подобного. Лучше уж знакомый дьявол, дорогая.
Она закрыла глаза.
Он ждал. Не осталось больше ни аргументов, ни сил, которыми он мог бы убедить ее забыть о фантазиях по поводу побега от свадьбы. Он не был настолько благороден, чтобы не использовать все возможности. Алекс ни за что не позволит ей оставить Шотландию девой, если узнает, что с ней сегодня произошло. Но он оставил ей время подумать, самой принять окончательное решение. Малкольм предпочитал дать ей свободу выбора, не выбирать за нее, что вызвало бы только ненависть.
Наконец она открыла глаза, ответив ему прямым взглядом. Малкольм вздрогнул от новой вспышки желания. Ее взгляд был открытым, вызывающим — взгляд равной соперницы, а не подчиненной хрупкости большинства дебютанток. Он был не против ее покорности, но вызов, который она бросала, буквально сводил его с ума.
— Ты уже обсудил все условия с Алексом, — твердым и чистым голосом сказала она. — Но я хочу добавить собственные пункты.
— Не думаю, что ты сможешь предложить нечто лучшее. Рента на случай твоего вдовства невероятно велика. Я покажу тебе договор, если Алекс до сих пор этого не сделал.