Медвежий вал
Шрифт:
Но в эту пору получилось так, что за суетными заботами он не уловил существа изменений, происшедших за ночь в общей обстановке, и то, что казалось Березину ясным как день, осталось вне внимания Дыбачевского. Так уж случается: то, что нам кажется совершенно очевидным, мы, именно из-за этой очевидности, часто не считаем нужным объяснить другим — поймут сами. Как бы то ни было, но Дыбачевский считал, что Черняков и сам в состоянии отбиться от всех контратак, иначе бы он ничего для него не пожалел. Сам он все еще опасался, как бы противник не вздумал двинуться на юг от Витебска вместо того, чтобы идти на юго-запад.
Дело в том, что
Об этих своих опасениях Дыбачевский говорил с Коротухиным еще вечером. Тот согласился (обоим были памятны ноябрьские бои у Квашина), что рисковать не следует.
— Нам здесь надо держать ухо востро, — сказал Коротухин. — И еще одно: так или иначе, на этот раз Витебск будет взят, и тут надо не зевать, первыми входить в него. Я уже своих на этот счет настроил.
Дыбачевский согласно кивал головой: задача задачей, но и о таких вещах забывать не следует. Наверняка будет приказ Верховного Главнокомандующего: «Город Витебск взят штурмом...» Надо, чтобы в этом приказе значилась и дивизия генерала Дыбачевского. И не где-нибудь в хвосте, а на первом месте! Главное — осторожность и никакого неоправданного риска... Правда, немцы жмут на Чернякова... «Э-э, паникует раньше времени, — пожал генерал плечами. — Ерунда! С целым полком артиллерии да при неограниченных боеприпасах можно вообще не подпустить противника к окопам. Не надо и пехоты».
Разведка донесла, что перед фронтом дивизии наблюдается усиленное движение противника. Это еще больше утвердило Дыбачевского в правильности принятого решения... Он — щит, за которым вся армия может спокойно вершить большие дела. А когда волны контратакующего врага разобьются и откатятся, ничто не помешает ему ворваться в Витебск одним из первых.
Никогда еще обстановка в армии не была столь неясной, как в этот день. Где линия фронта? Она вся разомкнулась; красные и синие пометки, стрелы, кружки, полукружья появлялись в самых неожиданных местах карты, словно в насмешку над человеком, пожелавшим разгадать их тайный смысл, сгруппировать их в каком-то определенном порядке.
И все же смысл происходящего стал ясен Березину. Противник старался уйти из окружения, и синие стрелы упрямо били и бьют в одних направлениях: на совхоз Ходцы и на Бешенковичи. А неясность обстановки исходила оттого, что синие стрелы — противник — появлялись там, где их не должно было быть, — в гуще красных пометок.
В тех случаях, когда обстановка для Березина становилась особенно непонятной, в воздух, тихо рокоча, поднимался самолет с офицером оперативного отдела. Крадучись, над самыми оврагами, рощами, едва не задевая за верхушки сосен, он летел туда, где происходили стычки с прорвавшимся или внезапно появившимся
Основные силы противника были надежно зажаты в районе Витебска и в лесу между Островно и Гнездиловичами. Все, что происходило за пределами этих двух очагов борьбы, решалось силами подразделений, оказавшихся на пути гитлеровцев. Полки Кожановского, выступившие на помощь Квашину, принуждены были не раз развертываться для боя во время марша. Березин наседал на Безуглова, требуя, чтобы дивизия не разменивалась на мелочи, а спешила к Квашину.
Прямо в ходе неприятельских атак дивизии Квашина пришлось спешно перегруппироваться и освободить для полков Кожановского самостоятельную полосу для обороны от реки Западная Двина до хуторов Рудаковских.
Во время отражения одной из крупных атак был захвачен в плен гитлеровский офицер. Он заявил, что готов дать важные показания. Его сразу привели к Квашину, и там он сообщил, что в семнадцать часов весь корпус будет выходить из окружения одновременно, что он офицер штаба и сам привез этот приказ в соединение.
Квашин сразу забил тревогу, требуя подкрепить его артиллерией.
— Будет артиллерия! — заверил его Березин. — Примите в свое подчинение танковую бригаду, самоходные полки, которые вас поддерживали. О необходимых распоряжениях я позабочусь. Направляю вам еще один истребительно-противотанковый полк. К вам выезжает Бойченко!
Березин тут же приказал командующему артиллерией выделить из армейского резерва и переподчинить Квашину артиллерийские и минометные части и пополнить их боеприпасами. Истребительно-противотанковый артиллерийский полк, поднимая за собой столбы пыли, тотчас же ринулся к позициям дивизии. Через некоторое время Квашин смог доложить, что артполк прибыл и что он принял со своей стороны все необходимые меры к отражению натиска противника. В чем заключались эти меры, Березин не стал добиваться: Квашин — опытный генерал, знает, что надо делать.
Неожиданно угроза прорыва возникла там, где он ее не ожидал, — у Дыбачевского. Едва запросив у него подробную обстановку, Березин сразу понял, что полк Чернякова, вынесший несколько тяжелых ударов, в случае нового сильного нажима не сможет удержаться на большаке и будет либо полностью разгромлен, либо отступит, так или иначе открыв выход противнику из окружения. О переброске сил, которую Дыбачевскому давно пора было произвести с правого фланга на левый, к озеру Добрино, нечего было и думать. Фланги были отрезаны друг от друга глубокими болотами, и маневр вдоль фронта в остающиеся считанные часы был невозможен.
— О чем вы думали? — закипая от негодования, спросил Березин. — Ведь угроза удара нам во фланг давно сменилась угрозой прорыва. Или вы считаете, что они будут прорываться на Оршу? Почему вовремя не перегруппировали свои силы?
Березин с сердцем бросил трубку, не дослушав, что ему ответит Дыбачевский. «Что делать? Вот, будь он неладен!.. — ругал он в душе командира дивизии. — И надо же мне было положиться на него. Следовало проверить, как он понимает задачу, подсказать... Ах, проклятье!» Он беспокойно заходил по блиндажу. Как выйти из положения? Единственная резервная дивизия шла от совхоза Ходцы, но подойти вовремя она не могла, хотя и находилась с утра на марше. Пехота есть пехота, и больше положенного из нее не выжмешь... А подкрепление Чернякову надо было дать до начала атаки. Вот задача!..