Медвежья волхва
Шрифт:
— Потерпи, Ведана, — то и дело повторял он.
Уговаривал и пытался подбодрить. А напряжённое дыхание как будто слышалось снова и снова, каждый раз заставляя старосту сильнее стискивать пальцы. Но больше он шаг не сбавлял — и горб, по которому шла тропинка, скоро начал помалу спадать, выравниваться. Следы, что оставили здесь путники утром, почти совсем пропали под слоем свежего снега, но они Медведю и не были нужны. Он шёл и шёл, только едва пригибая голову под ветром и отряхивая то и дело шапку. Как тропка совсем выровнялась, скоро показалась впереди и Беглица, почти неразличимая среди сплошной серой мути, что рябью носилась над землёй, мешая и голову толком поднять, не то что присмотреться внимательней.
— Ко мне пойдём. Ближе, — снова коротко бросил Медведь, не оборачиваясь.
К Ведане с этой стороны веси и впрямь было идти дольше. Потому она молча подчинилась его слову, надеясь только , что дома у него не окажется каких девиц или женщин, что приучены уж порой помогать бессемейному старосте по хозяйству. А почему-то меньше всего хотелось видеть Крижану. На улице было совсем пустынно: все попрятались от непогоды по домам. Закрутили стрибожьи внуки колючую позёмку над тропинкой, которую уже хорошенько засыпало. Всё сливалось друг с другом, и от того казалось, что даже избу старосты тут не вдруг отыщешь: пройдёшь мимо и не заметишь.
Но вот Медведь свернул во двор, а там несколько саженей на едва передвигающихся, заледенелых ногах — и сени укрыли от злой непогоды, что расходилась всё громче, всё быстрее метясь между домов. Так к ночи, глядишь, обратится и вовсе ненасытным бураном, что поглотит все тропинки во дворах, похоронит низенькие кустики под необъятными сугробами.
В сенях дышать стало гораздо легче, из глаз тут же полились слёзы, смешиваясь с потоками растаявшего снега, что так и катились за шиворот. В большой хоромине избы никого не оказалось. Как Ведана ни озиралась, пока спускалась по всходу — никого не заметила.
— Руслав у Ждана, — словно почуяв её растерянность, пояснил Медведь. — Я не знал, когда мы вернёмся. А кого-то в дом звать не хотел.
Теперь он отпустил руку Веданы — и она размяла, сжимая и разжимая, онемевшую в его хватке ладонь и пальцы. Зато от неё до самого локтя отчего-то вдруг хлынуло чуть жгучее тепло. Медведь скинул кожух быстро, а после уверенно начал стаскивать тяжёлую одёжу и с Веданы. Она легонько оттолкнула заботливые, но слегка суетливые руки и сняла его сама.
Хозяин проворно развёл огонь в печи и скрылся ненадолго в другой хороминке, вход куда закрывала большая тканая занавеска. Ведана бессильно опустилась на лавку, подбирая под себя ноги. Но тут Медведь появился снова с большим шерстяным покрывалом в руках. Развернул его одним взмахом и опустил на плечи её. Сам сел рядом и, как будто так и надо, сунул руки Ведане под подол, схватил лодыжки и быстро уложил её озябшие ступни себе на колени.
— Ну, ты, волхва, мерзлячка, — проворчал он притворно. — Сейчас тепло станет. У меня сбитень в горшке ещё не остыл почти. Согреемся.
А Медведь сам и правда будто нисколько не замёрз. Его рубаха даже намокла от пота по вороту — так разгорячён он был быстрой ходьбой. Да ещё и Ведану ему приходилось за собой тащить. Он легонько потёр пальцами щиколотки — а она только спиной привалилась к стене, почти в тот же миг теряя связь с тем, где находится и что с ней происходит. Ощущение сильных рук, что блуждали по её икрам вверх, всё выше, мягкого тепла, что уверенно ползло по хоромине, поднимаясь к своду крыши и становясь всё гуще — казалось, прекраснее в этом мире уже ничего не может быть. Настолько острым был этот момент — и он жаром, смешанным с лёгким стыдом от уверенных прикосновений старосты растекался до самой макушки.
— Ты слышал то дыхание, там, в лесу? — вновь обретя способность говорить, спросила Ведана, чтобы хоть немного сбросить неловкость.
— Слышал.
— Думаешь оно из Забвения? — голос сам собой скатился почти до шёпота.
— Я не могу ничего думать, я не видел ничего, — вздохнул Медведь. — Но как бы это не было то, что мы ищем и от чего собираемся избавляться. Ведь в такую непогоду обычный зверь прячется. Ты ничего не почуяла?
Он пытливо заглянул в глаза Ведане, и в сочетании с нежными, но ощутимыми поглаживаниями ступней, вся эта нега обращалась тем удовольствием, когда и отвечать ничего не можется. Ноги помалу согревались, а вот казалось несколько мгновений назад, что заледенели совсем.
— Ничего, — она повела укутанными в покрывало плечами. — Как будто это и правда зверь. Мне нужно теперь твою избу посмотреть. И место то… Где Рогл тогда лежал.
И неловко было о том напоминать, а никуда не денешься. Хоть Медведь и старался скрыть, а каждое упоминание того дня отражалось на его лице болью, словно трещины вдруг бежали по гладкому глиняному кувшину.
— Делай, что нужно. Раз уж ты всё равно здесь, — он усмехнулся и отвёл взгляд. — Только ничего случайно в Явь не выпусти.
Ведана чуть склонила голову, заглядывая в его лицо.
— Не доверяешь мне, староста?
Он ничего не стал отвечать. Его ладонь вдруг бездумно скользнула вверх до колена — и она вздрогнула от того, как дальше от неё пронеслась горячая волна сладкой дрожи. Ведана невольно чуть откинула голову, едва не стукнувшись затылком о стену. Тело совсем согрелось и даже стало немного жарко, но не хотелось прерывать этот миг — удивительного ожидания того, коснутся ли пальцы старосты обнажённой кожи выше границы чулка. (1bd23)
Кажется, Медведь смотрел на неё в этот миг: спокойно и внимательно, будто понять хотел, что чувствует сам, и увидеть — что твориться будет с Веданой. Потому его ладонь вершок за вершком двигалась вверх. А отрезвление пробивалось сквозь тяжкое, словно мокрая ткань, облепляющая тело, удовольствие.
— Ложись, — вдруг сказал странное Медведь.
И Ведана — удивительно — повиновалась, даже не успев сообразить. Опустила голову на лавку, вытянулась, блаженствуя, давая отдых избитому метелью телу. Ладонь старосты пропала, так и не нарушив совсем уж строгих границ тела. Он встал, осторожно опуская ноги Веданы на лавку и набросил на неё одеяло, бережно укутал ступни. И, показалось, что только шаг назад сделать успел — она будто окунулась в тёплую запруду дремоты, а там и уснула вмиг под тихое завывание пурги за окном.
Глава 4
Оставив Ведану отдыхать после недолгого, но трудного пути до капища и назад, Медведь вышел в сени, и прикрыв плечи кожухом, выглянул наружу. Небо, ещё не начавшее темнеть к вечеру, совсем захмарилось. И как ни сильно сыпал снег в то время, как шли они с волхвой до Беглицы, а посыпал гуще. Да такими крупными хлопьями, что подставь ладони — наполнит вмиг. И сходить бы за Руславом, пока совсем ненастье не разгулялось, что и голову не поднять будет и на вытянутую руку от себя ничего не видать. Но раз волхва здесь, то ему лучше пока со старшим братом побыть, под присмотром заботливой Ладейки, которая души в нём не чает и едва не за сына держит, пока боги не дали им с Жданом своих.