Мегапроекты и риски. Анатомия амбиций
Шрифт:
Несмотря на то что мотивы найти несложно, гораздо большую сложность представляет поиск промоутеров и прогнозистов проектов, желающих рассказывать о фактических случаях недооценки расходов и завышения доходов. По юридическим, экономическим, этическим и другим причинам, если промоутеры и прогнозисты намеренно сфабриковали обманчивую оценку расходов и доходов для запуска проекта, вряд ли они расскажут об этом исследователям или другим людям [106] . Нам известно только об одном исследовании, в котором действительно удалось вызвать на разговор людей, участвующих в недооценке затрат и переоценке доходов [107] . Мартин Уочс провел опрос среди государственных должностных лиц, консультантов и планировщиков, участвовавших в разработке транспортных проектов в США. Он обнаружил, что модель очень обманчивых прогнозов затрат и частной финансовой поддержки нельзя объяснить техническими проблемами и лучше всего объясняется ложью. Каждый раз планировщики, инженеры и экономисты говорили Уочсу, что они должны были фальсифицировать прогнозы, чтобы предоставлять цифры, удовлетворяющие их начальство, и приемлемые для запуска проектов, независимо от того, подтверждались ли эти данные технической базой [108] .
106
Bent Flyvbjerg, “The Dark Side of Planning: Rationality and Realrationalit"at”, in Seymour Mandelbaum, Luigi Mazza and Robert Burchell, eds., Explorations in Planning Theory (New Brunswick, NJ: Center for Urban Policy Research Press, 1996); Wachs, “When Planners Lie with Numbers”,
107
Wachs, “Technique Vs. Advocacy in Forecasting: A Study of Rail Rapid Transit”, с. 23–30; Wachs, “When Planners Lie with Numbers”; Wachs, “Ethics and Advocacy in Forecasting for Public Policy”, с. 141–57.
108
Wachs, “Ethics and Advocacy in Forecasting for Public Policy”, с. 144.
Один типичный планировщик признал, что неоднократно занижал стоимость и завышал данные частной финансовой поддержки проекта, над которым работал, чтобы удовлетворить местного выборного чиновника, который хотел максимально увеличить шансы запуска проекта. Работа Уочса необычно проницательна для исследований, касающихся прогнозов. Но это всего лишь маленькое исследование, не имеющее статистического значения, к тому же Уочс признает, что большинство его доказательств – косвенные [109] . Имеющиеся данные не позволяют делать выводы относительно контингента проектов. Тем не менее, на основании устойчивой модели явного искажения и лжи, выявленной им в ходе проведения социологических исследований, Уочс выдвигает гипотезу о том, что тип злоупотребления, которое он раскрыл, «почти универсален» и имеет место не только в транспортном планировании, но также и в других секторах экономики, где прогнозирование обычно играет важную роль в политических дебатах, например энергетике, планировании природоохранных мероприятий и жилищном строительстве [110] .
109
Wachs, “Technique Vs. Advocacy in Forecasting”, с. 28.
110
Wachs, “Ethics and Advocacy in Forecasting for Public Policy”, с. 146; Wachs, “Technique Vs. Advocacy in Forecasting”, с. 28.
Наша более обширная база примеров, позволяющая делать статистически обоснованные выводы, подтверждает заявление Уочса: модель недооцененных затрат и переоцененных доходов обнаруживается не только в небольшом количестве примеров тех проектов, которые изучил Уочс. Модель статистически значима и характерна для большинства транспортных инфраструктурных проектов. Представляется, что использование обмана и лжи в качестве тактики для запуска новых проектов лучше всего объясняет, почему в транспортных инфраструктурных проектах затраты в значительной степени и систематически недооцениваются, а доходы переоцениваются [111] .
111
Flyvbjerg, Holm and Buhl, “Underestimating Costs in Public Works Projects: Error or Lie?”
Несомненно, промоутеры проектов и прогнозисты обычно считают, что их проекты принесут благо обществу, и поэтому фальсификация затрат и выгод с целью получения одобрения для их запуска оправдана. Однако такое рассуждение глубоко неверно. Недооценка затрат и переоценка доходов для конкретного проекта ведет к искусственно завышенному соотношению доходов и затрат, что, в свою очередь, создает две проблемы. Во-первых, проект может быть запущен, несмотря на то, что он экономически нежизнеспособен. Или, во-вторых, он может быть начат вместо другого проекта, который мог бы принести больше дохода, если бы были известны реальные затраты и выгоды от обоих проектов. Оба случая ведут к неэффективному использованию ресурсов, а для государственных проектов – к трате денег налогоплательщиков. Таким образом, исключительно из соображений экономической эффективности аргумент об оправданной недооценке расходов и переоценке выгод должен быть отвергнут.
Но этот аргумент должен быть отклонен также и по юридическим, и этическим причинам. В большинстве демократических государств преднамеренное дезинформирование законодателей, администраторов, банкиров, общества и СМИ промоутерами и прогнозистами проектов не только считалось бы неэтичным, но в некоторых случаях даже незаконным, например, если государственные служащие преднамеренно дезинформируют членов правительства или члены правительства преднамеренно дезинформируют парламент. Существует формальное «обязательство правды», включенное в самые демократические конституции как средство повышения ответственности. Это обязательство нарушается преднамеренным искажением затрат и выгод независимо от причины такого искажения. Страдает не только экономическая эффективность, но также демократия и демократическая ответственность.
Наш первый ответ на вопрос, вынесенный в подзаголовок главы, о том, может ли вообще осуществляться какой-либо мегапроект без участия некоторой доли обмана, гласит: даже если бы обман в форме манипулирования стоимостью и оценкой выгоды был необходим для реализации проектов, такой обман не был бы оправдан в либеральных демократических государствах по экономическим, юридическим и этическим причинам; в этом случае страдали бы экономическая эффективность и демократическая ответственность. Наш второй ответ: обман не нужен для запуска проектов, так как существует много проектов с достаточно высокими выгодами и достаточно низкой стоимостью, чтобы оправдать их реализацию. Проблема состоит не в том, что не существует проектов, которые стоило бы реализовать. Проблема состоит в том, что сомнительные и широко распространенные методы недооценки затрат и переоценки доходов, используемые промоутерами и прогнозистами проектов, чтобы продвинуть их любимый проект, создают «королевство кривых зеркал», в котором чрезвычайно трудно решить, какие проекты заслуживают реализации, а какие – нет. В результате, как мы отметили во вводной главе и как признает даже собственный отраслевой орган – Ассоциация крупных проектов, «слишком много осуществляется проектов, которые не следовало бы осуществлять». Еще мы хотим добавить, что существуют также проекты, которые не реализуются, а должны были бы, если бы не проигрывали не лучшим проектам, а проектам с «лучшим» обманом, то есть проектам, в которых «лучше» манипулируют оценками затрат и выгод.
5. Воздействие на окружающую среду и риски
Мы живем в такое время, когда способность к постоянному обучению считается решающей для благосостояния людей, организаций и наций. Это эпоха «обучающегося общества». Однако при оценке воздействия на окружающую среду (environmental impact assessment – EIA), являющейся главным методом, который используют ответственные лица с целью предсказать влияние мегапроектов на окружающую среду, обучение на опыте практически отсутствует. Или, чтобы представить тему в более позитивном свете, можно сказать, что обучение только начинается. Это верно как для мегапроектов, так и для других типов проектов. Причина отсутствия обучения заключается в том, что проекты и их воздействия на окружающую среду редко проверяются после их осуществления, а без этого научиться чему-либо невозможно.
Недавнее исследование характеризует эту ситуацию как тупиковую и заключает: «во всем мире существуют большие возможности для проведения аудита по оценке экологического воздействия постфактум» [112] . Одно из последствий современного положения вещей – недостаток знания о фактических экологических рисках, связанных с инфраструктурой и другими разработками. Хотя по анализу экологического влияния проведено много исследований и подготовлено множество отчетов, среди профессионалов и ответственных лиц бытует мнение о неудовлетворительном положении дел в этом вопросе в настоящее время. Ниже мы опишем три причины предполагаемых недостатков в оценке воздействия на окружающую среду:
112
Ben Dipper, Carys Jones and Christopher Wood, “Monitoring and Post-auditing in Environmental Impact Assessment: A Review”, Journal of Environmental Planning and Management, том 41, № 6, ноябрь 1998 г., с. 731, 744.
1. Недостаток точности в предсказании воздействия;
2. Узкая область исследований воздействий и их временного диапазона; и
3. Неадекватная организация, планирование и интеграция организаций при оценке воздействия на окружающую среду в общем процессе принятия решений.
Оценка воздействия на окружающую среду (EIA)
В отличие от честолюбивых общих целей отчета Брундтланд и многих национальных и международных документов по глобальным экологическим вопросам конкретные оценки воздействия проектов на окружающую среду часто ограничиваются процедурами контрольных проверок, которые подчеркивают известную информацию о влиянии на местном уровне, игнорируя межрегиональные, глобальные, системные или долгосрочные воздействия [113] . Поскольку схема проведения оценки воздействия на окружающую среду пока еще очень общая, не имеющая обязательных руководящих принципов, государственные органы и консультанты обладают высокой степенью свободы при выполнении подобных задач. В Дании усовершенствование схемы оценки началось с циркулярного письма 1993 г., выпущенного Канцелярией премьер-министра, и с публикации уведомления Министерства охраны окружающей среды, касающегося оценки воздействия на окружающую среду с точки зрения закона, а также других предложений правительства [114] . Однако до сих пор эти усовершенствования не получили статуса обязательных руководящих принципов. Региональные и экологические группы часто жалуются, что их обеспокоенность не была должным образом проанализирована в оценках воздействия на окружающую среду из-за слишком узкой области исследований. Совокупные и косвенные влияния редко обсуждаются в отчетах о воздействии на окружающую среду вследствие синергизма, вызванного, например, накоплением воздействий разных проектов [115] .
113
Brundtland Commission, Our Common Future (Oxford University Press, 1987); Barry Sadler, International Study of the Effectiveness of Environmental Assessment, Interim Report and Discussion Paper (Canadian Environmental Assessment Agency, 1995).
114
Prime Minister’s Office, Circular no. 31, Copenhagen: Prime Minister’s Office, February 1993 and February 1994.
115
R. Gregory, R. Keeney and D. V. Winterfeldt, “Adapting the Environmental Impact Statement Process to Inform Decisionmakers”, Journal of Policy Analysis and Management, том 11, № 1, 1992, с. 61.
При обычном подходе к принятию решения в крупных транспортных инфраструктурных проектах процесс начинается с исследования технических решений и заканчивается экспертизой и определением стоимости (см. главу 8). Часто экологическая оценка и анализ риска являются заключительным этапом в подготовке решения для подачи правительству. Это, в частности, свойственно немецкому подходу к оценке (Федеральный план транспортных магистралей) [116] , а также является слабой стороной датской оценки воздействия на окружающую среду для больших проектов [117] . В результате оценка воздействия на окружающую среду часто оказывается последним штрихом в подготовке заключительной версии проекта и/или результаты оценки воздействия на окружающую среду неоднозначно воспринимаются обществом и вызывают конфликты.
116
German Federal Ministry for Transport, Bundesverkehrswegeplan.
117
Morten Andersson et al., Miljovurdering af transportprojekter: et case studie (Research Center for Environmental Assessment, Roskilde University, 1994); Andersson and Bo Elling, Environmental Impact Assessment on Transport Projects in Denmark (Research Centre for Environmental Assessment, Roskilde University, 1992).