Механический Зверь. Часть 3. Невидимый Странник
Шрифт:
Последним, конечно же, на сцене появился Савойн Листер, ректор Дома Магии, второй (неофициально уже третий) по силе человек в стране, создатель погодной магии, хитрый лис и прочая и прочая, титулы старого мага можно было перечислять очень долго. Правда, сейчас он был официальным лицом только процентов на тридцать. На меньшее он уже не мог пойти в силу своей должности. Однако на остальные семьдесят Савойн постарался стать просто гордящимся своими учениками стариком.
Надо сказать, что последние пять лет сильно изменили и его тоже, причем в основном за эти перемены следует благодарить все того же Лаза. Ректор Дома Магии, когда-то уже решившийся убить ребенка ради высшей цели, с тех пор сильно изменился. Савойн, как и сказала когда-то про него Иния, его внучка, никогда не забывал о своих долгах. И муки совести
В результате сейчас, спустя пять лет, Савойн сам за собой замечал, что стал намного мягче. Не как руководитель крупнейшей академии в стране и не как один из сильнейших людей на планете, но как человек. За последние два года он брал отпуск и ездил к своим родным чаще чем за предыдущие десять лет, он с удовольствием играл со своими правнуками от старшей сестры Инии, да и в целом начал ощущать, что та жизнь, что он вел последние сорок лет начала его тяготить. Можно было, конечно, списать это на подступающую старость, все-таки даже для высшего мага близящийся столетний юбилей был довольно серьезной датой. Но лгать самому себе Савойн не любил и прекрасно понимал, что если бы не встретился ему в жизни этот странный беловолосый мальчик, он бы с легкостью занимался тем же самым еще очень долго.
И одним из итогов этих пяти лет стал новый для Савойну стиль его обращения к выпускникам.
— Ребята! — В зале сразу стихли последние шепотки, дружба-дружбой, но перебивать ректора академии было непозволительно. — Знаете, я уже старый, как бы мне не хотелось этого признавать. Может моя жизнь продлится еще не один десяток лет, но факта моей старости это не отменяет, тогда я просто буду еще более старым чем сейчас. — Недоумевающие переглядывания, но пока что никто не осмелился как-то комментировать слова Савойна. — Однако, несмотря на мой возраст, я уверен лишь в одном: в жизни нет правильных путей. То, что сейчас кажется непреложной истиной, через год станет для вас глупостью, а через два — странным, но полезным опытом. Те планы, что вы сейчас строите на свое будущее, легко могут перевернуться с ног на голову по миллиону самых разных причин, как хороших так и плохих.
Я, конечно, не призываю вас отказываться от своих амбиций и стремлений, напротив, готов снова и снова повторять, что у человека должно быть что-то, к чему он будет стремиться. Избитой фразой было бы сказать, что ваша жизнь только начинается и бла-бла-бла, мы с вами пойдем по другому пути. Ваша жизнь будет начинаться каждый день, каждую минуту, совершенно бессмысленно искать эту точку отсчета, потому что ее нет. Моя жизнь сейчас начинается ничуть не меньше, чем ваша, правда-правда. — Легкие смешки и улыбки. — Я лишь хочу донести до вас, что отклонения от планов и задумок не обязательно плохи. Более того, за исключением самых неприятных вариантов, это почти всегда хорошо. Узнавать этот мир — хорошо! Во всех его гранях и проявлениях! И, более того, я надеюсь, что даже если все сложится так как вы надеялись, с чем я вас заранее сердечно поздравляю, вы не будете зацикливаться на этом и не забудете про мир вокруг вас. Про друзей, близких, семью.
Я довольно долго этого не понимал и состарился на работе. Ничего не говорю, работа отличная, выше всяких похвал! К тому же у меня, как я уже говорил, вполне возможно есть еще не один десяток лет, чтобы наверстать упущенное. Но я призываю вас не повторять моих ошибок. Мир не линеен, он словно огромный океан, где можно плыть куда вам угодно, как угодно и с кем угодно.
Последние пять лет вы плыли под присмотром тренеров пусть под конец и довольно либеральных, но больше не будет даже этого. И не мудрено, загребая руками воду, потерять из виду весь океан. Надеюсь что вы будете умнее. Спасибо за внимание!
Гром оваций проводил ректора Дома Магии с кафедры.
.
В академии и правда не было красных и синих дипломов, все дожившие до этого
Титулом почетного выпускника обычно награждались люди, уже давным-давно окончившие свое обучение. Его присуждали за особые достижения в своей области, серьезный вклад в работу или какое-то серьезное открытие. Очевидно, что никто не мог и подумать, что подобное звание присудят прямо на церемонии. Однако, после некоторых размышлений, многим стало понятна причина такого решения Савойна.
Лазарис был своеобразной легендой Дома Магии, в одиннадцать лет став вторым по силе юным магом континента, а сразу за этим бесследно исчезнув. И сейчас он мог наслаждаться относительным спокойствием лишь потому что его мало кто мог узнать после двух прошедших лет и внесенных им в свою внешность изменений. Но когда молодой парень взошел на трибуну, зал просто взорвался приветственными криками и аплодисментами. Еще бы, если бы не он, два года назад Кристория не вошла бы даже в четверку лидеров, так что в каком-то смысле Лаз был национальным героем. И пусть Савойн присудил ему такой высокий титул за совсем иной, куда более внушительный вклад, в целом это уже не было так важно.
— Речь! — Голосок Малютки, едва слышный за общим гомоном, через секунду был подхвачен самоходным громкоговорителем — Джи Дазом.
— Речь! — Следом подключились и все остальные студенты высшей группы факультета магии, а потом и толпа тоже начала скандировать:
— Речь!
— Речь!
— Речь!
Савойн, явно довольный произведенным эффектом, приглашающим жестом указал Лазу на трибуну.
— Ну что же, — немного нервничая, молодой человек оглядел огромный зал и собравшихся под его куполом людей. — Я, если честно, такого не ожидал и сейчас нахожусь в большой растерянности. — Крики поддержки и подбадривающие аплодисменты заставили Лаза улыбнуться и выпрямить спину. — Меня не было в академии последние два года и даже после возвращения я тут почти не появлялся, так что мне сложно судить об изменениях, но глядя на моих друзей могу сказать, что поменялось многое. Я сам изменился очень сильно, и не только внешне. Вы, наверное, ждете, — Лаз окинул взглядом притихших студентов, — что я сейчас начну говорить о серьезности дальнейшего жизненного выбора, о том, что мы никогда не забудем это место, о том что даже через много лет… Чушь это все. — Раздался смех, причем не только в рядах выпускников, но и среди преподавателей. — Слишком серьезные вещи редко когда бывают по-настоящему важны, а с серьезными лицами обычно делаются самые большие глупости. Так что единственное, что я хочу пожелать вам всем: улыбайтесь, господа, улыбайтесь!
Конечно Лаз не мог обойтись без театрального эффекта, и пусть в этом мире никто не поймет особого смысла этих слов и отсылки, что они несли, ему это было не так важно.
— Хорошие слова, — улыбнувшись кивнул Савойн, снова меняясь с молодым человеком местами.
— Один хороший человек сказал, — вернул улыбку Лаз, возвращаясь в зал под всеобщие аплодисменты.
Церемония закончилась уже когда на улице начало смеркаться, а после нее начался торжественный банкет, плавно перетекший в могучую прощальную вечеринку. Многие выпускники уже через пару дней разъедутся по разным городам и увидеться снова такой большой компанией уже вряд ли получится, так что сейчас все гуляли в прямом смысле как в последний раз.
Лаз, протанцевав по нескольку раз со всеми девушками своей группы и даже несколько танцев со знакомыми барышнями с других факультетов, довольный сидел в уголке и попивал вино. Вообще ему было не положено по возрасту, но сегодня за этим никто не следил, а опьянеть в трансформации он не боялся.
— Чего сидишь!? Пошли еще потанцуем! — Лани выпрыгнула как будто из тени.
— Не, хватит с меня! — засмеялся Лаз, ставя между собой и сестрой слабенький телекинетический барьер. — Вы меня так до смерти затанцуете, дайте дух перевести!