"Механическое стаккато"
Шрифт:
Ребекка решительно открыла дверь, кивнула Бернардту:
– Прощайте, я помню, где выход с прошлого раза.
Он подал ей плащ, Ребекка накинула его и торопливо запахнулась, будто мерзла уже тут, в доме доктора.
– Выйди с черного, около кухни, - посоветовал доктор, - там можно сразу попасть в довольно темный переулок, потом на чертовски многолюдную улицу. Так тебе будет удобнее.
Бернардт замешкался в двери, завороженно коснулся ее лица, как в прошлый раз, там, на чердаке, когда они чудом спаслись. Но никто не сказал ни слова.
Ребекка дошла до угла. Все еще кружилась голова, сломанный каблук мешал идти, приходилось касаться рукой холодных стен. Девушка опустилась на лавку, как только свернула с улицы, сил не было даже посетить притона. Она позволила себе заплакать, успокаиваясь тем, что просто устала.
Две женщины, видевшие, как Бекка выходила из богатого дома, тут же выдали несколько предположений:
– Кажись, джентльмен не уплатил девице, - не без доли радости заметила дама, которая была чуть моложе своей подруги.
– Или того хуже, отказался от услуг, - ехидно приметила вторая. Ее товарка издала тонкий смешок, и они прошли мимо Бекки.
***
Но доктору и его бывшей пациентке предстояла еще одна встреча. Бекка пришла сама. В клинике, где Бернардт практиковался, как хирург, она отсидела положенную очередь и даже заполнила какие-то регистрационные бумаги, где кратко описывалась небольшая травма запястья.
Девушка заняла одно из кресел, даже позволила, чтобы ее пальто повесили на вешалку, хотя ей и было холодно. Она надела свое лучшее платье - дешевый темно-коричневый вельвет, теплый, не слишком истершийся на швах. Голову Бекки украшала не нового вида шляпка с темной сеточкой вуали, скрывающей часть ее лица, локоны, выпущенные из прически, тоже скрывали его.
Медсестра объявила, что доктор свободен, и Ребекка прошла в кабинет.
– Хм... Сейчас подойду. Садитесь пока на стул, - сказал Бернардт, не оборачиваясь к пациентке.
Он выглядел оживленным, даже каким-то радостным в этой клинике, не то, что в собственной лечебнице, там его поведение казалось апатичным и заносчивым. Он обмывал инструмент в мойке. Открыл большую бутыль спирта, чтобы окончательно продезинфицировать, потом с доброжелательной улыбкой развернулся к девушке, и, не узнавая ее с вуалью, спросил:
– Итак, что вас беспокоит?
– Я подумала, что мы все же можем поговорить.
Он не мог не узнать ее голос. Девушка прикрыла дверь, но осталась стоять рядом с выходом. Улыбка исчезла с лица мужчины. Бернардт нахмурился, вряд ли он мог ожидать такой встречи, тем более, здесь.
– Не ты ли мне сказала 'прощай' не так давно?
– справившись с удивлением, сказал он.
– Впрочем, я обещал помощь, верно? Закрой дверь, и поговорим.
Бекка повернула замок, он щелкнул.
– Не вы ли так рьяно желали знать правду?
– парировала она. Ребекку задели слова и холодный тон доктора.
– Или уже передумали?
Она отошла от двери, прислонилась к краю стола для осмотров. Крупная сетка вуали не могла полностью скрыть некоторые следы на ее лице: темный синеватый след на левой скуле, засохший росчерк на разбитой недавно губе.
– Все еще хочу. В прошлый раз твои слова меня задели и заставили задуматься, извини, если был груб, - быстро, будто говоря одну из своих дежурных фраз, проговорил Бернардт, он присел на стул и выжидающе посмотрел на девушку.
– Почему ты изменила свое решение, Бекка?
– Вы уверены, что здесь я могу говорить спокойно, что никто не задержит меня?
– Бекка отошла к окну, отодвинула занавесь, приоткрыла одну из ставней.
– Извините, больничный запах просто убивает...
– Ты можешь быть спокойна, Бекка. Здесь безопасно. Рассказывай.
– Я курьер, - начала девушка, - я доставляю детали.
Она рассказала, что пребывание в лечебнице стало для нее хорошим прикрытием, а статус душевнобольной позволял поступки, которые не всегда вписывались в рамки поведения приличной горожанки. Все было продумано, вплоть до приводов в полицию. Клиенты - очень богатые люди. За несколько месяцев такой работы Ребекка смогла возместить хозяину затраты на ее содержание в клинике и купить партию протезов и механических органов для ребят с завода, на котором она жила, вместе со всеми членами их тайной группировки.
– Люди все меньше и меньше стоят для нашего общества. Механизируя быт вокруг нас, мы сами не замечаем, как становимся не более чем инструментами!
– глаза Ребекки под черной сеточкой вуали засветились особым светом, что часто озарял глаза тех, кто находил благородного слушателя идей, составляющих смысл жизни говорящего.
– Рабочих заменяют автоматоны. Те люди, которые уже не могут конкурировать с ними, становятся бесполезны, остаются без средств к существованию. Свои деньги я зарабатываю, чтобы отсрочить для наших людей списание с заводов.
Но прогресс и автоматизация, а также износ старых протезов, стремительнее, чем моя возможность зарабатывать.
– Не думал, что ты из тех, кто пытается спасти весь мир ради светлого будущего, - доктор достал сигарету, но быстро опомнился, убрал ее обратно в портсигар.
Она знала, что он думает: из-за горстки людей она связалась с сомнительной компанией, калечила и постепенно убивала себя, лишала нормальной жизни. И все это - ради чужих. Вполне предсказуемые мысли для человека из круга Бернардта.
– Даже не знаю, что сказать тебе. Что не так с деталями?
– вспомнил доктор об 'охотниках'.
– Почему из-за них готовы убить? Ведь они и так продаются, почему бы не оформить их продажу легально?
– Эти детали аналог деталей экстра-класса, технология засекречена государством. Проще говоря, мы торгуем хорошими подделками. Но не убиваем, - спеша откинуть подозрения доктора, Бекка покачала головой.
– Мы похитили несколько автоматонов с заводов, в конструкции одного как раз были детали нужного образца, двое других нужны были только, чтобы запутать след. Но на нашей совести нет убийств! А автоматоны лишь машины, отнимающие у нас право на жизнь!