Мекленбургская принцесса
Шрифт:
– Ой, – всполошилась девочка, – там же были еще пленники!
– Где?
– Ну, на корабле, один из них ещё говорил по-русски! Надо немедленно вернуться и арестовать его.
– Ну уж нет, довольно на сегодня приключений. Тем более вы не слишком подходяще одеты для поиска преступников! – Покачал головой Болеслав и, обернувшись к кораблю, крикнул во всю мощь своих легких:
– Эй, Кароль! Осмотрите трюм, там есть русский пленник!
– Хорошо! – отозвался барон, махая рукой.
– А ещё Бопре! – вспомнила девочка.
– Какой Бопре?
– Ну, француз-гугенот, который хотел убить нас с матушкой!
– Проклятье! – выругался померанец и снова принялся кричать: – Эй, там ещё этот разбойник-француз! Не упусти его!
– Не беспокойтесь, – прокричал в ответ старший брат, не слишком хорошо расслышавший последние слова. – Разберемся и с разбойниками.
Скоро к нему и впрямь подвели трех пленников. Первый из них выглядел как изможденный старик. Его держали в карцере в кандалах, а поскольку кузнеца под рукой не оказалось, так и вывели наружу в цепях. Второго вытащили из канатного ящика, и он выглядел как простой матрос. Третий был хромающим верзилой с залитым кровью лицом, смотрящим вокруг себя безумными глазами. Вероятно, принцесса говорила как раз о нём, поскольку его нашли в совершенно невменяемом состоянии в одной из запертых кают.
– Кто вы такие? – спросил фон Гершов, пытливо всматриваясь в их лица.
– Али не признал, господин стольник? – усмехнулся закованный в цепи узник и провел рукой по спутанной седой бороде.
– Рюмме? – изумился Кароль, узнав давнего знакомого.
– Прежде был Карл Рюмме, – покачал тот головой. – А теперь зови меня, как батюшка с матушкой окрестили – Клим Рюмин! Довольно мне чужим именем зваться, хочу русским помереть…
– Да погоди ты помирать! – всполошился фон Гершов. – Эй, вы, там, немедля найдите кузнеца и освободите этого человека. Он есть посол нашего государя!
– Ага, посол, – одними губами улыбнулся освобожденный. – Ты сам-то как здесь очутился?
– Ах, да, ты же ничего не знаешь. Этот негодяй Юленшерна захватил дочь государя и мы только что её отбили!
– Принцессу Евгению?
– Нет, Клару Марию!
– Это дочку Марты, что ли?
– Её. Иоганн Альбрехт признал девочку своей дочерью. Что, в общем, неудивительно, ибо девчонка совершенно несносная и этим очень похожа на него.
– Ага, и языку нашему с ним в одном месте училась!
– Ты о чём?
– Да ни о чём! Кароль – друг сердечный, сделай Божескую милость – дай чего-нибудь крепкого выпить, а то сердце не сдюжит!
– Конечно, – кивнул померанец и принялся отстегивать от пояса флягу. – На, держи!
Клим тут же сделал большой глоток и, закашлявшись, поблагодарил:
– Спаси тебя Христос!
– Не за что, друг мой. Лучше скажи, не узнаешь ли ты этих господ?
– Этот мордатый – точно пират! – прищурился Рюмин. – Подручный шкипера здешнего. Та ещё собака, можешь вешать, не сомневаться. А этого, молодца – врать не буду, – не знаю. Видал, как его в канатный ящик засунули, а за какую провинность – не ведаю.
Пока они беседовали, Бопре затравленно озирался, но, убедившись, что его никто не знает, повеселел, и с облегчением заявил:
– Я простой матрос с голландского галиота. Случайно увидел, как в лодку суют маленькую девочку, хотел спросить – в чём дело, но меня ударили и я очнулся уже здесь. Кстати, а где я?
– Француз? – проигнорировал его вопрос фон Гершов.
– Валлон, Ваша Милость!
– Понятно. Как называется твой корабль?
– «Быстрый ветер». Он стоит у соляной пристани.
– Да, кажется, есть такой, – задумчиво заметил померанец, раздумывая над судьбой освобожденного. – Ладно. Можешь радоваться. Ты даже не представляешь, как тебе повезло!
– Благодарю, Ваша Милость, – склонился в поклоне Бопре, усмехнувшись про себя: – «Еще как представляю!»
– Есть ещё пираты? – не обращая на него внимания, спросил Кароль.
– Есть, господин барон, как не быть. Вам живых или мертвых?
– Ну-ка тащите их всех наверх, здесь где-то должен быть и сам Юленшерна!
Подчиненные тут же кинулись выполнять распоряжение своего командира, но, увы, поиски не увенчались успехом. Ни среди сложенных рядком покойников, ни среди израненных пленных шведского графа не было.
Негодяй в очередной раз ухитрился ускользнуть от заслуженного возмездия. Впрочем, у фон Гершова-старшего были на этот счёт свои мысли. Отдав необходимые распоряжения, он взял несколько самых верных людей и отправился на берег, прихватив с собой освобожденного, наконец, от цепей Клима и студента.
– Господин барон, – остановил его, перед трапом, угодливо улыбающийся Бопре, донельзя довольный, что среди выживших не было ни одного, знавшего, кто он таков.
– Чего тебе?
– Ваша милость, могу ли я вернуться на свой корабль? Мой шкипер наверняка обыскался меня.
– Конечно, – равнодушно отозвался Кароль. – Просто не сейчас.
– Но, господин барон…
– Это потерпит до утра! – не терпящим возражений тоном отрезал померанец. – Эй, стража, до моего особого на то распоряжение никого с корабля не отпускать! Этого матроса накормите, но смотрите, чтобы он не сбежал, а то шкуру спущу.
– Ну, что вы, Ваша Милость, – принялся кланяться француз. – У меня и в мыслях не было бежать!
– Значит, тебе не о чем беспокоиться!
22
На душе у фон Гершова царил мрак. То, что его жена, которую он любил всем сердцем могла иметь какие-то сношения с негодяем Юленшерной, вселило в его сердце черную тоску. И пусть она в любом случае не могла изменить ему физически, но чем лучше измена духовная? Он надеялся встретиться с Карлом Юханом на корабле и лицом к лицу разрешить этот спор, утолив печаль кровью соперника, но ему опять не повезло. Впрочем, была еще слабая надежда на разрешение этого конфликта и, отправив Клима на русское подворье к Филарету, он приказал Родионову: