Мекленбургская принцесса

Оченков Иван Валерьевич

– Фройляйн, надеюсь, вы понимаете, что вам с дочерью лучше остаться в Мекленбурге?

– Разумеется, государыня, – сделала книксен Марта. – Скажу вам более, даже если бы ваш супруг позвал меня, я бы предпочла остаться здесь.

– Вот как?

– Не стану лукавить, Ваше Королевское Высочество. Сделай он это предложение хотя бы несколько месяцев назад, я бы всё бросила и побежала бы за ним пешком, но…

– Но?

– Но не теперь.

– Что же изменилось?

– Всё! Я люблю и любима и не хочу ничего

более, как провести с Болеславом фон Гершов всё, что отвел нам милосердный Господь.

– И вы не пожалеете об этом решении?

– Ни одного мгновения! Видит Бог, я долго ждала и хранила верность, хотя и не смела ни на что надеяться. Теперь же я хочу просто жить, иметь семью, родить любимому человеку детей. Вы понимаете меня?

– Да, фройляйн, вполне. А ваш избранник разделяет ваши мечты?

– Он сделал мне предложение, и я дала ему своё согласие.

– Вам известно, что я обещала дать вам приданное?

– Да, государыня. Вы очень добры.

– Не слишком, дорогая моя. Но вы не опасаетесь, что это и послужило причиной матримониальных планов господина фон Гершов?

– Нет, Ваше Королевское Высочество. Мы решили, что будем вместе ещё до того, как вы объявили свою волю.

– Хорошо. У вас есть еще какие-нибудь просьбы?

– Только одна. Не разлучайте меня с дочерью.

– И в мыслях не было. Принцесса Клара Мария, скажем так, своеобразная девочка и нуждается в твердой руке и должном направлении. И я не чувствую в себе ни сил, ни желания заниматься этим. Мне хватает забот со своими детьми, и я хотела бы оградить их от… неподобающих примеров.

Эта встреча пронеслась в памяти герцогини, и она настороженно посмотрела на свою падчерицу. Та ответила ей прямым и честным взглядом, в котором, впрочем, чувствовалось весьма мало раскаяния.

– Вы, Ваша Светлость, заставили нас изрядно поволноваться, – начала Катарина.

– Мне очень жаль, Ваше Королевское Высочество, – повинилась Шурка.

– Очень на это надеюсь.

– Простите меня.

– Всё хорошо, что хорошо кончается. Однако, надеюсь, что вы извлечете должные уроки из всех этих происшествий.

– Конечно, государыня.

– Мы скоро покинем Мекленбург, а вы со своей матушкой останетесь здесь. Но кто знает, возможно, ваш царственный отец вскоре захочет увидеть вас при своем дворе. И не хотелось бы, чтобы ему пришлось краснеть за ваше воспитание. Вы понимаете меня?

– Да, государыня.

– Мы распорядились найти вам учителей и надеемся, что вы проявите должное усердие. Мы знаем, что вы неглупая и рассудительная девочка, как бы Ваша Светлость не старалась убедить нас в обратном. Но вам нужно научиться держать в узде свои желания.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Очень на это надеюсь, – усмехнулась герцогиня и отпустила принцессу.

– Ты точно не хочешь к отцу? – неожиданно спросила её Марта, когда прием

закончился.

– Нет, – покачала головой Шурка. – Похоже, он и сам не очень-то хочет видеть меня. Да и мне что-то в Москву совсем не хочется.

– Почему?

– Ну, там царевен, чует моё сердце, будет много. А здесь я одна такая – Мекленбургская принцесса.

Эпилог

Едва корабли под мекленбургским флагом покинули Росток, море стало свежеть, затем усилился ветер и, наконец, разразился такой шторм, что даже опытные моряки стали больше уповать на милость Господню, чем на крепость своих судов и искусство кораблевождения. Хуже всего себя чувствовала герцогиня Катарина, вообразившая, что непогода ниспослана ей в наказание за гордыню и теперь давнее пророчество, касающееся её сына, непременно случится. Мучимая морской болезнью она пыталась молиться, но приступы дурноты не давали ей сосредоточиться на Святом Писании. В таком угнетенном состоянии она призвала к себе русского митрополита и попросила его вознести молитвы о спасении.

Едва договорив, она впала в беспамятство и некоторое время провела так, но когда чувства к ней вернулись, она застала Филарета рядом с собой, а волнение явно утихло.

– Молись, государыня, – хрипло сказал ей Романов. – Господь не без милости, глядишь и не оставит тебя и царевича с царевной своим заступничеством!

– Благодарю вас, – обескровленными губами прошептала она и в изнеможении откинулась на измятую подушку.

– Я-то тут при чём? – пожал плечами митрополит и одними глазами показал Катарине на принесенную им икону. – Его благодари, матушка!

Пока буйствовала непогода, корабли каравана потеряли друг друга, и галиот герцогини остался один. Но всё же они не утонули, и повеселевшие моряки бросились наскоро чинить такелаж, сильно пострадавший за время шторма. Общими усилиями им удалось привести его в относительный порядок, и форштевень «Короны» снова принялся пенить волну.

– Куда мы держим курс? – спросил фон Гершов у шкипера, уже несколько суток не покидавшего свой пост.

– К берегу, Ваша Милость, – повернул к нему свое обветренное лицо моряк. – Нам нужно зайти в порт или хотя бы в какую-нибудь удобную гавань, чтобы починиться.

– И далеко ли земля?

– А вон она, – усмехнулся незаметно подошедший Рюмин, – и показал на точку на горизонте.

Хотя посол был ещё слаб после долгого заточения, но силы быстро возвращались к нему, а дух у бывшего моряка был бодрым всегда.

– Верно, – поддакнул шкипер.

– И что это такое, где мы?

– Сдается мне это Эзель, – проговорил, как выплюнул Клим.

– Это точно? – насторожился Кароль.

– Точно я вам скажу, когда выглянет солнце, и я смогу взяться за сектант, но думается, что ваш друг прав.