Мелания
Шрифт:
Йен прижимает его к стене, и Микки сопротивляется, все еще продолжая драться, пока они целуются. У него получается оттолкнуться от стены достаточно, чтобы отпихнуть Йена, и они продолжают продвигаться вперед вместе, все еще яростно присосавшись друг к другу, пока Йен не падает спиной на диван.
Только когда они расцепляются, Микки открывает глаза и понимает, что остальные все еще здесь. Мэнди выглядит шокированной, но довольной, у скучных соседей Йена от изумления рты раскрыты так широко – того и гляди муха влетит.
Он быстро отталкивает Йена – тот снова падает на диван, у
– Какого хуя! – кричит Эмма мгновение спустя.
Она первая, к кому вернулся дар речи, пусть даже в виде тонкого и писклявого голоса. Микки думает, что Эмми чертова ханжа, учитывая, как она каждый раз возмущается, когда матерится он.
– Я иду домой, – говорит Микки, его грубый и низкий голос срывается, но к нему хотя бы возвращается способность выражать свои мысли. Он выхватывает Мэлли из рук Мэнди, позабыв про ее шмотки и оставляя игрушки рассыпанными по полу, и на автопилоте выходит в дверь, едва сообразив по пути сдернуть с вешалки куртку.
Выйдя на улицу, он сбрасывает куртку с плеч и заворачивает в нее Мэлли, чтобы она не замерзла по пути домой. Холодный воздух щиплет ссадины на лице и теле, куда пришлись удары Йена. Микки почти забыл, как хорошо Йен дерется, и как адски они всегда друг другу подходили.
Они приходят домой, Микки находит остатки вчерашнего ужина в холодильнике, для себя и для Мэлли. Хотя ей еще рановато спать, он укладывает Мэлли в кроватку и садится на диван.
Его голова кружится, в ней стоит шум, словно от тысячи голосов одновременно, при этом ни один не может сказать ничего путного. Он снова и снова прикасается пальцами к губам, словно напоминая себе, что это правда, он действительно целовал Йена сегодня вечером, и это словно бы оставило след на его коже. Ничего из этого не кажется правдой, и все это слишком правда, и у Микки ни одной чертовой идеи, что с этим делать.
Он теряет счет времени, и, когда он понимает, что уже поздно, раздается стук в дверь. Он тихо стонет, когда слышит его, и остается сидеть на диване, какой бы черт это ни был, пусть лучше проваливает и побыстрее, он не способен прямо сейчас ни с кем иметь дело. Несколько мгновений стоит тишина, и он начинает было надеяться, что пронесло.
Затем он снова слышит тот же звук, на этот раз более громкий и настойчивый. Микки колеблется еще секунду, мысленно прося того, кто за дверью, оставить его в покое, но стук не прекращается, вызывая раздражение и головную боль.
Он проводит руками по лицу, ждет еще одну отчаянную секунду, но это не помогает. Наконец Микки теряет терпение. Одним резким движением он встает с дивана, идет к двери и быстро снимает цепочку, готовый дать отпор кому угодно.
Кто бы ни был этот настойчивый дятел: сосед-ебанат, считающий Мэлли шумным ребенком – кажется, скоро он начнет жаловаться, что девочка слишком громко дышит, – или пришедший за арендной платой
Когда Микки резко открывает дверь, с заранее открытым ртом, чтобы послать незваного гостя куда подальше, там не его козел-арендодатель или говнистый сосед снизу.
За дверью стоит Йен. Его кулак все еще поднят, чтобы продолжить тарабанить в дверь Микки, у него сдвинуты брови и упрямо выдвинута челюсть, его пальто не застегнуто и натянуто кое-как, словно он одевался в большой спешке. Его грудь быстро поднимается и опадает, дыхание сбито. Через секунду, просто от того, что Микки смотрит на Йена, у него тоже сбивается дыхание.
– Какого хуя ты тут делаешь? – спрашивает Микки, но в горле у него пересохло, и стук сердца не согласуется со словами.
Йен смотрит на него, у него глубокий и обжигающий взгляд, и Микки не может не смотреть на него, не может даже дышать.
И тогда Йен говорит:
– Я собираюсь закончить то, что мы начали.
========== Часть 18 ==========
– Я собираюсь закончить то, что мы начали.
Голос Йена, низкий и глубокий, заставляет член Микки вздрогнуть и напрячься. Микки пытается придумать, что сказать в ответ, что-нибудь ехидное или злое, или даже откровенно враждебное, но все его тело оцепенело, и все, о чем он может думать, все, что он может видеть – это темный взгляд Йена, направленный прямо на него.
Йен медленно делает шаг вперед, еще один, вталкивая Микки назад в квартиру. Микки слегка запинается, двигаясь спиной, не в силах оторвать взгляд от Йена, но и не желая подпустить того слишком близко.
Микки не вполне уверен в том, что именно будет делать, окажись они на расстоянии прикосновения, но не сомневается, что это тут же сведет его с ума, возможно, на всю оставшуюся жизнь.
Однако Йен не собирается позволить ему выбирать, как близко им быть. Он пинает дверь позади себя, чтобы закрыть ее, когда попадает внутрь квартиры, и направляется прямо к Микки, прижимая его к стене. Микки с трудом сглатывает, когда спину обжигает холод стены, а Йен продолжает двигаться. Продолжает до тех пор, пока их тела не отделяет от прикосновения один атом. Микки достаточно шевельнуться, и они будут прижаты друг к другу от головы до пальцев ног. Микки чувствует, что ему, блядь, вот-вот окончательно снесет крышу. Малейшее движение – и его член может быть прижат к члену Йена, а губы – к губам Йена.
Тем не менее он не двигается. Сейчас очередь Йена делать следующий ход.
И Йен делает. Он поднимает руки и упирает их в стену по обе стороны от головы Микки. Сердце Микки пускается в бешеную скачку, кровь бежит по телу в два раза быстрее, каждый дюйм его тела зудит и пульсирует, член с каждой секундой все тверже – просто от того, что он смотрит на Йена.
Йен склоняется еще совсем чуть-чуть, его дыхание щекочет лицо Микки. Микки видит каждую точку в радужке его глаз, малейшие вкрапления голубого на зеленом, как сильно расширены его зрачки, как влага собирается по краям, потому что он смотрит не моргая. Микки никогда не видел глаза Йена так близко до этого, и никогда так долго.