Мелания
Шрифт:
– Ох, дерьмо, – внезапно бормочет Йен. Микки чувствует, что просто оторвать голову от груди Йена и открыть глаза потребует от него какого-то охуительного усилия, но, тем не менее делает это, потому что у Йена озабоченный голос.
– Что не так? – спрашивает Микки, опираясь на локоть и доставая сигарету с прикроватного столика.
– Ничего, я просто, черт… – Йен замолкает, ерошит свои волосы, задумавшись. – Я вроде как должен принимать свои таблетки в одно и то же время по вечерам, но забыл взять их с собой. Представить не
Микки поджигает сигарету и сильно затягивается.
– Хуй тебе, – говорит он после того, как выдыхает. – Это серьезные вещи, чел. Я помню, как ты психовал и исходил на дерьмо, когда твоя мама не принимала их.
– Я не моя мама, – парирует Йен и его лицо внезапно каменеет. Микки закатывает глаза.
– Ок, хрен с тобой. Тем не менее ты не можешь просто пропустить прием своих таблеток. Сходи к себе домой и прими их, это всего-то в паре кварталов отсюда. И я не думаю, что прогулка убьет тебя.
На мгновение наступает тишина, во время которой Микки курит и смотрит на Йена, а Йен в ответ смотрит на Микки со странным нечитаемым выражением на лице. Если бы не то, что только что между ними произошло, он бы решил, что Йен выглядит обиженным.
– Отлично, – говорит Йен, скатывается с кровати, хватает джинсы и натягивает их, даже не оглядываясь на Микки. Микки пользуется моментом, чтобы заценить задницу Йена до того, как хмурится, удивляясь, почему Йен внезапно скис.
– Ага, и потом мы пойдем на второй круг, – добавляет Микки, потому что он может.
Йен оборачивается. Улыбается.
И, блядь. Микки смотрит, как Йен надевает рубашку, и думает о тех временах, когда он выталкивал Йена из постели, как только они кончали. Он больше не такой, они оба другие сейчас, Микки не имеет понятия какие, но он точно знает, что теперь у них все по-другому.
Йен карабкается обратно на постель и целует Микки, быстро и жадно, до того, как выйти из спальни и начать искать свои ботинки. Микки улыбается так, что лицо болит, приканчивает свою сигарету, пытаясь не думать о чем-нибудь слишком усердно. Иногда, и он начинает этому учиться, жизнь может быть действительно хорошей.
========== Часть 19 ==========
На следующее утро Микки просыпается, уткнувшись лицом в подмышку Йена. Он лежит на животе, неловко свернувшись и навалившись на Йена, который раскинулся на спине. Одна нога Йена полностью свесилась с кровати, правое колено Микки у него в паху. Они оба совершенно голые, укрыты только измятыми простынями, которые Йен нагло стянул на себя, оставив половину задницы Микки мерзнуть. Йен слегка похрапывает во сне. У него ужасный запах изо рта – еще хуже, чем в подмышке, из которой Микки только что вылез.
Микки не вполне уверен, что способен полностью вместить все свое счастье. Он был бы рад остаться здесь с Йеном навечно, сделать эту постель своим домом и никогда ее не покидать. Но, к сожалению, сегодня
Мэлли, как всегда, на первом месте, так что Микки идет к ней, оставляя спящего Йена. Целует ее, меняет памперс, одевает, покорно беседует с ее мишкой, когда она начинает колотить его по груди своими маленькими кулачками. Когда все дела сделаны, они выходят из ее комнаты, чтобы позавтракать.
Именно в этот момент Йен появляется из комнаты Микки, одетый в свою футболку и боксеры Микки, сонно потирая глаза. Они замечают друг друга одновременно и тут же застывают в шаге друг от друга и просто смотрят.
– Еееееен! – радостно кричит Мэлли, ее личико расплывается в улыбке, она тянет свои ручки, пока Микки не подносит ее к Йену, чтобы она могла похлопать его по щекам.
Йен выглядит слегка растерянным, но довольным. Микки понятия не имел, что Мэлли знает имя Йена и настолько обожает его. С другой стороны, чему удивляться: обаяние Йена Галлагера завоевывало куда более неприступные сердца.
– Эээ, я собирался сделать кофе, – говорит Микки и ему тут же хочется стукнуть самого себя, потому что, блядь, можно ли было сказать что-нибудь более тупое? – Будешь?
Мэлли стучит кулачками ему в грудь – обычно это означает, что она хочет на пол. Микки опускает ее, и она ползет к дивану.
– Кофе – это здорово, – отвечает Йен. Они стоят еще какое-то время, не зная, как вести себя друг с другом. Что, блядь, происходит, где они сейчас, хорошо это или плохо? Это неисследованная территория.
Когда Микки двигает на кухню, Йен идет за ним. Садится на один из обшарпанных стульев, из которых состоит кухонная мебель Микки.
Микки не обращает на него внимания, пока готовит кофе. Он следит за Мэлли, которая с удовольствием грызет деревянную ложку, и за микроволновкой, в которой готовится овсянка для Мэлли. Когда кофе готов, он наливает его в потрескавшуюся глиняную кружку, которую сделала Мэнди на уроке лепки в средней школе, и вручает ее Йену. Потом усаживает Мэлли за стол и кормит ее, прихлебывая из своей кружки.
Это самая нереальная вещь, которая когда-либо с ним происходила. Йен помалкивает, просто смотрит на Микки и Мэлли, пьет кофе и вообще выглядит задумчивым. Микки тоже нечего сказать, он чувствует себя так неловко, как, ему кажется, в принципе невозможно себя чувствовать. После каждого глотка кофе он трогает свою нижнюю губу, пытаясь придумать, что сказать.
– Ну, мне пора на работу, – говорит Йен, первым нарушая их странное молчание.
– Бар открывается так рано? – ошарашенно спрашивает Микки.