Чтение онлайн

на главную

Жанры

Мемуары сорокалетнего
Шрифт:

Детская железная дорога, присланная из ГДР («мы же с тобой, Володя, договорились, что следующий будет мальчик. Вырастет — станет играть, экспорт этих железных дорог ГДР сокращает»). Есть и серебряный подсвечник («по случаю, модно, фирма знаменитая — «Фаберже», цена будет расти») и прочее, и прочее. Все ненужное или полунужное, без чего можно обойтись.

Зачем это? Куда деть? Кому это будет нужно через десять лет? Хлам, который взял их с Ольгой в плен. У Льва Толстого на всю усадьбу — в юности Володя вместе с командой был в Ясной Поляне — ценных вещей было меньше, чем у них в трехкомнатной квартире. Лишь бы директор «Универсама» не подвел и не нужно было бы связываться с комиссионными, перекупщиками, барахолкой. Для него, Володи, имеет значение

и фактор времени. На всякий случай он оставил «Жигули» у подъезда. Не получится — сгребет все барахло, две-три ездки, и квартира пустая. А не влезет в «Жигули» — он еще вызовет на подмогу милицейский фургончик с решетками. Главное, ничего не жалеть, как при переезде, отказываться от всего лишнего. Начнем сначала…

Директор «Универсама» человеком оказался деловым. Пяток упитанных теток и девиц, позвонивших в дверь в десять минут второго, были тактичны и дисциплинированны. Все у дверей вытерли ноги, поснимали, несмотря на протесты хозяина, туфли и босоножки, и в чулках или подследниках, ничего не расспрашивая и не зыркая по сторонам, ходили по квартире. Они даже посмеялись над Володиной затеей с ярлычками, но ярлычки свое дело сделали. Тетки и девицы молча снимали ковры со стен, вытаскивали из серванта вазы, упаковывали в принесенную с собой бумагу, перевязывали припасенными веревочками и шпагатом и, вручив без торга объявленную сумму, как мыши в нору, шмыгали во входную дверь к лифту.

Квартира на глазах разорялась. На стенах появились чуть видимые желтеющие пятна, пустые углы. Володя даже засомневался в своей правоте. Но одернул себя: «Не стыдно тебе, дружище? Ты — крестьянский сын. Жить надо по условиям своей среды и своего положения в обществе. Ты же простой гаишник, не артист, не писатель, не ученый. Ну и живи без выпендрежа, как положено. Чемпион, газеты, слава — все в прошлом. Не надо стыдиться этих слов: ты обыкновенный человек. И, чтобы быть счастливым, тебе не надо тянуться на цыпочках. Очень устаешь, когда всю жизнь ходишь на цыпочках».

Судьба не снабжает человека всеми своими дарами. Каждому по порядку. Ему повезло, он, видимо, родился биатлонистом. Но дар судьбы реализован, истрачен, праздник закончен, а другого не предвидится. Хорошо, что Сергей Константинович в свое время все это ему внушил. И хорошо, что он сам это понял. Он вначале и пытался жить простой, нормальной жизнью. Восемь часов в день тянуть службу, к счастью, для него привычное и не изнурительное, а все остальное время суток — его. И это остальное время должно быть легким, счастливым. Так что ему унывать? Они с Олечкой только возвращаются к нормальной жизни. И она его поймет. А если нет? В конце концов тугая пачка денег — тоже аргумент: можно прокатиться всей семьей до Владивостока и даже сплавать на Курилы, можно вдвоем съездить, если ей для лечения комплекса неполноценности так это нужно, за границу, куда-нибудь во Францию или в Италию. Можно начать все сначала: купить снова стенку, роскошную люстру.

Интересно, как на все это отреагирует Олечка? Обморок? Крик? Скандал? Сухие глаза и сжатые губы? А ей уже пора прийти с работы. Ну ладно, пока он спустится на лифте, поставит на стоянку машину, которая так и не понадобилась, а потом начнет уборку квартиры. А уж если дойдет дело до настоящего скандала, если она его не поймет, не захочет понять, если он увидит, что все безнадежно, то машину он расчехлит и со стоянки — только она его и видела. Свою жизнь, свое понимание ее он, Володя, не бросит даже под колеса своей любви. Жизнь-то одна.

4

На следующее утро, в субботу, Володя сквозь сон почувствовал, как Олечка потихоньку, чтобы его не разбудить, выползает из-под его руки. Он сделал вид, что не почувствовал этого, не проснулся, а лишь помогая ей, будто бы во сне, повернулся на бок и сразу щекой наткнулся на горячее мокрое пятно: значит, плакала.

Олечка накинула халатик и вышла из комнаты. «Наверное, повторно инспектирует размеры бедствия», — подумал Володя без особого страха. Гроза уже пронеслась. Суровая гроза с хлопаньем дверями, истериками, корвалолом, слезами, прижиманием к груди «нищего ребенка». Минут десять вздыхая, Олечка походила по комнатам, потом отправилась в кухню, погремела кастрюлями, и вдруг, к удивлению Володи, послышался ее голос. Олечка напевала что-то довольно веселое и лирическое. «Слава богу, — подумал Володя, — угомонилась, значит, можно еще поспать».

Но тут в коридоре послышались босые ножки Наташки. Олечка с ее обостренным слухом сразу выскочила из кухни в коридор и зашикала на дочку:

— Папа спит, ему на работу вечером.

— А можно мне покататься на велосипеде? — спросила Наташка.

— Можно!

— А можно мне теперь по большой комнате ездить?

Олечка помолчала, а потом ровным, веселым голосом сказала:

— Теперь можно, наслаждайся жизнью в свое удовольствие, только в звоночек не звони…

Соавторы

1

В гостях, после того как пропустит пару рюмочек, выпьет чашечку крепчайшего кофе, Гортензия Степановна могла сказать собеседнику, имея в виду себя с мужем и, естественно, из вежливости и собеседника: «В конце концов мы ведь принадлежим к сливкам художественной элиты…» Ни больше ни меньше. И в это свято верила. Впрочем, обстоятельства ее жизни и ее положение давали ей на это право. Не каждый встречный-поперечный через день отсвечивает на областном телеэкране. Гортензия же Степановна, меняя скромные, со вкусом, туалеты знаменитого модельера, регулярно появлялась на голубом экране, рассказывая простому народу об изобразительном искусстве и театре. Ее общения со знаменитостями, которым она талантливо подставляла в кадре микрофон, привели к тому, что и себя она в собственном лихом воображении стала невольно сопоставлять с ними. В одной комнате находились, беседовали, кофе и напитками сильные сего художественного мира ее угощали, делились идеями — значит, ничего тут не поделаешь, и она такая же значительная. Элита!

Первое время, лет двадцать пять назад, когда только складывался круг ее художественных знакомств, Гортензия Степановна в душе иногда робела: «А не занесло ли меня в калашный ряд?..» Но потом попривыкла к своему заметному положению, которое давал ей вошедший в повседневный быт голубой экран, смирилась с популярностью, окончательно перепутав свои личные достоинства с авторитетом порученного ей на экране места. Тем более что получалось у нее все довольно легко.

С юности девицей Гортензия Степановна была бойкой, энергичной, нахрапистой. Рано поняла, что надо и, особенно себя не утруждая, так и лепила. В репортажах у нее выработался стандарт: общий план выставочного зала, две-три работы производственной тематики, интервью с творцом: «Какие ваши творческие планы?» Несмотря на эту незамысловатость в работе, все были довольны: и художники, и зрители. Художники, благодарные за внимание, понимали, что в наши дни тотальной НТР к славе или даже к известности пробьешься скорее не через двадцать персональных выставок, а через один показ по телевидению, зрители были рады, что есть разнообразие, что их приобщают к высокой культуре, а женщина, которая им все это демонстрирует, каждый раз в изящном, скромном туалете.

В среде художников Гортензия Степановна слыла прогрессисткой, потому что, приезжая вместе с телевизионной группой, снимала на видеопленку работы и признанных мастеров и молодежи. Снимала много, как для полнометражного фильма. А когда после телевизионного репортажа юные мастера кисти и резца робко ее вопрошали: «А где же мы?», «Куда мы подевались?» — Гортензия Степановна сочувственно и всепонимающе глядела и всем своим удрученным видом говорила, что лично она за молодежь, за дерзость линий и яркость формы, но ретроградное начальство, далекое от веяний эпохи, эти замечательные произведения на экран не пропускает.

Поделиться:
Популярные книги

Измена. (Не)любимая жена олигарха

Лаванда Марго
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. (Не)любимая жена олигарха

Метаморфозы Катрин

Ром Полина
Фантастика:
фэнтези
8.26
рейтинг книги
Метаморфозы Катрин

Измена. Свадьба дракона

Белова Екатерина
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Измена. Свадьба дракона

Сбой Системы Мимик! Академия

Северный Лис
2. Сбой Системы!
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическая фантастика
5.71
рейтинг книги
Сбой Системы Мимик! Академия

Боги, пиво и дурак. Том 4

Горина Юлия Николаевна
4. Боги, пиво и дурак
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Боги, пиво и дурак. Том 4

На границе империй. Том 9. Часть 4

INDIGO
17. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 4

Para bellum

Ланцов Михаил Алексеевич
4. Фрунзе
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.60
рейтинг книги
Para bellum

Шестое правило дворянина

Герда Александр
6. Истинный дворянин
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Шестое правило дворянина

Жестокая свадьба

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
4.87
рейтинг книги
Жестокая свадьба

Стрелок

Астахов Евгений Евгеньевич
5. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Стрелок

Полковник Империи

Ланцов Михаил Алексеевич
3. Безумный Макс
Фантастика:
альтернативная история
6.58
рейтинг книги
Полковник Империи

Энфис 3

Кронос Александр
3. Эрра
Фантастика:
героическая фантастика
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Энфис 3

Я до сих пор не князь. Книга XVI

Дрейк Сириус
16. Дорогой барон!
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я до сих пор не князь. Книга XVI

Мятежник

Прокофьев Роман Юрьевич
4. Стеллар
Фантастика:
боевая фантастика
7.39
рейтинг книги
Мятежник