Мэри Роуз
Шрифт:
— Я поеду завтра, да?
— Нет, ты не сделаешь этого! — вмешался Сильвестр. — Я ведь имею право надеяться, что мой друг будет присутствовать на моей свадьбе!
Энтони замер всего на миг.
— Разумеется, — галантно, словно придворный, ответил он. И лишь взгляд его бронзовых глаз вцепился в Сильвестра и не отпускал, будто задавая вопрос. Впервые в жизни Сильвестр отвернулся от него.
Ночью Ханна спросила его о том же:
— Ты уверен, что хочешь этого?
— В чем дело, Ханна? Разве я просил бы тебя стать моей женой, если бы не хотел этого?
— Ты никогда и ничего не был мне должен, — произнесла она. — И сейчас не должен. Ты подумал о том, что Энтони отправляется на войну? Он может пасть в бою, Сильвестр. Он может умереть.
Сердце Сильвестра гулко стучало в тишине.
— Никогда больше не говори так, — выдавил он из себя. — Ты обязана всегда помнить: что бы ни случилось с Энтони, это же случится со мной. Мы с Энтони одно целое.
— Ни в коем случае, — спокойно возразила Ханна. — Даже если вы в некотором роде похожи — один широкий, другой худощавый, один светлый, другой темный, один красивый, как картинка, а другой — совсем не такой. Две стороны одной медали. Однако вы не одно целое, иначе вы могли бы иметь одну женщину. Что же до меня, то я желаю Энтони долгой жизни, и для меня нет счастья большего, нежели выйти за тебя. Просто я боюсь, что женщина, которую ты любишь, однажды будет свободна и ты пожалеешь о том, что связан.
Поскольку Энтони торопился вернуться на корабль, Сильвестра и Ханну обвенчали сразу в начале мая. Робко высказанное пожелание отца пригласить Джеральдину из-за спешки удовлетворить не смогли, и Сильвестр был этому рад. Все равно не было ни подарков, ни большого праздника — деньги нужны были для другого. Днем раньше отец купил участок земли, граничивший с его, чтобы как можно скорее начать строительство нового дома.
Молодоженов от церкви Святого Фомы провожала только семья, бросая в них ботинки, что должно было принести счастье. Карлос вынес свое жаркое, приготовленное на вертеле, а позже скрипач и флейтист заиграли танцевальную музыку. То, что женщина в платье цвета охры должна быть его, казалось Сильвестру невероятным, как бывало в их детских историях, которые какое- то время считались достоверными, но потом иллюзия разрушалась, поскольку начиналось что-то новое.
А затем к ним вторглась реальность. Как и в прошлый раз, она явилась в облике посла, ворвавшегося в дом, словно за ним гнался сам дьявол. Судя по его ливрее, он был слугой архиепископского дворца в Ламбете. С трудом переводя дух, он вложил в руки Сильвестра запечатанное послание. Тот взломал печать и прочел то, что написал ему Кранмер, почти на одном дыхании.
— Мне нужно в Лондон, — пролепетал он, опуская руку с письмом. — Сегодня же ночью.
Одним прыжком Энтони оказался рядом с ним.
— Что случилось?
— Анну арестовали в Гринвиче и отвезли в Тауэр.
— За прелюбодеяние?
— Откуда ты знаешь?
— Король хочет иметь сына, — произнес Энтони. — Королева Анна так и не родила ему наследника. Поскольку он не может объявить незаконным еще один брак, он вынужден избавляться от нее иным способом.
— Но ведь она знает это! — вырвалось у Сильвестра. — Как в таком положении она могла быть настолько легкомысленна, что совершила прелюбодеяние?
Брови Энтони поползли наверх.
— А она совершила?
Сильвестр все понял.
— Он может обвинить ее в чем угодно, верно?
— Не только ее, — произнес Энтони и железной хваткой вцепился в его руку.
Сильвестр озадаченно смотрел на конверт.
— Кранмер пишет, что уже пятеро мужчин были объявлены ее любовниками и арестованы.
Рука Энтони еще крепче сомкнулась на запястье Сильвестра.
— Блестящая возможность заставить замолчать неугодных.
— Какая кара полагается за прелюбодеяние? — спросил Сильвестр.
— Если суд того захочет, то смерть, — ответил Энтони, по-прежнему сжимая его руку. — А когда речь идет о жене короля, прелюбодеяние приравнивается к измене.
— Ты хочешь сказать… она умрет?
— Да, — ответил Энтони. — И вместе с ней — мужчины.
— Мне нужно к ней.
Энтони кивнул.
— Мы выезжаем немедленно.
— Ты останешься в Лондоне, пока…
— Сколько тебе понадобится, — ответил Энтони. — Пообещай мне, что будешь осторожен, Сильвестр. — С этими словами он отпустил его руку и отправился к Фенелле, чтобы нежно поцеловать ее.
Сильвестр посмотрел на него, и только тогда ему пришло в голову, что нужно попрощаться с Ханной.
Когда они уезжали, семья стояла в дверях и махала им вслед. Было приятно ехать сквозь ночь вместе с Энтони, бок о бок с человеком, не задававшим неприятных вопросов, удовлетворявшимся неполными ответами и именно поэтому глядевшему ему прямо в душу.
«Только одного не увидь!» — заклинал его про себя Сильвестр. Когда-то у Энтони и Фенеллы была тайна от него, что до глубины души возмутило его. Теперь у него появилась тайна от них, и он был твердо намерен сохранить ее.
Казалось, вся столица бурлила. От стен домов отражались шепотки, на некоторых улицах открыто праздновали падение ненавистной королевы. Энтони запретил Сильвестру немедленно явиться ко двору, поскольку счел, что это слишком опасно. Вместо этого они снова поселились в Суон-хаус, переданном в собственность Кранмера. Они стояли вдвоем в саду, у зеленой изгороди, где Фенелла собирала крапиву.
— Подожди здесь, — произнес Энтони. — Я пойду и попрошу твоего друга архиепископа позаботиться о том, чтобы тебя пропустили к королеве.
— Неужели действительно так опасно идти мне самому?
— Да, — ответил Энтони. — Мне нечасто доводится испытывать страх, Сильвестр. Но сейчас как раз такой случай.
— Значит, ты тоже в опасности.
Энтони растянул губы в ухмылке.
— Пожалуй, я единственный мужчина при дворе, который может считать себя в безопасности. Хромого и невоспитанного подонка они не припишут даже королеве.
Сильвестр вгляделся в его лицо.
— Честно говоря, будь я женщиной, ради твоей ухмылки я рискнул бы жизнью.