Merry dancers
Шрифт:
— Абрахас говорил мне, что Луи и ваш муж, Лаура, уже всё распланировали, — леди Малфой повернулась к Иви и обратилась лично к ней: — Эвелин, я думаю, что слова вашей мамы — всего лишь проявление вежливости ради поддержания разговора, не принимайте всё так близко к сердцу.
— Простите, леди Малфой, просто мой отец слегка торопит события, — смущенно произнесла Иви, глядя на эту поразительную женщину с искрящейся улыбкой. Она была такой красивой и в то же время естественной. Макияж практически отсутствовал, а волосы были присобраны сзади и ровными прядями спускались по плечам и спине. Иви никогда бы не дала ей больше тридцати лет. Она была живой, абсолютно не такой как Луи Малфой.
— Это никогда
— Что, леди Малфой? — спросила Иви, посмотрев в ту же сторону; она с недовольством отметила, как Абрахас мило улыбается министру и женщине с перекрашенными яркой малиновой помадой губами.
— Бесконечные деловые разговоры и… — вздохнула Арабелла. — Мой муж забыл, что сегодня праздник, и не все пришли сюда обсуждать политику и бизнес, — посетовала она раздосадовано. — Извините, я ненадолго отойду.
Эвелин переглянулась с матерью, когда Арабелла покинула их и отправилась к небольшому подиуму, на котором расположился скрипичный камерный оркестр, тихо игравший какую-то очень печальную мелодию.
— Немного странная она…
— Эвелин! — перебила мать, грозно посмотрев на неё. — Где твои манеры? Что за привычка обсуждать всех?
— Она же не слышит! — возмутилась Иви довольно громко и сразу же притихла, поймав на себе взгляд стоящего неподалёку волшебника в парадной пурпурной мантии. — Я не говорю что странная, просто она…
— Очень приятная женщина, — продолжила за неё Лаура. — Признаться, я ожидала встретить совсем другого человека, судя по её…
— Мама! — наигранно строго оборвала Иви. — А ты где свои манеры потеряла?
Лаура в ответ только улыбнулась, старательно маскируя смех.
— Говорила я, что тебе идет этот гарнитур, а у Арабеллы замечательный вкус, она узнала ювелирного мастера.
— Я не люблю красный цвет, мама, ты это прекрасно знаешь, и нечего на меня так смотреть… — оборвала Иви, перебирая украшение пальцами.
— Это всё школьные предрассудки, когда ты окончишь Хогвартс они сотрутся. На тебя влияют твои друзья-слизеринцы.
— У меня нет друзей на Слизерине, — бросила Иви недовольно.
Лаура промолчала на это заявление, а Иви, глядя на отвешивающего шутки Цигнуса, невольно подумала о Джоконде Смит. Даже не поняла толком, как её мысли вернулись к погибшей подруге Абрахаса. Странно так в мире бывает — когда человек уходит, жизнь продолжается. Все эти слизеринцы и рэйвенкловцы учились с ней, видели каждый день, плакали, узнав о её смерти, а теперь смеются и, кажется, даже не вспоминают о ней. Удивительно, но Эвелин поймала себя на мысли, что и она всего минуту назад беззаботно общалась с леди Малфой, искренне улыбалась в ответ на её фразы и даже не думала о той девочке, что не пережила своего горя, решив всё по-своему. Так глупо, и в то же время, её можно было понять, но… жаль когда уходят молодые.
Абрахас никак не мог оторваться от сменяющихся желающих пообщаться с хозяевами поместья, но постоянно поглядывал на Эвелин, словно извиняясь и выклянчивая ещё пять минут на дела. Вот кому было по-настоящему тяжело; Джеки была его близкой подругой и не ясно, как так получилось, что они подружились, ведь она была слишком простой, но, как Абрахас говорил — от того не менее интересной. Он вообще выбирал себе друзей по какой-то непонятной для Эвелин системе. Она вдруг вспомнила, что и её он буквально подобрал, когда никто не хотел с ней общаться. Странно, это было не так давно, но, казалось, что они знают друг друга с детства. Скрипя зубами, Иви наблюдала за Йеном Розиром, который вместе с отцом присоединился к компании Абрахаса, Луи и ещё какого-то старичка с гордой осанкой и закрученной козлиной бородкой,
Йен… Иви совершенно охладела к нему, даже перестала презирать за его выпады в больничном крыле. Глядя на то, как он пожимает руку её Абрахасу она не испытывала ничего внутри себя — ничего, кроме радости, что их отношения закончились с легкой руки жестокой Друэллы. Лаура куда-то отошла, но её место тут же заняла другая персона.
— Ну и как он? — раздался рядом знакомый голос.
Эвелин повернулась, чтобы увидеть перед собой школьную подругу, окончившую Хогвартс три года назад.
— Лукреция! — Иви приняла от неё дружеские объятия. — Я думала, что тебя здесь нет…
— Да ну как же, папенька наказал идти, опять наша семья заняла половину столов на чьём-то празднике, — хихикнула она и смешно сморщила носик.
— Неистребимые Блэки! — Иви шутливо толкнула Лукрецию локтём в бок. На самом деле она была очень рада видеть эту никогда не унывающую девушку, бывшую в свое время огромной проблемой для преподавателей, а миссис Норрис до сих пор поминает её как водяного черта. — А где сам мистер Арктур Блэк?
— И не спрашивай, — отмахнулась Лукреция, кокетливо поправляя прическу. — Он подрядил какого-то эльфа показать ему поместье, ты же знаешь, что он помешан на всякой древней недвижимости. Кстати, я слышала, что произошло в Хогвартсе на Рождество, Цигнус говорил, что Абрахас очень близко общался с этой девочкой, правда я её смутно помню, но всё же…
Иви тяжело вздохнула.
— Абрахасу тяжело делать вид, что всё хорошо, но он держится. Он порывается вернуться в Хогвартс — там осталась ещё одна девушка — его подруга, которая переживает не меньше, но у него слишком много дел, — Иви с грустью смотрела на него, пытаясь понять, насколько тяжело улыбаться, когда на душе висит камень.
— Да уж, Хогвартс сходит с ума, это, кажется уже вторая смерть за…
— Давай сменим тему, Лукреция? — попросила Иви с нажимом.
— Хорошо, тогда можешь подсказать мне, где здесь находится уборная?
В этом лабиринте сам водяной черт ногу сломит; Иви сетовала на свою глупую затею прогуляться по портретной галерее предков семьи Малфой после того, как проводила Лукрецию, а затем… она даже не заметила, как оказалась возле какой-то лестницы, потом решила заглянуть в один из туалетов. Складывалось впечатление, что коридоры этого поместья постепенно перестраиваются по своему усмотрению. Леди Малфой была права — дворец слишком большой для того, чтобы жить здесь — ещё больше смущали небольшие комнаты, явно жилые и сделанные из каких-то залов — об этом свидетельствовали очень высокие и покатые потолки, на которых были восстановлены рисунки былых художников. Иви вовсе не испугалась тому, что потерялась, в конце концов, на пути рано или поздно кто-то попадется — либо такой же любопытный смотритель (она вспомнила об Арктуре Блэке), либо один из домовых эльфов. Некоторые двери были заперты, другие вели в подсобные помещения: за одной обнаружилась кухня, другая вела куда-то вниз, где было темно. И не было ничего удивительного, что в этом доме были подземелья. Абрахас рассказывал, что в детстве как-то долго просидел в холодном подвале, так как дверь за ним захлопнулась на засов, а волшебной палочки у ребенка в то время не было. Он совсем не испугался, а наоборот, отнесся к этому как к маленькому приключению, жаль, что все камеры были заперты. Но будучи взрослым, Абрахас был рад, что не увидел той жути, что творилась там. Кандалы, эльфийский склеп, пятна крови на стенах, которые не оттирались никакими средствами и заклинаниями — это свидетельствовало о мучительной смерти волшебника, по крайней мере, так принято считать. Кто знает, на что способно волшебство, когда человек умирает?