Мертвая тишина

Барнс С. А.

Теперь же они превратились в беспорядочные разноцветные груды, эдакие крошечные сверкающие горные хребты на кремовом ковре.

По привычке я почти ожидаю, что Нис назовет полное имя Анны и изложит основные сведения о ней, слушая нас, как он всегда делал на ЛИНА. Однако системщик молчит, и чувство одиночества и изолированности чуточку обостряется.

Лурдес взвизгивает от восторга и проходит в комнату, стараясь не наступать на ткани.

— Ты только посмотри! — ахает она, подхватывая с пола мягкое облачко —

платье с длинными рукавами, совершенно прозрачное, бледно-розового цвета и отделанное сущим кружевом из кристалликов. Девушка благоговейно раскладывает его на подлокотнике дивана, касаясь одеяния осторожно и даже нежно. — Какая красотища!

— Ага, — улыбаюсь я. В моде я ничегошеньки не смыслю, поскольку большую часть жизни провела в комбинезонах и экипировке «Верукса», однако восхищение девушки заразительно. — Я так понимаю, это только часть какого-то комплекта, да? — Должно же что-то поддеваться внизу… — В противном случае званые ужины здесь наверняка были очень интересными. — Я приподнимаю брови.

Лурдес осуждающе цокает языком.

— У тебя совершенно нет вкуса!

— Не отрицаю.

Девушка склоняет голову набок и с хитрецой добавляет:

— Если только дело не касается мужчин.

— Так, на этом и закончим, — закатываю я глаза.

Затем двигаюсь в другой конец номера, в спальную зону. По пути щелкаю выключателем в ванной. Хоть и чувствую себя дура дурой, но не могу удержаться и заглядываю в помещение.

Внутри стены сияют безупречной белизной, а старомодное джакузи стоит пустым — в точности, как и во время первого нашего с Кейном осмотра. Тот же набор косметических средств — для макияжа и ухода за волосами, названия некоторых мне совершенно ничего не говорят, — валяется на полу, куда бесчисленные баночки и тюбики попадали после включения гравитации.

Ничего другого я и не ожидала. Совсем.

Корчу себе рожу в зеркале, и отражение над раковиной с золотым смесителем послушно меня передразнивает. И от этого становится немного легче: вселенские законы по-прежнему действуют.

Что еще? Выгляжу хреново. Под глазами темные круги, пряди русых волос прилипли ко лбу и стоят торчком вокруг резинки поспешно стянутого, неоднократно перетянутого и прискорбно короткого конского хвоста.

Тем не менее Кейна все это как будто не волновало.

Рефлекторно качаю головой и краснею.

А потом неторопливо провожу пальцем по крану и рукояткам, таким же золотым. Даже если бы мое состояние было нормальным — что, разумеется, отнюдь не так, — цена вопроса слишком велика, чтобы все-таки цепляться за этот шанс. Как-никак призом будет свобода. Возможность выбирать самой. И то же самое для всех членов моей команды.

Кроме того, у Кейна на Земле есть ребенок — и жизнь, к которой он наверняка захочет вернуться, как только мы получим денежки со своей «находки». Я же о Земле даже думать не желаю.

Покончив

с самоанализом, отворачиваюсь от зеркала, и тут до меня доносится смех Лурдес.

— Кэп, я не слышу! — кричит она с другого конца номера. — Что ты сказала?

Нахмурившись, я на мгновение замираю, затем выхожу из ванной. Девушка уже направляется ко мне, с трудом узнаваемая в накинутом пурпурном одеянии. Из-под складок до самого пола только носки ботинок и мелькают, да еще на затылке по-прежнему виднеется золотая цепочка.

— Я не расслышала, — лучезарно улыбается она. Просто маленькая девочка, играющая в гардеробной своей матери.

В гардеробной своей мертвой матери.

Сознание мгновенно разражается вспышкой воспоминания о модуле, в котором мы с мамой жили на Феррисе. О ее белых халатах, подобно призракам висящих в тесном шкафчике. Подобно брошенным пустым раковинам.

Во мне вспыхивает злость на себя, подогреваемая давнишней неудовлетворенностью, и я отвечаю Лурдес несколько резковато.

— Ничего я не говорила.

На ее лице отражается неуверенность, улыбка слегка тускнеет. Похоже, она решила, будто по непонятной причине я просто ее дразню.

— Нет, говорила. Я слышала, как ты шептала. Ты сказала, будь осторожнее, а дальше я не разобрала.

Неужто я говорила вслух? Машинально бросаю взгляд на зеркало, как будто оно способно пролить свет на мои сомнения. Отсюда его не видно, да и что в нем можно увидеть.

Но я точно уверена, что не разговаривала сама с собой. От этой привычки я отделалась еще много лет назад, вынужденная жить в тесном соседстве с другими людьми, навряд ли с восторгом воспринимающими постоянные ворчливые комментарии. Тем не менее исключать нельзя ничего.

Тогда почему я не помню, что говорила? Я разглядывала себя в зеркале, но в памяти совершенно не отложилось, как у меня шевелятся губы, изрекая какие-то слова, уж тем более совет «быть осторожнее» Лурдес или даже себе.

Если только, опять-таки, моя связь с реальностью частично не нарушена. По крайней мере, с реальностью окружающих.

Опять.

В желудке кристаллизуется ледяной ком страха, и у меня перехватывает дыхание.

Однако девушка продолжает недоуменно смотреть на меня, и я выдавливаю ободряющую улыбку и меняю тему:

— Загляни-ка в ванную. Как тебе габариты, а?

Она послушно переключает внимание на раковину и джакузи.

— Ух ты! — Ее брови удивленно изгибаются, и былой восторг отчасти возвращается. — Да она больше, чем моя комната у родителей!

— А я о чем, — отзываюсь я, стараясь подстроиться под ее тон. Все-таки я вполне могла говорить вслух, просто не обратила внимания. Как-никак я выжата как лимон, плюс стресс. Так что сценарий вполне вероятный.

Осталось шестьдесят три часа с хвостиком. Я выдержу. Обязана выдержать.