Мертвая тишина
Шрифт:
Бросаю скафандр возле шлюзовой заслонки ЛИНА и с пистолетом наготове разворачиваюсь в сторону коридора, откуда мы и пришли. Все-таки придется помериться силами с Ридом.
Лишь теперь я осознаю собственную ошибку. Угол отсека перед моими глазами все такой же темный. Да и разве смог бы Дэрроу в своем состоянии найти фонарь и воспользоваться им? Когда я видела его в последний раз, он лишь метался во тьме, совершенно не предпринимая попыток изменить свое положение. Его только и волновало, как бы поскорее добраться
Не опуская пистолета, я запоздало разворачиваюсь в противоположном направлении, к выдвижному мосту с «Ареса». Как раз в тот самый момент, когда на нем показывается Макс с мощным фонарем. Прикрепленным к винтовке.
32
Все в Максе такое знакомое — измятый костюм, потертые туфли, невозмутимое и серьезное выражение лица, — что моя первая реакция, как ни абсурдно это звучит, оказывается облегчением. Как будто на основании предыдущего опыта общения с Донованом мой мозг определил его союзником. Другом. И вопреки всему, что с тех пор я узнала и пережила, первоначальная оценка так и не изменилась.
Или же какая-то часть меня полагает, будто против Макса мои шансы выше, нежели против Рида.
Донован замечает меня и вздрагивает от неожиданности, но в следующее мгновение растягивается в улыбке, весьма убедительно выражающей облегчение. И все же оружие — такую же автоматическую винтовку, которыми вооружены и безопасники, только в его руках она выглядит комично гигантской — он направляет на меня.
— Я поражен. — В голосе мужчины и вправду звучит некоторая нотка восхищения. — Так и подумал, что без постороннего вмешательства ситуация не могла ухудшиться столь стремительно.
Я автоматически испытываю некоторую гордость от его похвалы. Испытывая к самой себе отвращение, стараюсь игнорировать это чувство. Надо полагать, это всего лишь… годы привычки, свидетельство той роли, что когда-то Макс сыграл в моей жизни.
Я сжимаю руку на подобранном пистолете покрепче, не сводя прицела с его груди.
— Как ты выбралась? — интересуется Макс и оглядывается по сторонам, словно бы ожидая увидеть переметнувшихся на мою сторону Диас с подчиненными.
Проблема заключается в том, что если я выстрелю и попаду в него, «Арес» просто-напросто отведет мост и оставит нас умирать. Нисколько не сомневаюсь, что за нами сейчас оттуда наблюдают.
С другой стороны, если я выстрелю и промахнусь, велика вероятность, что в шлюзовом мосту или в чертовски хрупком уплотнителе образуется дыра. В итоге снова побеждает смерть.
Я словно переворачиваю одну карту за другой при игре в покер — хоть никогда и не присоединялась к этому развлечению своей команды — и неизменно получаю джокера.
Макс делает пару шагов в мою сторону, на вид совершенно не опасаясь направленного на него пистолета. В свою очередь, его поведение лишь еще больше
— Стоять! — кричу я. Руки дрожат от напряжения, а голова буквально раскалывается, особенно по линии сросшегося перелома. От боли на глаза наворачиваются слезы.
«Он не остановится. Он убьет тебя», — нашептывает паранойя внутри меня. И шепот ее такой ясный, такой близкий, что меня так и подмывает оглядеться по сторонам в поисках говорящего.
«Превратит тебя в ничто. Станешь еще одним куском мертвого мяса в скафандре, как и все остальные. Как все бедолаги-пассажиры на этом корабле».
Звучит паранойя совсем не так, как мне ранее представлялось. Никакой паники и злости. Напротив, спокойный и ровный голос, самонадеянный и убедительный.
«Ты умрешь, если не убьешь его первой…»
Макс, однако, останавливается, на самом стыке моста с «Авророй». Не впустить ли его? Если я прикончу Донована в грузовом трюме, может так статься, команда «Ареса» сразу этого и не поймет.
Вот только, позволь я ему приблизиться, у него будет больше шансов подстрелить меня, если — и когда — он нажмет на спусковой крючок.
И в этом отношении, кстати, я вообще не понимаю, чего Макс ждет. Ближе не подходит, стрелять как будто тоже не собирается.
— А где мистер Беренс? — спрашивает мужчина.
— Мертв. — Ложь вырывает кусок из моего сердца. И, боюсь, это может обернуться вовсе и не ложью. Тем не менее Доновану незачем знать правду. Для него Кейн стал бы лишь дополнительным рычагом воздействия на меня. Или еще одним кандидатом на занесение в список мертвых.
— Мне очень жаль, — вздыхает он почти искренне.
— Уж не сомневаюсь, — с отвращением фыркаю я. Краем глаза замечаю какое-то движение. Но чтобы разглядеть, мне придется повернуть голову, вместе с фонарем на шлеме. Бекка? Мама? Или Рид?
— Ты принимаешь происходящее на свой счет, и совершенно напрасно. Это всего лишь бизнес, никаких претензий к тебе лично. На самом деле, мне всегда нравилось проводить с тобой время. Я восхищался твоей волей к жизни. И, сложись обстоятельства иначе, ты наверняка бы построила новую жизнь, в которой…
— Заткнись! — рявкаю я. — Я была тебе полезна. Только и всего.
Моя зависимость — безразличная и послушная зависимость — от «Верукса» теперь меня нервирует. Хотя я и была всего лишь ребенком, сиротой без семьи, когда все это началось. Что я могла тогда поделать? Образно выражаясь, «Верукс» стал моей семьей, и эти отношения оказались столь же несостоятельными, как и любые другие, построенные на крови, тайнах и лжи.
Или же, быть может, наша кровь, тайны и ложь просто другого сорта. Кровь проливали посторонние. Тайны подходят под определение электронного шпионажа и саботажа. Ложь — шоу для прессы и общественности.