Мертвая зыбь (др. перевод)
Шрифт:
– Значит, вы с Анн-Бритт приятели…
– Собственно, приятели мы не с ней, а с Мартином. И даже не приятели, а… как бы это сказать… компаньоны. Партнеры. Но он сейчас, как ты понимаешь, пустое место, и делами фирмы занимается Анн-Бритт. И с кем же ей посоветоваться, как не со мной? Или как?
Герлоф откинулся на сиденье. Притворяться не было смысла.
– Компаньоны, понятно… И ведь давно уже? С пятидесятых, я думаю…
Он сунул руку в портфель и достал книгу. И она опять сама открылась на нужной странице.
– Я показал этот снимок Мартину… И сам смотрел на него сто раз, пока до меня не
– Вот как? – Гуннар свернул к небольшой рощице. До моря оставалось не больше ста метров. – И что же до тебя дошло?
– Два человека, крупный фабрикант Август Кант и владелец небольшой грузовой баржи Мартин Мальм, стоят на пирсе в Рамнебю. За ними – группа молодых рабочих с лесопилки. И смотри-ка, Август дружески положил руку на плечо Мартина. Идиллические отношения. Но ведь это рука не Августа. Это рука человека, который стоит за спиной у Мартина. И заметил я это только полчаса назад, в автобусе.
– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – насмешливо сказал Гуннар. – Я не переврал поговорку?
Заросший пустырь, а за ним – каменистый берег с островками песка. Дождь не прекращался.
– А рабочего, который стоит за спиной у Мартина, зовут Гуннар Юханссон. Вернее, звали. Потом он сменил фамилию. – Герлоф решил, что ему нечего терять, и передразнил постоянную присказку Гуннара: – Или как?
– Не совсем. Я тогда был уже не рабочим, а бригадиром. А насчет фамилии – так и есть. Я стал Юнгером, когда переехал на Эланд.
Он остановил машину, повернул ключ зажигания, и в машине стало неправдоподобно тихо.
– Этот снимок вообще случайно попал в книгу. Это Анн-Бритт… если бы я знал, я бы его выкинул. А так – увидел, когда книга была уже напечатана. Но узнали меня только двое – ты и Эрнст Адольфссон. Эрнст, как оказалось, помнил меня еще по школе…
– Чему тут удивляться? Я и не знал, что он вырос в Рамнебю. Теперь знаю, ему-то было легко тебя опознать, а я тебя никогда и не видел в молодости. Но вот что мне интересно…
Герлоф прекрасно понимал – Юнгер собирается его убить, как убил Эрнста, поэтому продолжал разговор – только чтобы оттянуть неизбежное…
– Мне интересно… значит, ты был бригадиром на лесопилке и наверняка слышал истории про непутевого, мягко говоря, племянника директора. Про Нильса Канта. И тебе пришла в голову мысль…
– Я с ним встречался, – прервал его Юнгер-Юханссон.
– С кем? С Нильсом?
– С Нильсом, с Нильсом, – покивал Гуннар. – Я начинал подмастерьем, в общем, мальчишкой на побегушках. Пришел на лесопилку сразу после войны. А Нильс как раз бежал с Эланда и, натурально, искал дядю. Прятался в кустах, надеялся, наверное, что тот появится. А тут я подвернулся. Он ко мне – позови, мол, директора Канта. Ну, пошел я к директору, а тот говорит – знать его не хочу. Дал мне пять сотенных – отдай ему и пусть убирается. Я три сотни Нильсу отдал, а пару заначил. – Юнгер улыбнулся воспоминанию. – До конца лета жил, как барин. Тогда это были большие деньги. Или как?
– Да… значит, ты рано понял, что на Нильсе можно заработать, – задумчиво сказал Герлоф, глядя, как быстро покрывается каплями дождя ветровое стекло. Скорее всего, это последний в его жизни дождь.
– Да… но не знал сколько. Понятия не имел. Ну, думал, отхвачу несколько тысяч – пошлют меня за океан, когда все уляжется, привезу Нильса. Предложил Августу… Позже уже, намного позже, когда стал бригадиром. А он говорит – ни в коем случае. Вовсе ему не хотелось, чтобы паршивая овца семейки Кант опять перед глазами маячила.
Он нажал кнопку, и в дверце что-то щелкнуло.
– Теперь открыто. Выходи.
– Но ты не сдавался. – Герлоф посмотрел на Юнгера: – Август отказал, ты пошел к мамаше. А та, конечно, согласилась… – Он подумал секунду и опять добавил: – Или как?
Гуннар вздохнул, словно перед ним был непослушный ребенок.
– Благодаря Вере я узнал по-настоящему этот красивый остров. В первый раз я приехал сюда летом пятьдесят восьмого. Переправился паромом, а потом на поезде. Железная дорога уже в то время на ладан дышала, да и судоходство тоже. Многие считали, что Эланду пришел конец, что остров умирает… Но шли разговоры, что есть планы построить мост на континент. Нормальный мост – уезжай и приезжай, когда хочешь. И люди с материка тоже могут приехать…
– Те, кто побогаче, – уточнил Герлоф.
– Вот именно… а я посмотрел – тут же у вас солнце не такое, как везде, летом освещение… да сюда одних художников понаедет не считано… А пляжи какие! И ни одного туриста. Так что еще до того, как я постучал к Вере в дверь, задолго до того, уже начало кое-что вырисовываться. – Он жалостливо вздохнул. – Бедная Вера… как она страдала без сына! Одинокая, несчастная…
– И очень богатая, – вставил Герлоф.
– Не настолько, как многие считали. Каменоломня уже никому была не нужна, вот-вот закроется, а к семейной лесопилке брат ее и близко не подпускал.
– Земли у нее было полно… – устало сказал Герлоф. – Прибрежные участки.
Интересно, какую смерть уготовил ему Гуннар? Может, у него с собой оружие? Или просто возьмет один из камней, которые валяются вокруг, и размозжит ему череп, как Эрнсту?
– Это да… земли у нее хватало. Думаю, никто в Стенвике даже не знал, сколько именно. И на севере, и на юге, и в основном прибрежные участки. Конечно, большой ценности эти владения не представляли… пока им не нашлось применение. Но человеку с соображением сразу ясно – если чуть благоустроить, цены не будет этим участкам. – Он методично застегнул куртку и добавил: – В пятидесятые годы здесь дач почти и не было. Но я-то сообразил, что через пару лет землю эту будут с руками отрывать. Да еще и отель можно построить, рестораны… А когда мост будет, цены взлетят до небес.
– Значит, Лонгвик ты получил от Веры?
– Что значит – получил? Не получил, а купил. Купил все ее земли, совершенно законно. Правда, за смешные деньги, которые, если быть честным, я тоже взял взаймы у Веры. Но документы все в полном порядке.
– А Мартин Мальм тоже взял взаймы? На океанский сухогруз?
– Вот именно. Мне нужен был надежный помощник – и тут подвернулся Мальм. Он перевозил пиловочник с нашей лесопилки. Один из многих. Нужно было ни больше ни меньше как доставить гроб с телом Нильса с другого конца земли, а потом и самого Нильса. Живого. Вся эта история, ясное дело, заняла немало времени. Я тянул, сколько мог, потому что понимал – как только Нильс вернется, Вера пошлет меня подальше, и денег ее мне не видать, как своих ушей.