Мертвая зыбь (др. перевод)
Шрифт:
Он довольно улыбнулся:
– Выходи.
Герлоф посмотрел сквозь стекло. Пустырь на берегу моря, пустырь как пустырь, пожухлую траву прибило дождем к земле.
– И что здесь у тебя?
– Ничего особенного. – Юнгер вышел из машины. – Сам увидишь.
31
– Давай, Герлоф, выскакивай.
Гуннар Юнгер открыл перед Герлофом дверцу и нетерпеливо ждал, пока тот выберется из машины.
– Погоди-ка, я возьму…
– Пальто тебе не пригодится,
Не меньше чем на пятнадцать лет моложе, здоровенный, широкоплечий – у Герлофа не было никаких шансов. Гуннар взял его за руку и выдернул из машины.
Сам так и остался в желтой куртке с черным логотипом на спине – «Лонгвикский конференц-центр».
– Пошли.
Он захлопнул за Герлофом дверцу и нажал какую-то кнопку на брелоке от ключей. Машина пискнула, и все замки одновременно чмокнули и закрылись.
Герлоф уже перестал чему-нибудь удивляться, для него вся эта… электроника была равносильна черной магии. Он успел взять палку, а портфель с книгой так и остался на полу в машине. Сделал несколько шагов и тут же понял, что задумал Гуннар.
Первые мгновения было даже приятно – выйти на свежий воздух после сауны, которую устроил в машине Гуннар. Но Герлоф понимал – без пальто ему конец. Один-два градуса, ледяной ветер с моря, мелкий колючий дождь.
– Погляди-ка, Герлоф, – Гуннар прошел немного вперед и показал на каменную стену, за которой виднелось несколько вязов, а у самой стены росло кривое, уродливое дерево. – Ты видишь, что это?
Герлоф, опираясь на палку, подошел поближе.
– Яблоня, – тихо сказал он.
– Правильно, старая яблоня. – Гуннар вернулся, взял его за руку, потащил к берегу и показал на какой-то куст. – А вот это? Теперь уже и не поймешь. Крыжовник. И что все это, по-твоему, значит?
– Заброшенный сад.
– Догадался, молодец. Если копнуть, найдешь остатки фундамента. Я открыл это место несколько лет назад. Здесь никогда никого нет, даже летом… – Он опять поглядел на умирающую яблоню. – А почему? Иногда я приезжаю сюда и думаю – почему? Люди, которые здесь жили, – почему они не остались в таком чудесном месте?
– Бедность, – буркнул Герлоф. Он пытался держаться прямо, унять дрожь и не качаться – но получалось плохо. Его начал пробирать холод. Тонкая сорочка и нижняя рубашка под ней – вот и все, что на нем было.
– Да, бедность… это уж точно – богатыми они не были. Скорее всего, сели на пароход и эмигрировали куда-нибудь… как Нильс Кант и еще тысячи. С Эланда очень многие уехали. Но я не про то… уехали и уехали. А главное вот что: никто, ни один человек не разглядел, какие возможности таит ваш остров. Олухи. Или как?
Герлоф согласно кивнул. Пусть несет, что хочет.
– Или как, – сказал он. – Я хочу в машину.
– Заперто, – ухмыльнулся Гуннар.
– Я замерзну насмерть.
– Тогда иди домой в Марнес. – Юнгер показал на каменную изгородь. – Там есть прогал, а за ним тропинка, мимо заброшенной танцплощадки. Тут всего-то пара километров, если по прямой… Если бы ты, скажем, был птичкой. А так-то, конечно, побольше.
Герлоф с трудом удерживал равновесие под порывами ветра. Но сейчас ему было на это наплевать.
– Об этом знаю только я, Гуннар.
Юнгер молча смотрел на него.
– Я тебе уже говорил… до меня только сейчас, в автобусе, дошло, что это именно ты стоишь за спиной у Мартина.
– Эрнст тоже размахивал этим снимком, – пожал плечами Гуннар. – Он много чем размахивал – старые купчие, и все такое прочее… Меня так легко не испугаешь.
– Он меня опередил, – вяло подтвердил Герлоф. – Я-то думал, Эрнст мне все рассказывает, а как оказалось, нет. Не все.
– Конечно, не все, – рассмеялся Гуннар, – потому что его каменоломня интересовала. Он хотел ее у меня купить за символическую сумму… а в обмен помалкивать про мои с Верой земельные сделки.
– Не так уж много он хотел.
– Не скажи, Герлоф, не скажи. Сейчас, может, эта каменоломня гроша ломаного не стоит, а в будущем… Скажем, казино в гротах и пещерах… неплохо, а? Или как? Так что я отказался. И вообще, если вы, старые дураки, думаете, что кого-то еще интересует эта древняя история, то вы глубоко ошибаетесь.
– Тебя-то она интересует, Гуннар. Иначе бы ты меня сюда не привез.
– В какой-то степени… зачем мне выжившие из ума пенсионеры, которые болтают на всех углах невесть что? У меня на Лонгвик большие планы, сейчас в строительной комиссии лежит большой проект. Предстоят серьезные инвестиции. Шестьдесят участков на продажу в ближайшие полгода… ты хоть соображаешь, что это за деньги?
Герлоф кивнул – очень даже соображаю.
– Я тебе уже сказал – никто, кроме меня, не знает. Ни Йон, ни дочь.
– Это очень благородно с твоей стороны, Герлоф, – все взять на себя, – спокойно, даже добродушно улыбнулся Юнгер. – И знаешь, я тебе верю.
– А Веру Кант ты тоже прикончил?
– Да ты что? Она с лестницы свалилась и сломала шею. Я так слышал. Я вообще никогда никого не убивал.
– Ты убил Эрнста Адольфссона.
– Нет… Мы поспорили – это да. Потом спор перешел в ссору.
– И он столкнул одну из своих скульптур с обрыва…
– Да, именно так. Он меня толкнул, потом я его толкнул – и он оступился, полетел с обрыва… хотел удержаться, ухватился за эту церковь каменную, а она его там и накрыла. Несчастный случай, полиция права.
– Ты убил Нильса Канта.
– Нет.
– Значит, не ты, а Мартин. А Йенс? Кто из вас убил Йенса?
Улыбка исчезла с лица Юнгера. Он посмотрел на часы и повернулся.
– Йенса кто убил, я спрашиваю? Он наткнулся на вас в альваре… в тумане. Чем Йенс-то был вам опасен? Пятилетний мальчонка?