Мертвец
Шрифт:
Все готовы? — осведомился Озеров. — Тогда вперёд! Эй, капитан, трогай!
Капитан прохрюкал что-то на языке пещерных людей, схватился за рычаги, где-то в районе носа загудело, где-то под полом громко хрустнуло, колесница смерти сдвинулась с места.
Поездка получилась весёленькая. Тряска, лязг, рёв, «любо, братцы, любо...», ну и всё по списку. В пути нам были предложены закуски и напитки: шоколадные батончики с орехами и изюмом, буржуинская газировка. От щедрот среднего и малого бизнеса. Все были довольны. А вечером Озеров обещал устроить большой костёр, настоящую кашу и охоту на раков в ручье. Все были в восторге. А Упырь принялся шептать мне, что он пробовал лангустов, омаров, гигантских креветок и тигровых креветок и какого-то совсем диковинного морского паука, а раков не пробовал, но слышал, что их надо варить обязательно с укропом, рак — это закуска патриота.
Что-то он нервничал. И поглядывал на Катьку. Как бы невзначай — типа хотел завязать шнурки, а тут взгляд упал. Но Катька на него никакого внимания не обращала, она была занята обсуждением маршрута с Озеровым. Я смотрел в окно, ничего интересного.
Тряслись мы почти час. Остановились.
На выход! — принялся командовать Озеров. — Стройся! На первый-второй рассчитайсь!
Мы выползли на волю. Меня слегка покачивало, Упырь вообще за вагон держался.
Прибыли! Отдыхайте, разминайте кости. Потом разгружайтесь. После обеда сходим к Филькину ручью, затем ночёвка. Кроме того, вы можете воспользоваться прекрасной возможностью: я имею в виду, мальчики — направо, девочки — налево! Только подальше!
Озеров рассмеялся.
Мне направо не хотелось, я уселся на насыпь, стал щёлкать семечки.
Катька руководила. У какого-то паренька, я его не знал совсем, разошёлся по дну рюкзак, он зашивал его, а Катька стояла рядом и поучала. Озеров тоже что-то объяснял собравшимся вокруг него ребятам. Упырь бродил кругами, поглядывал то на меня, то на Катьку, то в лес. Побродив так пару минут, уселся рядом со мной.
Чего ты к ней не подходишь? — осторожно спросил он.
А, — беспечно отмахнулся я, — надоела... Всё равно ничего не получается. У неё запросы, сам знаешь. Ей герой нужен, а я вообще в метеорит не верю.
Так ты что, больше не хочешь с ней дружить?
Нет, наверное, — я мрачно поглядел на дрезину. — Не знаю...
Зря, — с сочувствием сказал Упырь. — Зря...
А... — Я махнул рукой. — Пускай...
Опять засвистел Озеров. Что он всё время свистит, разговаривать, что ли, совсем разучился?
Озеров собирал всех в круг. Ага, понятно, сейчас обрушится очередная лекция.
Так оно и оказалось. Озеров дождался подобающей тишины и поведал:
Сейчас я расскажу вам про наши замечательные провалы. Итак. Провалы — это уникальные природные образования, представляющие собой типичные карстовые разломы. Многие считают, что в провалах заключён ключ к разгадке тайны метеорита. Многие считают, что в провалах лежит даже сам метеорит. Это не так. В провалы было организовано уже несколько экспедиций, и знаете, какая самая интересная находка?
Какая? — спросили туристы.
«Запорожец». Старый «запорожец». Так что в провалах нет совершенно ничего интересного... Кстати, что такое карст? Кто знает?
Я! — крикнула Катька. — Я знаю. Карст — это результат вымывания известковых пород водой. Это подземные пещеры, подземные реки, выходы на поверхность, колодцы...
Вот именно, спасибо, — остановил Катьку Озеров. — Так вот, провалы — это как раз всё, что перечислила наша Катерина. Это довольно опасное место даже для профессионалов, а без специального оборудования туда вообще нечего соваться. Тут кто-то спрашивал сегодня про провалы, так я хочу сказать, что к ним мы не пойдём. К тому же должен вам сказать, что совсем недавно возле одного из разломов было обнаружено капище...
Чего? — не расслышал Упырь.
Капище, — повторил я.
Поэтому туда ходить не следует. Наш музей сейчас подал заявку на открытие полевых исследований, так что в следующем году мы, возможно, сможем это всё разобрать. Конечно, нужна подготовка. Поэтому приглашаю всех в наш кружок.
А курганы? — спросил кто-то. — Скифские которые?
На курганы мы, безусловно, едем, — ответил Озеров. — Состав группы утверждён, это ребята из краеведческого кружка.
Я тоже, наверное, поеду, — шепнул мне Упырь. — У меня допуск есть.
Я промолчал.
Археологи, блин...
Ещё о провалах, — сказал Озеров. — Провалы стали объектом мифотворчества. Что про них только не выдумывают, я не буду вдаваться в подробности. Повторюсь, существует упорное заблуждение, что будто бы именно в одном из провалов и лежит метеорит. Это миф, не более. Человек, который, предположительно, знал, где упал метеорит, — я имею в виду, разумеется, Секацкого, — так вот, Секацкий ни разу не упоминает в своих записках о провалах...
Ловко гнёт, — прошептал я Упырю. — Секацкий ни разу не упоминает... Да он специально, может, не упоминает. Может, он как раз не хотел, чтобы в провалах искали. Я, конечно, в метеорит не верю, но мне лично кажется, что Секацкий не очень желал, чтобы этот метеорит нашли.
Почему?
Как почему? Если бы он нашёл метеорит, его бы немного попомнили, а потом забыли бы. А так его уже несколько поколений помнят, так он живее всех живых. Понятно? Не, Секацкий не дурак.
Так что провалы — это всего лишь провалы, — закончил Озеров. — И я всем, повторяю, всем категорически не рекомендую к провалам соваться. Понятно?
«Понятно» Озеров сказал в этакой бандюганской манере, разве что пальцы не загнул.
Понятно! — дружно ответил народ.
Вот и хорошо. Здесь мы устроим привал. Расставляйте палатки! Те, у кого нет своих палаток, могут получить в дрезине. Потом будем разжигать костры...
Народ кинулся устраиваться.
У нас своя палатка была. В смысле у Упыря. Какая-то непростая — шедевр финского палаткостроения, одним словом. Я хотел помочь, но Упырь сказал, что он сам разберётся. Во-первых, у него есть инструкция, во-вторых, ему интересно.
Тем лучше.
Я вернулся к линии. Встал на рельсу, повернулся спиной к западу. Загадал: если дойду до ста шагов — всё получится. Рельс был тёплый, кривой и узкий. Маслянистый ещё. Я шагал, покачивась, как балерина на проволоке. Некоторое время у меня получалось, но долго я, конечно, не удержался. Соскочил на пятьдесят седьмом шаге.
Всё равно всё получится. Я упрямо прошёл сто шагов. Потом ещё сто. Потом решил прогуляться ещё немного. Сходил, наверное, на полкилометра, захотелось побыть одному.
Побыл. Посидел на рельсе, птичек послушал, они душевно так пели. Чёрной смородиной подышал — вдоль линии над канавами растекались душистые заросли. Наломал молоденьких веточек, к чаю. Вернулся.
К Катьке. Надо было подойти, холст требовал последнего штриха.
Она разглядывала что-то по карте.
Я улыбнулся.