Мертвец
Шрифт:
Что надобно? — спросила неприветливо. — Мозоль натёр? Пластырь нужен?
Не, не нужен. Вы на самом деле на провалы не собираетесь?
Не собираемся. Мы же не дураки. А тебе-то что?
Катька сощурилась.
Да нет, ничего, я-то во всю эту байду провальную не верю. Денис просто интересуется...
Я кивнул в сторону Упыря. На всякий. Вдруг она забыла, кто такой Денис.
Я знаю, он к нам подходил.
Про провалы спрашивал? — как бы невзначай осведомился я.
Катька не ответила.
Чего-то он как-то... — я покрутил пальцами
Что проехали?
Да ничего. Просто. Ты как думаешь, найдём метеорит?
Катька фыркнула.
Ладно, — сказал я. — Пойду. Может, в субботу в кино сходим?
Ыгу, — загадочно ответила Катька. — Вали отсюда.
Упырь ковырялся с бечёвками, стержнями и колышками. Палатку надо было поставить правильно. На самом краю. Специально.
Подальше от этой дуры, — объяснил я ему.
Упырь понимающе кивал. Только с палаткой у него
дело совсем не ладилось, заплёлся в шнурах. Ну, короче, дело не покатило, пришлось мне на помощь ему спешить.
Мы установили палатку рядом с сосной, затем Озеров опять всех созвал, и они рванули на Филькин ручей ловить раков.
А я нет, не хотелось мне, дежурил по лагерю.
Вернулись все уже ближе к сумеркам, раков не добыли, но довольные — о-го-го. Упырь тоже доволен.
Я развёл костёр, подвесил котелок с водой, накрошил в него смородиновых веток. Мы сидели и пили чай. Упырь был каким-то напряжённым, то и дело обжигался, а потом стал замачивать в кружке тульский пряник. А потом ещё умотал куда-то, к другим кострам, и неожиданно вернулся с гитарой.
Я раньше на гитару ходил, — сообщил он. — Ну, на классическую, конечно, но тот, кто освоил классическую гитару, тот после хоть на балалайке сыграет. Я много песен знаю...
Упырь подстроил гитару и принялся бренчать.
Это был всему миру известный рокерский репертуар, и про дурачка было, и про «всё идёт по плану», и про пачку сигарет, и про «милая моя, солнышко лесное» — всё, что надо. С костром всё что угодно покатит. Впрочем, и пел и играл Упырь хорошо, к нам даже подсели девчонки от соседних костров, штуки три. Слушали, смотрели на Упыря с восхищением. Девчонки всегда любят тех, кто на гитарах умеет.
Пел Упырь хорошо, но это уже ничего не решало.
Давай спать, Денис, — сказал я.
И в подтверждение зевнул громко, так, чтобы всему лесу стало понятно, что спать я хочу смертельно.
Девчонки стали ныть и уговаривать, тогда я сказал, что они могут делать всё, что им заблагорассудится, а я лично — спать. Я спать хочу.
Они ещё долго сидели. Упырь пел, девчонки хихикали. Долго. Я даже, кажется, уснул по-настоящему.
А потом случилось то, что должно было случиться.
Вообще-то я не верил. Не очень верил. Не до конца верил. Что всё получится так легко. Что всё вообще получится. А оно получилось. Упырь просунулся в палатку, долго сидел у входа.
Потом спросил:
Никит, ты спишь?
Я не ответил. Упырь повторил:
Никит, ты спишь?
Ну что?
А ты знаешь дорогу?
Куда? — Я сделал вид, что не понял. — Куда ещё?
Туда, на провалы?
Ну как... У нас все её знают. Только тяжело, конечно...Тяжёлый маршрут.
Захотелось пить. Сильно. Ночь, а жарко. Хотя и не ночь уже, светает. Часа четыре, наверное.
Пора.
Глава 24
Лосиный лев
Мы продвигались на север. У меня был компас, мы следовали за синей стрелкой, за остриём.
К провалам.
Можно было и без компаса: уже час как начался голубой с красноватыми пятнами мох — верный признак того, что скоро. Из провалов расползалась какая-то минеральная дрянь, и из-за неё мох приобретал такой цвет. Те, кто поднимался над нашими лесами на вертолёте, говорили, что провалы сверху похожи на озеро, на аккуратную сиреневую кляксу.
На самом деле я никогда не был возле самих провалов. У нас вообще мало кто к ним ходил, в основном только врут разное, вот как Вырвиглаз, к примеру. А бывать тут мало кто бывал — и далеко, и место гиблое.
Мы шагали на север, мох трещал и стрелялся, а Упырь болтал и никак не мог заткнуться.
...Но туда мы так и не попали в тот год. Мы давно вообще собирались съездить туда, и папа и мама. Доминиканская Республика — это вообще рай, я книгу про это читал. Там можно ничего не делать, только лежать под пальмой и лежать, и пляжи там такие — дикие. Можно кататься на гигантских черепахах, есть черепахи, которым по триста лет, и в глубине их панцирей живут маленькие крабы. Там делают кокосовое масло, а кокосовое молоко даже в умывальники наливают. Самое главное, взять побольше средств от комаров, там здоровенные комары и кусаются...
Иногда я оглядывался, так, на всякий случай. Озеров уже наверняка отправился за нами. Он понял, что мы удрали к провалам, просчитал всё и спешил за нами. Озеров быстро по лесу ходит, я думаю, он может даже бежать. Но у меня всё равно есть время. Часа четыре или три.
Упырь болтал.
...Я даже стал изучать испанский язык. Ты слышал про дауншифтинг? Это такие люди, они разбогатели, а потом плюнули на всё и уехали в Доминикану. Они живут в таких хижинах, ловят рыбу и ничего не делают...
Сначала я долго не мог понять, что это с ним. Нет, он, конечно, не отличался молчаливостью и раньше, но теперь вообще будто прорвало его. Наверное, он чувствовал. Люди чувствуют такие вещи, и не только люди, животные тоже. И всё время на меня поглядывал.
...Но у папы тогда не получилось ничего, его как раз повысили, и мы никуда не поехали. А мама поехала на курорт. А я уж и не поехал, мне надо было в школу идти. Слушай, а если вдруг папа узнает, что мы сбежали, как он разозлится! Надо будет ему сказать, что мы случайно заблудились. Давай скажем, что ночью мы услышали, как в нашу палатку кто-то лезет, испугались и убежали, а потом в лесу заблудились...