Мертвый час

Введенский Валерий

Подумать только: обвиняет зятя в супружеской измене, разводит из-за этого с дочерью, а сам… Княгиня готова биться о заклад, что и сам Волобуев ни старуху, ни молодуху не пропустит…

Стоп!

Эти слова Сашенька уже слышала.

От кого? Где?

Как раз у Волобуевых Андрей Петрович их и произнес. Но не про себя, про зятя.

Интересно, откуда про измены Урушадзе знает? Вряд ли тот ему исповедовался.

А вдруг они столкнулись в салоне этой самой Копосовой?

Сашенька, нежившаяся после сна в постели, вскочила. Последние дни мучилась загадкой – как отыскать любовницу Урушадзе? И вот оно, решение. Надо идти в салон.

Но сможет ли она

хоть что-нибудь там узнать? Вряд ли. Хозяйка наверняка дама тертая, десятки раз сталкивалась и с обманутыми мужьями, и с разъяренными женами. Лишь улыбнется загадочно и промолчит. И никакими деньгами ее не купишь. Не станет она рисковать собственным делом ни за сто, ни даже за тысячу рублей.

Сашенька дернула за сонетку, чтобы кухарка помогла ей причесаться и одеться.

А если заказчицей прикинуться? А вот это идея! Чтобы пошить платье, Сашеньку придется обмерить. Хозяйка этим не занимается, значит, поручит белошвейке. Покамест та будет ее раздевать, княгиня заведет разговор о посетителях. Несколько монет или даже купюр освежат белошвейке память. Фамилию любовницы она вряд ли знает, но даже описание внешности резко сузит поиски.

– Нет, легкое летнее не подойдет, – отвергла княгиня принесенное платье.

В таком в салон не пустят – дешевка. А вот загородное из шамберийского газа с цветочками из золотого шнура, в котором Тарусова вчера красовалась у Волобуевых, вполне устроит. Выйдя из моды, платье целых шесть лет пылилось в сундуке, пока вдруг шамберийский газ не вернул себе популярность. Конечно, пришлось перешивать из кринолина в турнюр, но это в разы дешевле, чем пошив нового. Что очень важно, ведь до того, как Дмитрий Данилович стал присяжным поверенным, Тарусовым приходилось экономить. Да и теперь не легче. Нет, доходы, конечно же, возросли, но и расходы за ними потянулись: прислугу наняли (раньше за все про все отвечала старая Клаша), Сашенька с детьми поехала на курорт, квартиру придется менять на более просторную…

Нет, обновку княгиня себе позволить пока не может. И идейку заказать платье в салоне Копосовой, увы, придется отвергнуть.

И как же быть?

Ах, жаль, что Дмитрий Данилович не в Рамбове. Они с Сашенькой могли бы прийти в салон вместе, изобразить влюбленную парочку и…

Дать мужу телеграмму, чтоб немедленно выезжал?

Нет, узнав причину, страшно разозлится: Сашенька дала клятву никогда больше не лезть в его дела. Но как не лезть, если невинного человека судят за разбой? А потерпевший – преотвратительный субъект, который вымогает деньги у Ильи Игнатьевича и делает непристойные предложения Сашеньке.

Но… Диди за защиту Урушадзе пока не брался. Значит, и дело еще не его. Посему можно смело утверждать, что княгиня клятву держит.

– Ну, барыня, сегодня вы красавица, – закончив туалет, сказала кухарка.

– А вчера уродиной была?

Матрена с ответом не нашлась.

– Подавай на стол, – распорядилась Сашенька.

– Так уже подала.

Тарусова подняла бровь. Как? Без ее команды?

– Алексей Иванович с машины голодными пришли-с. Вот и подсуетилась. А детишки увидели и тоже захотели. Вы уж не серчайте, барыня.

Сашенька и не собиралась.

Алексей Иванович! Лешич! В отсутствие Диди – лучший кандидат для похода в салон.

С Алексеем Прыжовым княгиня выросла под одной крышей – Илья Игнатьевич Стрельцов взял бедного сироту на воспитание. Когда Сашеньке стукнуло пятнадцать, влюбилась в него. Но семнадцатилетнего Прыжова тогда волновали женщины постарше, волнующе доступные, умевшие сводить с ума.

Сашенька от отчаяния попыталась отравиться. Отроковицу откачали, но объект ее обожания от греха подальше отправили в Москву, где Алексей и закончил образование. Когда доктором медицины вернулся в родной город, Сашенька уже была замужем. Чувства к Прыжову, увы, у нее прошли. А вот у Алексея к ней неожиданно вспыхнули. Глаз не мог отвести, заикался, когда разговаривал. Сашенька торжествовала – как в любимом ею романе, незадачливый герой к финалу прозрел. Готовилась холодно выслушать и гордо, хоть и со слезой, отказать. Однако Лешич с признаниями не спешил, лишь вздыхал и смотрел душераздирающе. Что любит – княгиня не сомневалась, женщины без всяких признаний сие знают. Сперва злилась, потом привыкла, а с какого-то момента эту невысказанную любовь стала ценить. Всегда приятно, когда обожают. Бескорыстно, безмолвно, безнадежно…

Верный Лешич на правах друга и семейного врача часто у них бывал. Но даже наедине с ней был безупречен. Княгиня настолько свыклась, что, кроме мужа, есть еще и воздыхатель, что известие о прыжовской женитьбе стало громом средь ясного неба. Конечно, за Лешкину неустроенность Сашенька сильно переживала. Как-никак тридцать семь ему… Но все больше на словах, отпустить от себя уже не могла, вроде и не нужен, а без него – никак.

И невеста ей не нравилась. Нет, как гувернантка Наталья Ивановна княгиню устраивала. Но какая из нее, скажите на милость, Лешичу жена? Это просто смешно. Они не пара. Лишь испортят друг другу жизнь.

Попытка сие объяснить Прыжову окончилась неудачей. Лешич неожиданно поставил вопрос ребром: или он, или Диди! Пришлось смириться. Диди она обожала и бросать из-за собственнических чувств к Прыжову не собиралась.

Черт! А ведь Лешич приехал не к ней, а к невесте. Как же отодрать их друг от друга и отвести экс-воздыхателя к модистке?

– Рад тебя видеть, – Лешич, неотразимый в новом белом костюме, выпорхнул ей навстречу.

– А как рада я! Представить себе не можешь, – в ответ на касание Прыжова к ручке Сашенька чмокнула его в щечку.

И кинула взгляд на гувернантку. Ага! Ревнует. Ну-ну. Привыкай.

Лешич от внезапного поцелуя смутился, пробормотал:

– Садись, оладьи чудо как хороши, – и отодвинул венский стул, чтобы Сашенька смогла занять свое место за круглым столом.

Княгине налили чай с молоком. Взяв вилку, она потянулась за оладушками.

– Мамочка! Дядя Леша согласен. И мы пойдем купаться. Ура! – поделился радостью Володя.

Хорошо, что вилки из железа делают. А то княгиня ее переломила бы. Смолоду плавать неприученная, Сашенька и детям не позволяла. Но те, приехав в Ораниенбаум, рвались на залив, и, чтобы запрет не выглядел капризом, придумала отговорку: мол, купальни-то раздельные, отдельно для женщин, отдельно для мужчин, за Таней, понятно, Наталья Ивановна приглядит, а вот за Володей некому – Женя еще молод, вдруг отвлечется, вдруг недоглядит? Дети так расстроились, что пришлось подарить слабую надежду: вот приедет папа…

– Вы не против, мамочка? – уточнил на всякий случай Евгений и, не дождавшись ответа, выпалил: – Я уже сбегал к Четыркиным, пригласил Нину.

Татьяна забила последний гвоздь в этот гроб:

– По дороге мы зайдем за Михаилом.

Что? Ну и кавалера себе нашла. Только калеки им не хватало.

– Он в коляске будет плавать? – не сдержалась княгиня.

– Мишу будут купать слуги.

– А коты любят плавать? – спросил младший.

Зашел издалека, но гувернантка его затею сразу раскусила: