Мертвый разлив
Шрифт:
Резвый “бегунок” вскоре доставил их на окраину, почти к самой границе города. Места были заброшены и посещались редко, хотя какие-то Крепостные интересы здесь еще сохранялись. Не то, чтобы посещения возбранялись, но, как и в Центре, придирки блюстителей достигали тут апогея, а кому охота нарываться? Впрочем, на личный транспорт опасность не распространялась, да и не встретился им ни один страж порядка. Может, и эти уже перестали навещать здешние пустыри?
3. Жить становится веселейПодрулив к приземистому круглому зданию, зияющему темными провалами, Юля оживленно покрутила головой, засмеялась.
– Знаешь, что это? – спросила она, распахивая дверцу.
– Догадываюсь.
– Вот умник – все знает! – Юля устремилась вон из колесника, бросив через плечо: – Фонарь не забудь.
– Эй, погоди минутку! – воззвал Вадим, загоняя машину в ближайший проходной дворик: почему-то не хотелось оставлять ее на виду.
– Ну долго ты? – торопила девочка, в нетерпении постукивая каблучком. – Капуша!
Порывшись в бардачке, Вадим достал фонарик и поспешил за ней. Нагнал Юлю в сумеречном зале, перед входом в сводчатый тоннель, круто уводивший вниз. Так и есть: станция подземки. Давненько он их не навещал.
– А если подъемник сыпанется? – поинтересовался Вадим, острым лучом кромсая густую тьму. – Ты бывала здесь?
– В последний раз все казалось прочным, – сообщила Юля, с опаской вглядываясь в тоннель. – Знаешь что, иди-ка ты вперед!
– Доверяешь? – Вадим шагнул на ступени, свободной рукой придерживаясь за перила. Сейчас же Юля пристроилась сзади, укрепив цепкие лапки у него на плечах. – Что, котенок, боязно? Мне рассказывали, как проныры вроде тебя проваливались в таких местах и разбивались вдрызг на шестернях.
– Слушай, заткнись, а? – приглушенно попросила девушка, почти влезая ему на спину. – В случае чего хотя бы сможешь повиснуть на перилах?
– Если они выдержат.
Двое погружались в подземелье все глубже, и скоро только фонарный луч напоминал им о дневном свете. А уж жарко теперь не было, как будто именно здесь, на глубине, и дожидалась своего часа ночная прохлада, чтобы снова завладеть городом. Притихшая Юлька вскоре перебралась на Вадима целиком, хотя вряд ли это добавило им безопасности.
Они почти достигли основания лестницы, когда внизу вдруг зашлепали частые шаги, в торопливо нацеленном луче мелькнули быстрые тени. Потом что-то с шумом бултыхнулось в воду и поплескало прочь. Вадим застыл, высвечивая фонарем закоулки. Да, прежде строили с размахом: мрамор, мозаика, барельефы.
Наклонившись, Юля прошептала ему в ухо:
– Что это – крысы? Или обезьяны?
– Или крокодилы, – усмехнулся Вадим. – А что, в прошлый раз подобного не было?
– Тогда мы нагрянули большим веселым кагалом – где было разглядеть!
– Говорят, здесь поселились изгои – те, кто забрался в подполье совсем глубоко и пропитался тьмой насквозь. Выползают они лишь по ночам и бродят в поисках парного мяса и непослушных, загулявших девочек…
– Фу на тебя!.. Лишь бы поиздеваться.
В нетерпении Юля подпихнула Вадима животом, понукая идти дальше, и в следующую минуту они благополучно завершили спуск. Прямо от ступеней начиналась вода, неподвижная как зеркало. Вадим направил фонарь вниз и сквозь тонкий слой разглядел мраморный пол – по крайней мере, вода не была грязной.
Опершись о его руку, Юля скинула босоножки, затем отработанным махом сдернула платье, и конечно, под ним у паршивки не оказалось ни лоскутка. Блюстителей на нее нет! – со смешком подумал Вадим. Вообще, наши моралисты заглядывают под юбки вовсе не к тем, к кому следует, – конечно, если допустить, что сие занятие имеет смысл.
Сложив одежку на перилах, девушка бесстрашно ступила в воду.
– А вон еще один, – флегматично сообщил Вадим и взмахнул фонариком – тени качнулись. С коротким визгом Юля шарахнулась за его спину. Хмыкнув, Вадим сказал: “Показалось, извини”, – и стал раздеваться сам, ухмыляясь на ее возмущенную ругань. Не сходя с места, он скрупулезно обследовал помещение, куда только смог достать фонарь, и лишь затем шагнул с лестницы. Вода оказалась неожиданно теплой, словно ее специально подогрели для купания. Взявшись за руки, голыши-переростки добрели до поездных путей, где дно резко обрывалось в глубину, – отсюда, видимо, и донеслись всплески. И куда же поплыла загадочная живность? Неужто в глубь затопленного тоннеля? А если вода поднимется?
Неожиданно Юля выдернула ладошку и стала погружаться в воду, спускаясь по мраморным ступеням. Улыбнувшись, Вадим выключил фонарь, и на них обрушилась тьма – абсолютная, непроницаемая. С минуту от Юльки не доносилось ни шороха, ни вздоха, затем она слабо пискнула:
– Ну Вадька!..
Сжалясь, он снова зажег свет и наставительно произнес:
– Куда ты лезешь все? А если там сильное течение?
Со вздохом Юля опустилась голой попкой на ступеньки и протянула к нему руку:
– Давай фонарь и плыви сам, если тебе от этого полегчает.
– Тогда свети передо мной.
Первым делом Вадим сплавал ко входу в тоннель и убедился, что путешествовать по нему можно, особенно если плыть по течению – кстати, оно действительно оказалось не слабым. Когда он греб обратно, Юлька мстительно потушила фонарь, но Вадим уже накрепко запечатлел в памяти здешнюю планировку и даже не стал останавливаться. Так что девушка не выдержала первой: видно, недаром ее приветили воображенцы – фантазия у Юльки буйствовала вовсю. Сдавшись, она включила фонарь, невинно поинтересовалась:
– Ну, как там крокодильчики?
Но в следующий миг растерянно ойкнула, потому что Вадима на поверхности не увидала – только круги по воде расходились. А когда он стал всплывать к ней из глубины – неясной, темной массой, – с воплем подскочила и шарахнулась от ступенек.
– Шуму от тебя, – вынырнув, посетовал Вадим. – Какие уж тут “крокодильчики”!
– Ну ладно, – дрожащим голоском откликнулась девочка, только что не всхлипывая, – больше никаких шуток, договорились?
– А слушаться будешь?