Мертвый разлив
Шрифт:
Уложив девочку на диван, он тихонько убрался и без спешки потрусил краем тротуара в привычные края, подальше от странных блоков Центра. Бог знает почему, но ни постовые, ни встречаемые время от времени патрули к нему не вязались (будто прослышали про его сегодняшние ухарства). Наверно, нюх у них и вправду собачий, если они издали чуяли теперешнюю взведенность Вадима.
Минуя затененный парчок, уже перед самой общагой, он услышал опасливый, едва различимый мяв, похожий на деликатный оклик, и притормозил, заинтересованно озираясь. Мяв повторился – на этот раз Вадим поймал направление и повернулся к древнему дереву, раскорячившемуся неподалеку. Пушистый темнодымчатый кот с белой грудкой и посеревшими от городской пыли чулочками возлежал на просторной развилке и загадочно смотрел на него, мерцая круглыми глазами. Казался он домашним, даже ухоженным, хотя на самом деле который месяц слонялся по помойкам да подвалам, отсыпаясь где придется. И только редкая настороженность позволила коту уцелеть при нынешних строгостях. Однако Вадиму он почему-то доверял и даже, видимо, числил того в приятелях. Вадим тоже к котейке благоволил, особенно ценя в нем ласковый нрав, довольно странный для хищника. Даже именем его наделил: Жофрей, – в память о давнем фильме. Котейка не возражал.
– Привет, блохастик! – отозвался Вадим и, приблизясь, стал энергично скрести коту щеки, сразу с обеих сторон. Вытягивая шею, тот сам налегал мордой на пальцы, будто хотел прижать их к дереву, и урчал от удовольствия, точно крохотный трактор.
– Что ли, познакомить тебя с моим мышом? – спросил Вадим. – Тебе-то он понравится, но вот ты ему… Н-да.
Он достал из кармана котлету из столовского рациона, специально припасенную для хвостатого знакомца, и стал кормить Жофрея с руки, отламывая по кусочку, – так тому было вкуснее.
Когда-то Вадим сокрушался, что не может подбирать по улицам бездомных собак и кошек, а особенно жалел сирот-котят, доверчивых и беззащитных, редко доживавших до зрелости. Теперь проблему наконец разрешили – как водится, засучив рукава и навалясь всем миром. После соответствующей агиткампании и подключения добровольцев в Крепости пропала вся бесхозная живность: собаки, кошки, птицы, – даже на крыс нашли управу, чего до сих пор не удавалось никому. Как будто высвобождали нишу для чего-то иного, менее привычного и прирученного, – от подобных затей Вадим давно не ждал хорошего.
– Кому б ты мешал, а? – негромко приговаривал Вадим, поглядывая по сторонам. – Ни шума от тебя, ни грязи – один уют. Так нет же, невзлюбили вас наверху, и понеслось – кампании, облавы, запреты… Может, кто из Глав в детстве котов по чердакам вешал, как думаешь? И вот теперь дорвался, развернулся в масштабе Крепости… Дурость и мерзость!
Однако котейку эти проблемы, похоже, не заботили, сейчас ему следовало думать о выживании. Получив свою дозу ласки и угощение, он поспешил убраться к ближайшему брошенному дому, где, видимо, и проживал последнее время. Облокотясь на развилку, Вадим проводил взглядом его легкую, несущуюся галопом фигурку, пока котейка не скрылся в подъезде, и только затем направился к себе.
В двери ждала записка от Алисы – привычного уже содержания, хотя из последних, по всей видимости. Через неделю-полторы свежеиспеченный отец с супругой (мать?) переберется в престижный Центр, куда закрыт ход старым приятелям и где массажисты положены по рангу, а не по дружбе. И славу богу, пора завязывать с этим утонченным мазохизмом! Все равно настоящей радости он не приносит. Пожалуй, под занавес стоит проявить характер, подумал Вадим. Ну хоть один гребок против течения! Не пойду, а?
И тут, словно для поддержки, к нему заявился Тим, потрясая пакетиком с мармеладом: “Чай хочу!” Как Вадим, он питал слабость к сладостям и вкусностям, к хорошим напиткам и застольным беседам. А отказывать себе не привык – ни в чем.
– Как поживает твой крыс? – первым делом осведомился гость.
– Бог с тобой, Тим, какой из него “крыс”? Он же чуть поболе таракана!
– Надо ж как-то польстить хозяину, чтобы не скупился на угощение, – пояснил тот. – Эй, а откуда здесь столько пара?
– Воду грею – для помывки.
– Повезло тебе с чаном, – который раз позавидовал Тим. – Теперь таких не производят.
– Тебе-то зачем? – усмехнулся Вадим. – Все равно же не поднимешь.
– Мне и воды требуется вполовину – уж как-нибудь!..
– А не проще стать, как все? Посещать общественные бани – хорошо, если раз в неделю.
– Ага, щас! – сказал Тим. – Вот если б меня с детства не приучили мыться каждый день, насколько легче бы жилось, а?
– Не с моим обонянием. Впрочем, человек ко всему привыкает – и гораздо быстрее, чем ты думаешь. “Мало грязи – не видно, много – сама осыпется”.
– Во-первых, думаю я не так медленно, – возразил спец. – Во-вторых, мы и так свыклись со слишком многим. Хотя бы оставьте за мной право ходить чистым!
– И голым?
– Что?
– Чистота вообще противоречит христианским традициям, как и нагота. Это в последние века люди пошли на поводу.
– Ты еще о монголах вспомни!
– Кожа должна быть закрыта – хотя бы грязью. Иначе открывается доступ ереси.
– Что ты несешь, Вадик? – возмутился Тим. – “Чистота – залог здоровья”, а вовсе не колдовства!
– Одно другому не помеха. Но вот среди моих знакомых ведьм нет ни единой грязнули. И наоборот.
– Да, – признал Тим, – тут возразить нечего. Конечно, если ты не путаешь ведьм со стервами. Понимаешь, тут есть одна тонкость…
– Пока не разогнался, козлик, лучше смени тему.
– Запросто, – сказал тот. – Ты чего сегодня с Марком сцепился, пацифист недорезанный?
– “Но разведка доложила точно…”
– Чтоб ты знал, Руфь меня любит, – похвастался Тим. – В отличие от тебя.
– Да уж, мне-то за что тебя любить?
– Тебя она не любит, трепло! Так ты опять решил попысать против ветра?
– Как раз наоборот.
– Ну да, про “висельника” и “веревку” я уже наслышан. Только зачем об этом Марку-то говорить?
– Чтоб от задания отбрыкаться.
– Чистеньким хочешь быть?
– Хочу, – подтвердил Вадим. – Это плохо?
– Ты заметил, – хихикнул Тим, – мы опять съехали на чистоту? К чему бы?
– Все к тому же.
– Ах да, что-то там про “чистые руки”, “горячее сердце” и “холодную голову”. Это не какой-нибудь кулинарный рецепт?
– Это девиз магов.
– Я думал – чекистов. И порешили под эти словеса столько народу!..
Неудобно как-то получилось, верно?
– Да уж…