Мертвый разлив
Шрифт:
– Гля, а она юморная! – восхитился первый. – Люблю заводных!
– Освободите проход, – распорядилась Юля уже с легкой досадой. – Не нашли другого места для стоянки?
Блюстители переглянулись, расплылись в свирепых ухмылках.
– Девочка, псов лучше не дразнить, – пробормотал Вадим еле слышно, хотя уже не верил в благополучный исход. Наверняка эти ухари из тех, кто открытые девицами плечи и коленки понимает, как приглашение. А уж если всплывет отсутствие трусиков!.. Одного Вадима еще могли отпустить, предварительно отдубасив, – но не с таким лакомым кусочком.
– Чего их слушать? – огрызнулась Юля. – Тоже, начальство! Мой папенька их в порошок сотрет.
– Если узнает.
– Что? – удивилась она. – Ты о чем?
– О том, что запугать блюстов пытается каждая третья, и к таким у них особый счет. Эти ребята слишком глупы, чтобы учитывать малые вероятности, но потом готовы на все, лишь бы оплошность не всплыла!
Вплоть до убийства, добавил Вадим мысленно. Чтобы потом самим же его и “раскрыть”, навесив на какого-нибудь бедолагу. Например, на меня.
– Чего шепчетесь, козлики? – поинтересовался старший патрульный. – Мне что, повторять? Ну-ка, двигай сюда!
– Мы трогали вас? – с вызовом спросила Юля. – Или кого-то еще? Чего бы вам не отправиться ловить мясорубов, а не вязаться к порядочным гражданам!..
Блюститель ухмыльнулся с таким неподдельным весельем, что у Вадима мороз пробежал по коже. Плохой признак: он даже не оскорбился – словно заранее уверен в расчете. Не спеша патрульный извлек из-за пояса нунчаки и рассеянно покрутил ими вперед-назад, со свистом рассекая воздух.
– Ко мне! – негромко скомандовал он. – Бегом – арш! – Похоже, еще не забыл армейскую выучку. Не то вполне мог бы потребовать: “К ноге!” – затем прибавить: “Ползком, с-смерды!” И многие осмелились бы возразить?
По первому порыву Вадиму загорелось звездануть мерзавцу в ухо. По второму, впрочем, тоже, однако он давно научился не поддаваться порывам.
– Чего скис? – гневно прошипела девочка Вадиму на ухо. – Любой из моих гардейцев уделал бы этих клоунов за минуту, а в тебе здоровья на троих!
– Милая, это здоровье для себя, а не против других, – возразил он уныло. – К тому же я-то не на твоей службе!
– Считай, я тебя наняла!
– Да? – Вадим тягостно вздохнул. – А ты в своем праве?
Если и нет, что это меняет? – подумал он. Похоже, речь пойдет о наших жизнях – разве такого морального обоснования не достаточно?
– Пошли, – шепнул Вадим. – Все – теперь подчиняйся!
Понурясь, он с видимой опаской одолел последние ступеньки, придерживая Юлю за локоток. И только шагнул с эскалатора, как отпихнул ее в сторону и рывком забросил руки за поясницу, будто решился выхватить огнестрел. Поигрывающий нунчаками, настороженный блюститель стоял в двух шагах от Вадима, и его рефлекс включился безотказно – хотя бы на таком уровне их выдрессировали. Свирепо крякнув, блюст рванулся вперед, на выпаде отчаянно хлестнув цепами. Такой удар вполне мог проломить Вадиму голову, но ему хватило короткого шажка в сторону, чтобы убраться с линии атаки, и не слишком сильного рывка за проносившуюся мимо руку, чтобы добавить блюстителю скорости. И тот благополучно посыпался по ступеням, “изрыгая проклятья”. Судя по энергичности выкриков, такой спуск не оказался для него чрезмерен. Подавив желание оглянуться, Вадим шагнул на второго патрульного, по-прежнему держа руку за спиной.
– Блефуешь, – сипло произнес тот, шаря по нему глазами. – Падла, нет у тебя ничего!
– Проверим? – спросил Вадим, снова имитируя горловое рыканье крутарей. – Ну давай!..
Нехотя блюститель двинулся на него, и тогда Вадим выбросил спрятанную руку вперед, вынудив противника отшатнуться с удивленной руганью: в ней обнаружились нунчаки – те самые, которыми Вадиму норовили сокрушить череп. Не давая патрульному опомниться, он с небрежной грацией мастера побросал нунчаки вокруг себя, почти не прерывая их устрашающего свиста. И демонстрация возымела действие: блюститель попятился, наконец уяснив, что здесь-то ему ничего не светит.
– Мы еще подловим тебя, – бессильно пригрозил он. – Жди, коз-зел!
– Спасибо за транспорт, пес смердячий, – в тон ему откликнулся Вадим, седлая машину. – Каждой паре – по твари, то бишь по колеснику. Справедливо?
Патрульный промолчал, опасаясь, видимо, усугубления конфликта.
По короткой дуге Вадим подкатил к Юле, и та молча примостилась у него за спиной. Места хватило вполне – все же зады у блюстителей были обширными. Для очистки совести Вадим подождал, пока над ступеньками покажется голова второго патрульного, по-прежнему сыплющего матом. Затем газанул, взметнув машину на дыбы, и лихо, на заднем колесе, вылетел из метро. Еще одна демонстрация, напоследок, – уж это мы “могем”!
– Запомнил номера? – мстительно спросила Юля. – Хотя их и по колеснику сыщут. Ну я устрою им, клянусь папой!..
– Выбрось из головы, – посоветовал Вадим. – Лучше не возбухать – мне, во всяком случае. Если этих приструнят, другие так меня уделают!..
– Но ты ж у меня в гардейцах? – напомнила девочка. – Я тебя наняла!
– Все, я уволился, – объявил Вадим. – К твоему сведению, я подписываюсь только на разовые поручения.
– Все равно с ним посчитаюсь, – проворчала она.
– С кем?
– С этим вислогубым.
– Ну чего ты завелась? Подумаешь, на нее косо посмотрели!
– И еще – обозвал.
– Ну да, “козочкой”!
– “Козликом”, – поправила Юля, – как и тебя.
– За что и пересчитал с десяток ступеней – мало тебе? Ну, давай вернемся и ты тоже его как-нибудь заклеймишь, для равновесия. Легче тебе станет? Или за покушение на священную особу полагается усечение головы?
– Члена, – буркнула девочка. – Чтоб в другой раз неповадно было.
– Пойми, милая, – сказал Вадим, – это даже не псы, коим довольно хозяйского окрика. Это – едва прирученные гиены. А значит, наказывать их себе дороже. Нападают они стаей, а такие мощные челюсти мало где сыщешь. Их даже львы опасаются.
– А все же ты умеешь драться! – воспламеняясь, вспомнила Юля. – Как он посыпался, а?
– Тоже, нашла драчуна! – с пренебрежением фыркнул он. – Пустил пыль в глаза – всего и дел. Один оступился, другой испугался. Ты не видела настоящих бойцов!
Круто повернув, Вадим на инерции докатился до дворика, где их ждал “бегунок”, затормозил. Не теряя времени, они перебрались в знакомую кабину и скромненько, на самых малых газах, двинулись в противную от станции сторону, постепенно набирая скорость. Недавнее Юлино возбуждение пошло на спад, быстро сменяясь апатией: слишком много переживаний для одного дня. Когда Вадим доставил ее домой, она даже не настаивала на продолжении вечера, едва не заснув прямо в лифте, у него на руках.