Мертвый разлив
Шрифт:
– А вот мне нравится быть в гуще, – заявил Тим. – Так что? Может, я стадное животное, почем знать! И “влезать в дела других” тоже люблю, причем не всегда с лучшими намерениями, – выходит, без государства мне не обойтись? И таких, имей в виду, массы, и это еще не худший вариант!..
– Смотри-ка, – удивился Вадим, – бываешь самокритичен! По нынешним временам даже это – редкость. Долго копил силы, “дитя порока”?
– Ну да, я порочен по природе – признаю, – вздыхая, подтвердил Тим. – И грехов на моей совести немало – даже преступлений, кровавых и жутких. Но что я могу, Вадик? Жизнь полна искусов. Это тебе все просто, ты цельная натура. И любое аморальное действо тебе столь же отвратно, как другому – наесться дерьма. Скучно, девушка! Такова твоя природа, и быть праведником тебе ничего не стоит – ты лишь следуешь своему естеству. Может, ты ангел во плоти, может – пришелец из оплеванного ныне коммунизма (хотя и я верю в него примерно, как в райские кущи). В любом случае, твое духовное начало без усилий подавляет плотские позывы. А каково тем, у кого духа и плоти примерно поровну и все это – в шатком равновесии? Вот где истинный драматизм! Такие персонажи много занятней, чем эти самые – с крылышками и нимбом. Ну скажи, чего интересного в тебе, монолите? Ведь тебе даже смелость не нужна, ибо с такими мослами ты любых хулиганов разделаешь под орех!
– А что станет тогда с крылышками? – полюбопытствовал Вадим.
– Н-да, действительно. – Ненадолго Тим задумался. – Господи, да хулиганы к тебе попросту не привяжутся – откуда им знать, что ты такой телок? А вот я от рождения мозгляк. И если б с младых ногтей не пристрастился к единоборствам!..
Если он рассчитывал произвести впечатление на Юлю, то промахнулся: девочке его “совершенства” были до лампочки. И слишком много повидала она настоящих бойцов, чтобы клюнуть на такую дешевую наживку. Кажется, Юля даже не прислушивалась к скучному разговору мужчин.
– Конечно, будь я габаритов Вадима, – сделал новую попытку Тим, – проблем у меня стало бы вдвое меньше.
– А я, по-твоему, так и родился шкафом?
– Тумбочкой, – ответил коротыш. – А потом эта тумбочка росла, росла…
– Сам посчитай, – предложил Вадим. – Когда я противостою другому, сила у меня падает раза в полтора, – а у того, может, обратная реакция. Стало быть, для победы я должен быть сильней его втрое – арифметика простая. И насколько, по-твоему, легко достичь такой формы?
– Кстати, насчет формы, – неожиданно вступила Юля. – Кто-то недавно грозился наделить меня бойцовыми навыками. Я ведь тоже – “мозгляк”. Или “мозглячка”?
Оказалось, она прекрасно все слышала.
– Юленька, – встрепенулся Тим, – милая моя, да я ж хоть сейчас, хоть до самого утра!..
И осекся, с опаской глянув на Вадима. Однако схлопотал не от него.
– Тимушка, дорогой, а ты тут при чем? – ласково спросила девушка. – Тебе вообще пора баиньки, разве нет? А с Димом у нас свои счеты – старые, свирепые. И уж с него я стребую сполна, будь уверен!
– Вот так, значит, да? – засмеялся малыш, демонстрируя, как здорово он умеет держать удар. (К счастью, Юля не настолько к нему приглядывалась, чтобы заметить дергающуюся щеку.) – Тогда я пошел?
– Иди, милый, иди, родной, – безжалостно напутствовала девушка. – Не забудь на ночь почистить зубки, какие остались, плешечку расчеши и укройся потеплей – ведь, не ровен час, простудишься!..
– Жестокая, – с натянутой улыбкой выдавил Тим, – ты разбиваешь мое сердце!
Помахав рукой Вадиму, он ушел – деревянной поступью, стараясь не оступиться под тяжестью взглядов, нацеленных ему в спину. Дверь за Тимом закрылась аккуратно, очень тихо, чтобы никто не увидел его обиды. Странная закономерность: как раз такие вот нахалята и бывают самыми ранимыми.
– К чему эти демонстрации? – поинтересовался Вадим. – Очередная вожжа под хвост?
– А пусть не держит меня за дурочку! – огрызнулась Юлька.
– Так ведь и я держу.
– А с тобой неинтересно скандалить: все, как об стенку!..
– И кто же ты после этого – “мозглячка”? Или бестолочь?
– Не тебе решать, ладно?
– Ладно, – согласился он. – Так тебе нужны бойцовые навыки?
– Ты обещал!
– Подумать.
– И что?
– Есть сложности.
– Все те же, да? Пфу!..
– Не только, – сказал Вадим. – Точнее, дело вовсе не в этом. Я уже говорил: важна не сама близость, а твое отношение к ней.
– Короче: “чего тебе надобно, старче”? – спросила Юлька. – Ты меня уже достал!
– Доверия.
– А ты-то сам мне доверяешь?
– Нет, – ответил он. – Но это и не нужно.
– Хорошо, а что ты понимаешь под “доверием”? Ну хочешь, я доверю тебе девичью честь? Или жизнь?
– Не хочу, – отказался он.
– А что?
– Пустячок.
– Ну?
– Душу.
– Приехали, – сказала Юля. – И на мою душу нашелся покупатель. Значит, ты дьявол?
– Со стороны видней, – пожал он плечами.
– “Вы не стойте слишком близко, – процитировала она. – Я – тигренок, а не киска!” Не боишься?
– Мышонок ты, – хмыкнул Вадим, – в медвежьей берлоге. Помнишь: “Не подходи!”
– Между прочим, – внезапно вспомнила девочка, – а по кому ты врезал – там, в подземелье? Я ведь потом заметила на ломе кровь.
– По собачке.
– Чего?
– По своей “комнатной собачке”, – уточнил Вадим. – Если я – дьявол.
– Так то была крыса? – С сомнением Юля покачала головой: – Нет, удар был слишком… слишком… – Она покрутила в воздухе пальцами, подыскивая слово.
– Увесистым? Крыска того стоила.
– Ты словно бы стол развалил. На сколько ж она тянула?
Вадим прикинул, вспоминая тяжесть удара и его последствия.
– На полцентнера либо больше. Еще та крыска!.. Хорошо, одна.
– Посмотреть бы.
– В следующий раз прихватим с собой камеру, – засмеялся он, – и попросим их сесть поплотней, в два ряда. А затем поставим перед ними сыр.
– Сыр-то зачем? – не поняла Юля.
– Для улыбки… Ладно, мы отвлеклись. Так как там насчет души?
– Что ли, расписку дать? Так я могу, даже и кровью, – вот только месячных дождемся, ладно?
– Ну, как хочешь, – безразлично сказал Вадим, откидываясь в кресле. – Чаю еще налить?
Не дожидаясь ответа, он наполнил обе чашки до краев.
– Ладно, чего ты? – сказала Юлька. – Уж пошутить нельзя!
– Да ради бога – кто бы возражал.
– Ну ладно, чего мне надо делать, а?