Мерзкий старикашка
Шрифт:
— Идем-ка, — я вернул Мышкина в его коробку, и направился к общему лагерю.
Вечереет уже, Солнце краем уже вод Великой Поо касается… И это куда же тогда, интересно, Тумил от стоянки поперся, на ночь-то глядя? Да еще с видом «нет меня, не я это»?
— Последи-ка за зверьком, милок, — я всучил Мышкина первому попавшемуся под руку Блистательному.
Хорошо быть царем, никто старым дураком не обзывается, капризы неукоснительно исполняют…
Осматривался Тумил только по дороге до небольшого леска поблизости, да и то, больше на тему не идет ли кто за ним
А как оказался среди лесков да деревьев, так враз осторожность потерял. Ну и то верно, кому какое дело, куда навострил лыжи почти царский стремянной? Может он в деревне с девкой какой договорился встретиться? Это я-то знаю, что такого не было…
И вот очень интересно, куда же мелкого ехидину несет? Особенно в свете того, что я, по дороге от трактира до лагеря, посвятил его в свой план.
Собственно, ничего такого невыразимо умного я не придумал. Оно и к лучшему, поскольку чем операция проще, тем вероятнее ее выполнение. Слинять я решил потихонечку.
В любом уважающем себя крупном (да даже и среднем) населенном пункте непременно найдется хоть один шпион. Не иностранный, а как раз самый что ни на есть свой, соглядатай, работающий на кого-то из князей, министров, наместников… Информированность — это очень важно, и в Ашшории это прекрасно понимают.
В самой-то деревеньке навряд ли найдется чей-то агент (хотя и не факт — река из нее хорошо просматривается, и голубятни я в ней видал), а вот то, что целая деревня не явится на общее традиционное празднование в Свистоплясовке, это же целое событие для окрестных селян. Скандал-с!
Причина неявки будет известна всем и каждому уже к утреннему молебну, обсуждена по сотне раз и обсосана со всех сторон. Имена князей, и то обстоятельство, что с ними пребывает некий монах, устроивший такую подлянку местному пастырю, секретом тоже не останутся, равно как и то, что до следующего утра празднующие Громолета-мясоеда владетельные не сдвинуться с места — тоже. Ну а там, как говаривали в одном мультике, «Счастье — дело техники». Голубь выдает порядка 40–60 километров в час, да не по извилистой дороге, а по прямой, так что еще задолго до полудня в Аарте о моем местонахождении будет известно всем заинтересованным партиям. Следовательно и ждать меня никто не станет. А зря.
Тумил со мной ехать порывался, но поскольку я-то намеревался улизнуть, в сопровождении лишь одного из Блистательных и Ошмуда (на случай, если встреча с Латмуром Железная Рука окажется отчего-то невозможной, дружиннику надо будет устроить мне свидание с князьями-генералами), еще во время танца с быком… В общем, парень осознал важность отвлекающего маневра и порученной ему роли, так что сильно не брыкался.
А теперь вот прется незнамо куда. Будит во мне нехорошие подозрения.
За Лисапетом, понятное дело, не один настоятель все эти годы присматривал. Наверняка и паломники случались под прикрытием, и пару-тройку монасей в обитель Каген внедрить был должен — не лично, разумеется, не царское это дело простым оперативникам проводить инструктаж. Скорее всего, подчинялись
И отчего не предположить, что одним из таких людей мог оказаться сын нищего, но многодетного горского князя? Абы кого ведь в долине Ста Благословений монахами не делают. Нужен либо взнос, либо блат. Ну или хорошая профессия, как у Шаптура того же.
Ни первого, ни второго, ни третьего Тумилу взять вроде как и неоткуда — не считать же его тореадорство нужным монастырю навыком, — тогда как он в иноки попал? Нет, может у меня и паранойя…
Парень вышел на небольшую полянку, еще раз оглянулся (кого ты, милай, через подлесок разглядеть-то собрался?) и негромко позвал:
— Хрис, ты здесь?
— Тут, конечно, раз договорились, — из-за дерева появился давешний мальчишка-певец.
Ну, блин! Ладно, скарпийское имя — в южных княжествах это норма, а парень, как я понял, оттуда родом (в пользу чего не только его слова, но и цвет волос свидетельствуют), — но как-то сумнительно это все. Чужак, Тумилов ровесник, да и в трактире они шептались… Неужто связной, из одной с моим стремянным разведшколы?
А чего бы и нет? Вполне может оказаться и так.
Хрис подошел к Тумилу вплотную и остановился.
— Деньги-то принес? — спросил он. — Уж прости, но не похож ты на богача.
— А я и не богач, — ответил княжеский сын. — Но кое-чего есть. Вот, держи, как и уговаривались.
Тумил извлек небольшую, сверкнувшую серебром монетку и отдал барду. Тот проверил ее на зуб, кивнул и убрал в свой тощий кошель.
— Тогда не будем тянуть, мне до темноты вернуться надо, — сказал Хрис, и начал стягивать висящую за спиной лиру.
Ну нифига себе! Что-то мне эта сцена один вполне определенный момент из «Турецкого гамбита» напоминает. Тоже, конечно, нифига хорошего, но вообще-то их личное дело — оба, по местным меркам, почти взрослые.
Зря я, выходит, на Тумила волну в душе гнал…
— Не пойму я вот только, на что оно тебе надо? — мальчики уселись прямо на землю, и певец отложил свой инструмент чуть в сторону.
— Голос же ломается, даю все время «петуха», или пискнуть как мышка могу нечаянно. А вдруг на пиру придется чего исполнять? А ты, хоть мы с тобой и равногодки, без запиночки поешь, значит секрет твой стоящий.
Я аж обалдел. Ну вот как мне не стыдно, пошляку параноидальному? Пойду посыплю голову пеплом что ли? Ну, или хоть кота в золе изваляю.
Хрис скептически поглядел на Тумила.
— Упражнениям я тебя, конечно, научу, ничего сложного в них нет, только… — он помялся немного. — Застольные песни поют богатые да знатные.
— Я сын князя, между прочим, — покривился мой стремянной.
— Да хоть царский бастард. Мало быть чьим-то сыном, чтобы тебе на пиру князей инструмент вручили, — парень невесело усмехнулся. — Я вон тоже с детства лирником-то стать не мечтал, думал, что как отец, купцом буду, а оно вон как повернулось.