Месть Нофрет. Смерть приходит в конце
Шрифт:
Себек, немного поостыв, сердито пробормотал:
– Да, больше мне нечего сказать… пока.
– Тогда иди и присмотри за скотом. Нечего бездельничать.
Себек резко повернулся и зашагал прочь. Когда он проходил мимо Нофрет, оказавшейся неподалеку, она искоса взглянула на него и засмеялась. Кровь бросилась Себеку в лицо, и он рванулся было к ней. Она стояла неподвижно, глядя на него презрительным взглядом из-под полуопущенных век.
Себек что-то невнятно пробурчал и двинулся в прежнем
– Почему ты позволил Себеку делать глупости?
– напустился он на Яхмоса.
– Ты обязан был помешать ему. Тебе что, неизвестно, что он совсем не сведущ в торговых делах? Он заранее уверен, что все непременно получится так, как он задумал.
– Ты не представляешь, отец, как мне трудно, - начал оправдываться Яхмос.
– Ты сам велел поручить эту сделку Себеку. Мне оставалось предоставить ему возможность решать самостоятельно.
– Решать самостоятельно? Он этого не умеет. Его дело - следовать моим распоряжениям, а ты обязан смотреть за тем, чтобы он их выполнял.
– Я? По какому праву?
– По какому праву? По тому, которым я тебя оделил.
– Будь я законным совладельцем, у меня было бы право…
Он умолк, потому что подошла Нофрет. Зевая, она мяла в руках алый цветок мака.
– Имхотеп, не хочешь ли пройти в беседку на берегу водоема? Там прохладно, и я велела подать туда фрукты и пиво. Ты уже покончил с делами?
– Повремени, Нофрет, повремени немного.
– Пойдем сейчас, - тихо произнесла Нофрет.
– Я хочу, чтобы ты пошел сейчас…
На лице Имхотепа появилась смущенная улыбка. Яхмос поспешил сказать:
– Давай сначала закончим разговор. Это очень важно. Я хочу попросить тебя…
Нофрет, оставив без внимания слова Яхмоса, произнесла, обращаясь к Имхотепу:
– Ты не можешь в собственном доме поступать, как тебе хочется?
– В другой раз, сын мой, - решительно проговорил Имхотеп.
– В другой раз.
И ушел вместе с Нофрет, а Яхмос, глядя им вслед, остался стоять на галерее.
Из дома появилась Сатипи.
– Ну, поговорил?
– спросила она.
– Что он сказал?
Яхмос вздохнул.
– Наберись терпения, Сатипи. Время было не совсем… подходящим.
– Ну, конечно!
– воскликнула Сатипи.
– Вечно у тебя неподходящее время. Каждый раз ты этим отговариваешься. А если по правде, просто ты боишься отца. Ты, как овца, только блеять умеешь, а не разговаривать, как мужчина! Ты что, не помнишь, что обещал поговорить с отцом в первый же день его приезда? А что получается? Из нас двоих я больше мужчина, чем ты, так оно и есть.
Сатипи остановилась, но только чтобы перевести дух.
–
– Я начал было говорить, но нас перебили.
– Перебили? Кто?
– Нофрет.
– Нофрет! Эта женщина! Твой отец не должен позволять наложнице вмешиваться в деловой разговор со своим старшим сыном. Женщинам не положено вмешиваться в дела мужчин.
Возможно, Яхмосу хотелось посоветовать Сатипи придерживаться того правила, которое она так решительно провозглашала, но он не успел раскрыть и рта.
– Твой отец должен немедленно дать ей это понять, - продолжала Сатипи.
– Мой отец, - сухо отрезал Яхмос, - не выказал ни малейшего неудовольствия.
– Какой позор!
– вскричала Сатипи.
– Твой отец совсем потерял голову. Он позволяет ей говорить и делать все, что она хочет.
– Она очень красива… - задумчиво произнес Яхмос.
– Да, она недурна собой, - фыркнула Сатипи, - но не умеет себя вести. Плохо воспитана. Грубит нам и даже не извиняется.
– Может, это вы грубы с ней?
– Я сама вежливость. Мы с Кайт оказываем ей должное почтение. Во всяком случае, у нее нет оснований жаловаться на нас твоему отцу. Мы ждем своего часа.
Яхмос пристально взглянул на нее.
– Что значит "своего часа"?
Сатипи многозначительно рассмеялась.
– Это чисто женское понятие, тебе его не постичь. У нас есть свои возможности и свое оружие. Нофрет следовало бы держаться поскромнее. В конце концов, жизнь женщины проходит на женской половине, среди других женщин.
В ее голосе прозвучала угроза.
– Твой отец не всегда будет здесь, - добавила она.
– Он снова уедет в свои северные владения. Вот тогда посмотрим!
– Сатипи…
Сатипи рассмеялась громко и весело и исчезла в глубине дома.
II
У водоема резвились дети: два сына Яхмоса, здоровые, красивые мальчики, больше похожие на мать, чем на отца; трое детишек Себека, включая младшую крошку, едва научившуюся ходить, и четырехлетняя Тети, хорошенькая девочка с печальными глазами.
Они смеялись, кричали, подбрасывали мячи, порой ссорились, и тогда раздавался пронзительный детский плач.
Сидя рядом с Нофрет и не спеша отхлебывая пиво, Имхотеп заметил:
– Как любят дети играть возле воды. Сколько я помню, всегда было так. Но, клянусь Хатор12, какой от них шум!
– Да, а здесь могло бы быть так покойно, - тотчас подхватила Нофрет.
– Почему бы тебе не сказать, чтобы их сюда не пускали, пока ты здесь? В конце концов, следует быть почтительными к хозяину дома и дать возможность ему отдохнуть. Разве не так?