Месть Орла

Ричес Энтони

Марк оказался в бывшей комнате главного помещения штаб-квартиры, места, куда солдатам разрешалось приходить и уходить только с сообщениями или с доставкой грузов. Некогда гордая мозаика Марса была частично скрыта сырыми обломками пожара, разбросанными по полу, сотни ее кусочков плиток размером с ноготок, побитых во время разрушения форта в результате бесцельного акта вандализма, который, как он посчитал, характеризовал стремление вениконов удалить все следы захватчиков с юга после того, как легионы отошли от стены двадцать лет назад. Машинально он наклонился и поднял пригоршню керамических квадратиков, отступив в помещение внутреннего святилище, куда, когда форт еще жил армейской жизнью допускались только центурионы когорты и ее командир. В дальнем конце комнаты находились две комнаты, где должны были храниться жалование и штандарты когорты, и некоторое время он подумывал спрятаться в их темных уголках, прежде чем понял, что никакое укрытие не будет надежным, чтобы защитить его от жаждущих крови Лисиц. Опустив тяжелый плащ на намокший от тумана каменный пол, он вложил спату в ножны и вытащил свой более короткий гладиус, длина клинка которого лучше соответствовала тесноте комнаты, и напрягся, чтобы сразиться, когда до него, через дверной проем между двумя комнатами, донеслись еле неслышные звуки медленных, осторожных шагов. Когда звуки стали настолько близкими, что он стал уверен, что его преследователь, находится всего в нескольких футах от него, по другую сторону стены, к которой он прижимался спиной, он бросил один крошечный кусочек плитки в угол комнаты вперед и правее от себя, подняв короткий меч так, чтобы последние несколько дюймов его лезвия оказались на расстоянии вытянутой руки от его лица. В искаженном изображении дверного проема, отраженном как в зеркале, из мрака за ним возникла неясная белая фигура, лицо, а перед ним блестящий осколок железа, то ли наконечник копья, то ли стрелы, и оба одинаково смертельны, если женщине, охотившейся за ним, удастся нанести удар первой.

Повернув глаза, чтобы посмотреть на вход, он швырнул еще один кусочек плитки на стену перед собой, чтобы отвлечь внимание охотницы, когда она вошла в комнату с поднятым копьем, чтобы убить его. Но, когда она прошла через дверной проем, и ее внимание было сосредоточено на левой стене, он глубоко вонзил лезвие в пространство между ее плечом и шеей, а затем, повернув меч, вырвал его. Крякнув, женщина пошатнулась, повернвшись, чтобы направить на него свое копье, а затем грохнулась лицом вниз и замерла неподвижно, если не считать легкого подергивания рук и ног. Сделав шаг вперед, Марк отбросил оставшиеся кусочки плитки в сторону, перебросил меч в левую руку и схватил копье, быстро развернувшись и раскрутив его в руке, а затем рванулся вперед, ткнув черный железный наконечник в открытый дверной проем, когда другая женщина с криком вылетела из мрака отверстия. Лезвие копья глубоко вошло в грудь Лисицы, и она задергалась от боли и шока раны, Марк вырвал копье и полоснул острием ей по горлу, перерезав артерию, из которой тут же хлынули брызги крови. Он отшвырнул ее обратно в комнату и вздрогнул, когда что-то двинулось из тени позади умирающей женщины, и развернулся, чтобы занять новую позицию по одну сторону двери с поднятым копьем, готовым нанести новый удар. С шарканьем ног еще кто-то вошел в дверь, но его яростный удар копьем в район груди нашел только пустое место, и прежде чем он успел отвести лезвие назад, чтобы нанести новый удар, его лодыжка была схвачена мощной хваткой, которая опрокинула его, острые зубы вонзились в его икру, когда собака Монстр пронзила его ногу серией молниеносных укусов. Яростно нанося удары копьем, он понял, что его длинное древко мешает ему сделать правильный замах, в довершении ко всему огромная собака зарычала и прыгнула вперед, чтобы сомкнуть челюсти вокруг его руки с мечом, прежде чем он успеет нанести ей им удар. Дикая боль пронзила его. Зубы зверя глубоко впились в его нежные кости и сухожилия и он выронил меч из своей руки и упал на пол. Зверь снова прыгнул вперед, и внезапно римлянин оказался лицом к лицу с мордой собаки, беспомощно глядя вверх, когда Монстр широко открыл пасть и отпрянул назад, готовясь атаковать беззащитное лицо своей жертвы.

В дверном проеме промелькнула фигура, и Арабус выпустил стрелу, понимая, что, хотя его пальцы выпустили ее, он потратил свою последнюю стрелу на уловку. Ее железный наконечник отлетел от стены за открытым дверным косяком и бесполезно упали на пол, и в последовавшей минуте тишины он выхватил свой длинный охотничий нож и приготовился к смерти. Одинокая охотница извилистым движением прошла через дверь, подняв свое копье для удара, пока она не поняла, что ее жертва выпустила свою последнюю стрелу. Некоторое время они смотрели друг на друга, и еще двое охотниц проследовали за ней в комнату: одна из них была вооружена длинным мечом, другая луком с прилаженной к ней стрелой. Стрелой. Черты лица первой женщины были практически неразличимы под татуировками, закрученными на ее лице, но ее глаза представляли собой два карих оазиса, окруженных со всех сторон гневной белизной, когда она приближалась к беспомощному следопыту, скаля зубы в рычании, которое выражало ее намерения гораздо яснее, чем прерывистый поток ее собственной ругани, которую она обрушила на него. Тыкая в него копьем, она жестом велела ему положить охотничий нож, который был его единственным оставшимся оружием, и когда он покачал головой в знак отказа, она вонзила лезвие ему в икру рядом со стрелой, которая все еще торчала из его ноги, улыбаясь, пока он крутился от боли, затем выбила из его руки нож. Поморщившись, когда она высвободила копье, тунгр плюнул ей под ноги - единственная форма сопротивления, которая у него осталась.

– Сучка!

Широко ухмыляясь, охотница передала свое копье женщине с луком и потянулась к своему, широкому поясу, украшенному кусочками кожи, пришитыми к его поверхности, вытащила из ножен короткий нож для снятия шкур с широким лезвием и жестом приказала своим охотницам подойти к нему, пока она оценивала свою жертву. Арабус недоверчиво рассмеялся, придав своему голосу нотку бравады.

– Пытаешься понять, с чего начать? Я бы послал вас троих на встречу с вашими богами, если бы во мне не сидела эта стрела …

Она ударила его, достаточно сильно, чтобы на мгновение звезды поплыли у него перед глазами, а ее помощницы набросились на него, пока он все еще был частично оглушен, схватив за руки и прижав его ноги своими, когда она встала на коленях между ними, его уязвимость вселила в разведчика внезапный страх, что смерть — далеко не самое худшее, что ему придется пережить. Самодовольно улыбнувшись ему, охотница протянула руку и схватила стрелу, отломив ее, оставив железный наконечник в ране, а затем отшвырнула древко, в то время как Арабус вскрикнул от возобновившейся боли, и пока рана кровоточила, она сорвала с него штаны, обнажив его нижнюю часть тела, приложив широкий конец ножа для снятия шкуры к входной ране.

– Нет, не надо… - закричал он

Она ухмыльнулась, вытянув руку вперед, чтобы вонзить лезвие в отверстие, мгновенно расширив его с ширины одного пальца до трех и вырвав у него еще одно, хоть между стиснутых зубов, но более длинное рычание от боли. Следопыта с ужасом смотрел на нож с деревянной ручкой, проткнувший икры его ноги. Через мгновение женщина потянулась назад и вытащив нож, поднесла его к своему носу и со вздохом удовольствия понюхала кровь, покрывавшую лезвие. Наклонившись вперед, она взяла его член между большим и указательным пальцами, посмотрела на него и покачала головой с притворным сочувствием, покачивая вялым членом и говоря что-то женщинам, вцепившимся в него, что заставило их обоих засмеяться, хотя раньше их лица были суровыми, когда они смотрели вниз на беспомощного человека. Она снова заговорила с ним, постучав пальцем по одному из украшений на своем поясе, прежде чем с дикой ухмылкой указать на его пенис, затем приставила окровавленное лезвие ножа к корню органа и потянула член перепуганного разведчика, как-будто пытаясь оторвать его. Пока Арабус в ужасе смотрел на нее, боль в ноге почти забылась, и он потерял контроль над своим мочевым пузырем. Отставив его пенис с криком отвращения, она ударила его по яичкам достаточно сильно, чтобы вырвать у него крик боли, позволив одному из них выпасть из ее руки. Затем она вытянула другое из его тела, глядя на него, оскалив зубы в гримасе ненависти, и резанула его по мошонке, отрезав одно яичко резким ударом ножа.

Где-то в заброшенной крепости человек в агонии закричал от боли, его воющий вой был слишком знаком ей, чтобы понять, что он издает его голосом, и собака на мгновение замерла при звуке, навострив ухо на визг. Собрав все свои силы, Марк выронил из руки копье и, сжав ее в кулак, врезав ею в челюсть зверя с такой силой, что порезал костяшки пальцев о ее зубы. С рыком ярости Монстр рванул голову вперед и вонзил зубы в бицепс атакующей его руки, напрягая тело римлянина от боли, в то время как собака пыталась сжать мышцах своей мощной челюстью. Обыскивая каменный пол другой рукой в поисках рукояти своего меча, не обращая внимания на боль от ран, нанесенных ему ранее, он нашел пальцами плащ вора. С отчаянным рывком запустив руку в складки одежды, его пальцы нашли край тяжелой золотой чаши, все еще лежавшей спрятанной в кармане. Вытащив ее, он взмахнул рукой и с грохотом врезал тяжелое блюдо в висок Монстра. Собака взвизгнула от удивления и отпустила другую руку, ошеломленно покачивая головой от оглушившего ее удара. Снова подняв чашу, римлянин повторил удар, повернув ее в руке, чтобы обрушить тяжелый край ободка на ту же самую точку черепа зверя, по которой он ударил ранее, с такой силой, с какой ему позволила его рука. Череп животного треснул со слышимым щелчком, и, когда оно покачнулось лежа на нем, Марк взмахнул импровизированным оружием в третий раз, чувствуя, как оправа вонзилась в разбитый висок собаки, когда он ударил ее в то же место. Скатившись с его тела, пес в агонии поднялся на ноги, позволяя римлянину встать на ноги. Схватив копье, он пронзил им бок зверя, почувствовав мгновение сопротивления, прежде чем зловещий железный наконечник прорвал грудную клетку собаки и нашел ее сердце. Монстр издал последний пронзительный вой боли и, испустив дух, рухнул на каменный пол, закатив глаза, на которых видны были только бельма.

Услышав шаги во внешней комнате, он наступил на грудь мертвой собаки и вырвал копье, развернувшись лицом к следующей нападавшей, когда она с яростным криком запрыгнула в комнату и нарвалась на копье со вздохом изумленной агонии. Нагнувшись, и используя последние силы, чтобы поднять раненую женщину с ног, он затем пронес ее через комнату вниз, к зияющей в полу яме сейфа внутреннего святилища, вырвал лезвие копья, и бросил в каменный ящик глубиной в четыре фута, где она и замерла, а ее ступни и лодыжки остались торчать наружу. Ее правый ботинок дернулся и замер, но когда Марк собрался с мыслями, краем глаза он уловил движение, которе заставило его развернуться назад, лицом к двери, направив туда копье, чтобы противостоять следующему нападавшему. Когда он бросился вперед с оружием, целясь в грудь призрачной фигуры, его противник отразил атаку ударом меча, отрубившем железный наконечник от древка. Отскочив во внутреннюю комнату, римлянин поднял свой меч и бросил вызов противнику, скрывавшемуся по другую сторону пустого дверного проема.

– Ну, давай! Что ты ждешь.., быстрей прикончи меня!

Когда Араб закричал от боли и агонии, и прежде чем его мучительница успела сдвинуться с места, присев между его ногами, где она злорадствовала его отчаянию с высоко поднятым отрезанным яичком, призрачная тень мелькнула в его периферийном зрении. Тяжелый шаг позади нее заставили лицо его мучительницы нахмуриться, но когда она начала поворачивать голову, чтобы оглянуться назад, ее тело внезапно приняло гротескную ужасающую форму в результате удара, отделившего ее голову от ее тела. Луго отступил от своей первой жертвы, и высоко взмахнул молотом над головой, превратившись в сгусток мышц, прежде чем обрушить его клюв на ногу одной из охотниц, державших Арабуса, превратив ее плоть и кости в бесформенную массу и разогнув ее тело с тихим криком изумления и возмущения.

Последняя из них отскочила от своей бывшей жертвы, схватившись за нож, в то время как огромный британец снова поднял молот, ее голос почти затерялся во внезапном пронзительном крике, когда женщину, которой сломали ногу, ударила волна невообразимой боли.

– Нет …

Луго, повернув железную рукоятку в руке, снова поднял ее и развернулся на полный оборот, чтобы нанести горизонтальный удар грубым металлическим серпом на обратной стороне молота и ударил ее по безуспешно поднятых рукам, в надежде защитить свое лицо, расколов ее макушку черепа так же легко, словно разрезав вареное яйцо. Араб вздрогнул, когда ее полу-обезглавленное тело отскочило от стены позади него и упало во весь рост к ногам британца, морщась от жгучей боли в промежности, когда Луго опустился на колени рядом с ним, не обращая внимания на непрерывные хриплые стоны искалеченной женщины.