Месть
Шрифт:
– Нет, я взяла их, когда она отвернулась. Что-нибудь еще?
– Пока нет. Что теперь?
– Теперь я встану и пройду в другую комнату, - сказала она, поднимаясь. Она была высокого роста.
– Вы раздвинете занавески, постоите у окна, как будто задумались, потом возьмете досье на меня и на Адель и уйдете, заперев за собой дверь.
– Дверь сломана, - заметил я.
Она уже перешла в другую комнату. Мне было совсем не до того, чтобы думать, какое впечатление произведет моя нора на сбежавшую из дома богачку и красавицу.
– Тогда просто уходите. Не возвращайтесь раньше чем через час.
– Вы думаете, за вами кто-то следит?
– спросил я, подходя к окну.
– Нет, мистер Фонеска, - проговорила она.
– Кто-то следит за вами.
Взяв папки под мышку, я вышел обратно на яркое солнце и спустился по ступенькам, стараясь не оглядываться по сторонам в поисках того, кто за мной следил. Похоже было на то, что миссис Себастьян либо потеряла голову, либо находится под действием какого-то сильного лекарства или наркотика. Откуда она могла знать, что за мной следят? И зачем кому-то следить за мной? Дуайт? Он знал, где меня найти, и если он убил Берил, то вряд ли находится сейчас на расстоянии меньше трех-четырех миль от «ДК».
Я никого не увидел, не заметил никаких подозрительных машин с затемненными стеклами. Мне хотелось поговорить с Дэйвом, но было ясно, что Мелани Себастьян хочет, чтобы я отошел от своего офиса подальше.
Я сел в машину, отправился в «Уолгрин» на углу Баия-Виста и Сорок первой и оттуда позвонил Салли. На рабочем месте ее не оказалось. Я услышал ее голос на автоответчике и сказал, что скоро перезвоню. Полиция скопировала мое досье на Адель. Они могли найти Салли так же, как нашел ее я. Я думал, что будет лучше, если она узнает о смерти Берил Три от меня. Я хотел защитить Салли Поровски, хотя, в сущности, это было не мое дело.
Затем я позвонил Карлу Себастьяну.
– Карл Себастьян, - сказал он.
– Льюис Фонеска.
– Вы нашли ее?
– Нет, но уже тепло. Может быть, еще дня два, максимум три.
– Она по-прежнему где-то недалеко?
– Да.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно, - сказал я.
– Найдите ее как можно быстрее, - сказал он.
– Найдите ее завтра, и я удвою ваш гонорар.
– Это займет не меньше двух дней.
Он вздохнул.
– Значит, два дня...
– Может быть, три.
Он повесил трубку, и я набрал еще один номер.
– Гриль-бар «Техас», - произнес Эд Фэйринг с техасским выговором, которому он научился по фильмам.
– Это Фонеска, - сказал я.
– Эймс на месте?
– Сейчас позову.
– Ты мог бы отпустить его на пару часов?
– Он сам себе хозяин, - ответил Эд.
Через минуту Эймс взял трубку.
– Алло.
– Эймс, это ты сегодня утром убрался у меня в кабинете?
– Да. Посмотрел, как уехала полиция, зашел, вышел.
– У меня в кабинете или поблизости не было женщины, красивой женщины?
– Нет.
– Берил Три погибла.
Он промолчал.
– Эймс?
– Я.
– Ее убили у меня в кабинете.
– Значит, это ее кровь я смывал? Как она умерла?
– Вряд ли тебе нужно это знать.
– Я хочу знать, Льюис.
– Монтировка. Я кажется, догадываюсь, где ее дочь. Наверное, я найду ее. Ты не съездишь со мной?
– Съезжу, - ответил он.
– Видимо, понадобится оружие.
– Разумеется. Она с человеком, который убил миссис Три?
– Я не знаю.
– Надеюсь, так, - сказал он.
– Я заеду за тобой через десять минут.
– Я выйду на улицу.
В моем сне было три человека в платках. Одним из них была Энн Горовиц. Кажется, вторым был Эймс Маккини.
Эймс ждал меня у входа в «Техас». Поверх своего обычного костюма он надел плащ. Погода стояла теплая и солнечная, но я знал, что у его плаща очень глубокие карманы, достаточно глубокие для короткого или укороченного ружья.
Эймс сел в машину и закрыл дверь.
– Если это он убил миссис Три, я собираюсь с ним покончить, - сказал он.
– Я подумал, что лучше сразу сказать тебе.
– Спасибо, - ответил я, - но если это решение бесповоротное, я не могу взять тебя с собой.
Я ехал по Фрутвиллу, к Сорок первой.
– Тогда я потерплю, - сказал он.
На этом наш разговор окончился. Я подумал, стоит ли включать радио, и решил, что нет. С Сорок первой я свернул направо, проехал мимо высоток и через мост на набережную Берд и двинулся по Сент-Арманд-серкл. Здесь было полным-полно туристических машин. Я сделал крутой вираж, чтобы не врезаться в запряженную лошадью коляску с туристами, и поехал к набережной Лонгбоут, еще через один мост и по Галф-оф-Мехико-драйв, единственной дороге на острове длиной в одиннадцать миль.
Набережная Лонгбоут - это деньги. Слева от нас тянулись пляжи и высотные многоквартирные дома, справа - частные коттеджи. Зимой здесь жили богатые немцы и французы. Кинозвезды строили здесь многомиллионные виллы, а Джон Пираннес и ему подобные спокойно торговали попавшими в беду людьми, сомнительными участками земли и еще более сомнительными планами обогащения.
Я подъехал к охраняемым воротам курортного комплекса Бич-Тайдс, опустил окно и вежливо улыбнулся.
– Мистер Пираннес ждет нас, - сказал я.
Охранник был старый, но неглупый человек. Он поглядел на Эймса, который смотрел прямо перед собой, вернулся в свою будку, набрал телефонный номер и через полминуты вышел.
– Никто не отвечает, - сказал он.
– Извините.
– Я только...
– Извините, пожалуйста, - повторил он так, как будто ему в самом деле было неудобно.
Я дал задний ход, развернулся и снова покатил к Галф-оф-Мехико-драйв, где сделал то, что должен был сделать сначала: подъехал к небольшому торговому центру в четверти мили от дома Пираннеса и припарковал машину. Немногие магазины были открыты, но стоянка не пустовала. Мы с Эймсом вернулись к Бич-Тайдс в надежде, что полицейский не остановит нас и не станет расспрашивать. Пройдя под деревьями, мы обнаружили проход в кустах. Охрана здесь была строга у ворот, но почти ни один из прибрежных комплексов не был окружен сплошной стеной.