Месть
Шрифт:
Я подумал, что ночью охрана, возможно, строже, но видеокамер на деревьях не заметил. Бич-Тайдс определенно нуждался в консультанте по охране.
Мы прошли мимо круглого пруда с дремавшей возле него цаплей, мимо площадки для барбекю и вышли на пляж. Я снял рубашку и забросил ее на плечо.
– Ты - кинозвезда на пенсии, - сказал я, помахав троим малышам, строившим замок из песка.
– Ковбой, как Джон Уэйн.
– Если тебе все равно, - ответил он, - я буду Баком Джонсом.
Дети перестали копошиться и уставились на Эймса. Мимо нас пробежал босой человек в красных плавках и белой футболке с портретом Бетти Буп, оставляя следы на песке. Он посмотрел на нас; я расхохотался, будто Эймс сказал что-то очень смешное, но тот продолжал смотреть прямо перед собой. Я подумал, что поступил не самым разумным образом, взяв его с собой, а может быть и придя сюда. Но я не мог думать ни о чем, кроме четырнадцатилетней девочки, чья фотография лежала у меня в бумажнике, ее погибшей матери, ее отце, который продал ее, и Джоне Пираннесе, который ее купил.
Зайдя за здания Бич-Тайдс, мы прошли вдоль небольшого бассейна. Плескавшийся в нем одинокий старик кивнул нам как старым знакомым.
Мы заглянули в три дома, читая списки имен на внутренних дверях и избегая охранников, которые разъезжали на маленьких картах. В третьем здании мы наконец увидели надпись: «Дж. Пираннес», и я нажал кнопку.
Ответа не последовало.
Я нажал снова. На этот раз послышался женский голос:
– Алло.
– Джона Пираннеса, пожалуйста, - попросил я.
– Он не может подойти, - сказала девушка.
– Почему?
– Кажется, он умер, - сказала она.
– Адель?
– Да.
– Адель, нажми, пожалуйста, кнопку и впусти меня, - сказал я.
– Кнопку?
– На домофоне, возле двери, где-то там.
– А кто вы? Полиция?
– Сообразительная девочка, - сказал я.
– Открой дверь.
Я услышал щелчок и замер, прижав трубку к уху и не спуская глаз с дорожки, где в любой момент мог появиться охранный патруль. Затем послышалось жужжание. Я повесил трубку, и мы вошли в вестибюль. Квартира Пираннеса находилась на шестнадцатом этаже. Через двадцать секунд мы были наверху и бежали по коридору. Эймс почти не отставал от меня, несмотря на длинный плащ, ружье и тридцать лет разницы в возрасте. Дверь квартиры Пираннеса была заперта. Я постучал один раз, потом еще.
– Кто там?
– спросила Адель.
– Ты только что разговаривала со мной по домофону. Открой дверь, Адель.
– А вы кто?
– сказала она.
– Я друг твоей матери.
– Моя мать умерла.
Голос у нее был совсем как у ребенка.
– Я знаю. Кто тебе сказал?
– Мистер Пираннес. Ему кто-то позвонил, и он сказал мне. Кому надо было убивать мою мать?
Девочка плакала.
– Я думаю, гораздо лучше будет поговорить об этом в квартире.
– Я могу отстрелить замок, - спокойно предложил Эймс.
– Слишком много грома.
– Но ничего лучше мы не придумаем.
– Адель, - снова попробовал я, надеясь, что соседи нас не слышат, - Пираннес мертв?
– Кажется, да, - ответила она.
– Мы разберемся с этим, - сказал я.
– Мы?
– спросила она.
– Я и еще один друг твоей матери. Меня зовут Лью Фонеска. Моего друга, тоже друга твоей матери, - Эймс Маккини. Я знаю Салли Поровски, мы с ней друзья.
Последовало долгое молчание. Не оглядываясь по сторонам, Эймс достал из-под плаща ружье и направил его на дверь.
– Я выстрелю, а ты просунешь руку и откроешь, если дверь не откроется сама, - сказал он.
Дверь открылась прежде, чем он успел выстрелить.
Увидев направленное на нее ружье, девочка отступила назад, закрыла лицо руками и заплакала.
– Все хорошо, - успокоил я ее.
– Эймс не собирается в тебя стрелять.
Худенькая испуганная девочка с растрепанными волосами стояла босиком посередине абсолютно белой комнаты. Мебель, стены, ковры - все было белого цвета. Казалось, она играет в переодевание. Старомодное платье из красного гипюра, слишком тесное для нее, помада размазана, тушь - сплошное пятно на левом глазу и подтек под правым. Эймс опустил ружье.
– Мне холодно, - сказала она.
В комнате было тепло, но Адель дрожала. Эймс сделал шаг к ней. Она отступила, всхлипывая и пытаясь защититься руками от неминуемого, как ей казалось, нападения. Эймс снял свой плащ и набросил девочке на плечи.
– Так теплее?
– спросил он.
Она отняла руки от лица.
– Кажется, да.
– Где Пираннес?
– спросил я.
Она указала пальцем с ярким маникюром на белое кресло, повернутое к окну.
– Я развернула его, - сказала она.
– Я не хотела смотреть. Я увидела кровь и...
Эймс отвел девочку к дивану и усадил ее. Я подошел к креслу, на которое указала Адель, и взялся за спинку. Кресло повернулось. В нем сидел хорошо одетый темноволосый мужчина с седеющими усами. Он удивленно смотрел на меня. В голове у него была дыра, белое кресло залито кровью.
Я стоял, глядя на труп, и понимал, что должен что-то сделать, позвонить в полицию, попросить детектива Эда Вивэза и рассказать ему правду. Может быть, он поверил бы мне. Но если бы я был коп, а он - служащий по доставке судебных повесток, который обнаружил второе убийство за одни сутки, я бы не поверил.
– Это не он, - сказал Эймс позади меня.
– Что?
– Это не Пираннес, - повторил он.
– Я встречался с Пираннесом, когда меня судили. У нас был один и тот же адвокат.
– Адель, - позвал я.
Она сидела на диване, закутавшись в плащ Эймса, но по-прежнему дрожа.
– Адель, ты сказала, что Пираннес умер.
– Да... Вы же сами видите.
– Все-таки посмотри на него, пожалуйста.
– Нет, я не могу.
– Это не Пираннес, - сказал я.
– Это он!
– вскрикнула она.
– Это не он, девочка, - вмешался Эймс.
Адель встала и подошла. Эймс поддерживал ее.
– Спилц, - прошептала она, взглянув на тело.
– Спилц?
– переспросил я.
– Я думала, это... Я услышала выстрел и увидела кровь. Я развернула кресло, не глядя на него, и потом... и потом сидела, пока вы не позвонили. Что он здесь делает? Где мистер Пираннес?
– Как давно ты слышала выстрел?
– Не знаю.
– Где ты была?
– В спальне.
– Она показала на дверь позади себя.
– Кто-то позвонил в дверь. Мистер Пираннес велел мне оставаться в кровати и вышел. Они немного поговорили. Я хотела принять ванну или посмотреть телевизор, но боялась, что он вернется и...