Место назначения неизвестно

Кристи Агата

— Чудовищно! — воскликнула Хилари. — Чудовищно!

Он невозмутимо поправил ее:

— Но полезно! Даже в какой-то степени милосердно. Так как пациент станет счастливым, довольным, без всяких страхов, стремлений и беспокойств.

— Не верю, что это когда-нибудь произойдет! — вызывающе воскликнула Хилари.

— Ch`ere madame, простите меня, но я должен сказать, что вы вряд ли достаточно компетентны, чтобы рассуждать на эту тему.

— Не верю, что всем довольное и одураченное внушением животное сможет когда-нибудь заниматься действительно яркой творческой и созидательной работой!

Аристидес пожал плечами:

— Возможно.

Вы умная женщина. Может быть, в этом что-то и есть. Время покажет. Эксперименты не прекращаются ни на минуту.

— Эксперименты! На людях?

— Ну конечно! Это единственный метод, способный привести к успеху.

— Но… на каких людях?

— Всегда и везде есть неудачники, — ответил Аристидес. — Те, которые не могут приспособиться к здешним условиям, не желают сотрудничать. Из них получается хороший экспериментальный материал.

Хилари вонзила ногти в подушку дивана. Этот маленький улыбающийся желтолицый человечек вызывал в ней глубокий ужас своими бесчеловечными планами. Все, что он говорил, было настолько рассудительно, настолько логично и деловито, что делало ужас еще страшнее. Старикашка не был бредившим безумцем, он был существом, для которого представители его же вида являлись всего лишь исходным сырьем.

— Вы не верите в Бога? — спросила она.

— Разумеется, верю в Бога, — брови мистера Аристидеса возмущенно приподнялись. Он был почти шокирован. — Я человек верующий. Господь осчастливил меня высшей властью. Богатством и возможностями.

— Вы читаете Библию? — спросила Хилари.

— Конечно, мадам.

— Вы помните, что Моисей и Аарон сказали фараону? «Отпусти мой народ».

Он улыбнулся:

— Значит… я фараон? А вы — Моисей и Аарон в одном лице? Я правильно понял, что вы предложили мне, мадам? Отпустить всех этих людей, всех без исключения, или… кого-то конкретно?

— Я бы предпочла — всех, — ответила Хилари.

— Но вы же прекрасно отдаете себе отчет, ch`ere madame, — сказал он, — что это напрасная трата времени. Разве вы просите не о своем муже?

— От него вам нет никакой пользы, — ответила Хилари. — Наверняка вы уже должны это понять.

— Возможно, то, что вы сказали, справедливо, мадам. Да, я очень сильно разочарован в Томасе Беттертоне. Я надеялся, что ваше присутствие здесь может восстановить его яркость ума, так как он, несомненно, обладает ею. Его слава, которой он пользовался в Америке, является лучшей гарантией. Но ваш приезд, похоже, совсем никак на него не подействовал. Я говорю это, исходя, разумеется, не из собственных впечатлений, а со слов тех, кому поручено следить за вами, — его же братьев-ученых, работающих вместе с ним. — Он пожал плечами: — Он делает добросовестную, но заурядную работу. Не более того.

— Некоторые птицы не могут петь в неволе, — сказала Хилари. — Возможно, некоторые ученые не могут творчески мыслить при определенных обстоятельствах. Вы должны признать, что это обоснованная причина.

— Возможно, так и есть. Не отрицаю.

— Тогда спишите Томаса Беттертона на одну из своих неудач. Позвольте ему вернуться в мир.

— Вряд ли возможно, мадам. Я еще не готов к тому, чтобы новость о моей колонии разнеслась по всему свету.

— Вы можете взять с него обет молчания. Он поклянется, что и не заикнется никогда.

— Он поклянется, да. Но не сдержит своего обещания.

— Сдержит! Честное слово, сдержит!

— Это говорит жена! Никогда нельзя

в подобных случаях верить на слово жене. Конечно, — он откинулся на спинку дивана и сложил вместе кончики своих желтых пальцев, — конечно, он может оставить здесь заложника, и тогда это свяжет ему язык.

— Вы имеете в виду…

— Имею в виду вас, мадам… Томас Беттертон уезжает, а вы остаетесь здесь заложницей. Как вам нравится такая сделка? Хотите так устроить?

Невидящими глазами Хилари смотрела мимо него. Мистер Аристидес не мог догадываться, какая картина разворачивалась перед ее мысленным взором. Она опять сидела в больничной палате рядом с умирающей женщиной. Она слушала Джессопа и запоминала его инструкции. Если сейчас воспользоваться шансом, чтобы освободить Тома Беттертона, самой оставаясь здесь, разве это не будет лучшим способом выполнить свое задание? Так как она знала, чего не знал мистер Аристидес, — что заложницы в общепринятом смысле слова просто не будет. Ведь она ничего не значит для Тома Беттертона. Его любимая жена уже и так мертва.

Она подняла голову и прямо взглянула на маленького старичка на диване:

— Согласна.

— У вас есть мужество, мадам. Верность и преданность. Хорошие качества. Что же касается остального… — Он улыбнулся. — Мы поговорим как-нибудь в другой раз.

— О нет, нет! — Хилари внезапно закрыла лицо руками. Плечи ее задрожали. — Я не вынесу этого! Я не вынесу этого! Все слишком бесчеловечно!

— Вы не должны обращать на это так много внимания, мадам. — Голос старика был нежным, почти успокаивающим. — Мне было приятно рассказать вам о своих целях и стремлениях. Мне было интересно наблюдать, какой эффект это произведет на полностью неподготовленный рассудок. На такой, как ваш, уравновешенный, здоровый и живой. Вы шокированы тем, что узнали обо мне и колонии. Вас это отталкивает. Шокировать вас таким образом — был мудрый ход. Сначала вы отвергаете мою идею, затем вы будете думать о ней, размышлять над ней, и в конце концов она вам покажется естественной, совершенно обыденной, как будто так всегда и было!

— Ни за что! — воскликнула Хилари. — Ни за что! Никогда!

— А! — сказал мистер Аристидес. — Это говорят страсть и бунтарский дух, присущие рыжим волосам. У моей второй жены тоже были рыжие волосы. Она была красивой женщиной, и она любила меня. Странно, не правда ли? Я всегда восхищался рыжеволосыми женщинами. Ваши волосы очень красивы. Но в вас есть и другие черты, которые привлекают меня. Решительность, мужество, собственное мнение. — Он вздохнул: — Увы! Женщины — как женщины — интересуют меня теперь очень мало. Здесь у меня есть парочка молоденьких девочек, которые иногда развлекают меня, но, что я предпочитаю теперь, это возбуждающее воздействие интеллектуального общения. Поверьте, мадам, ваше общество удивительным образом восстановило мои силы.

— А если я повторю все то, что вы мне рассказали, своему мужу?

Мистер Аристидес снисходительно улыбнулся:

— Вдруг вы ему все повторите? Но станете ли вы это делать?

— Не знаю… Я… нет, не знаю.

— А! — сказал мистер Аристидес. — Вы мудры. Некоторые знания женщины должны сохранять в тайне. Но вы устали… и расстроены. Время от времени, когда я буду наносить сюда визиты, вас будут приводить ко мне, и мы с вами еще многое обсудим.

— Выпустите меня отсюда! — Хилари в отчаянии протянула к нему руки. — О, позвольте мне уехать! Прошу вас!