Место под солнцем
Шрифт:
Тара с отвращением отогнала от лица сигаретный дым.
— Как поживает Гвендолен? Надеюсь, она мечтает познакомиться со мной так же сильно, как я с ней?
— Еще одно слово — и ты получишь оплеуху.
— Ну все. Мне это надоело. Я ждала тебя в постели два часа, напялила туфли на шпильке, нарядилась в пеньюар, как полная дура. И как ты отреагировал? Улегся в постель и куришь сигарету за сигаретой, думая о своем!
— Я предпочитаю видеть своих женщин без обуви и одежды.
— Ах, так я все же твоя женщина? Это потому, что ты присовываешь мне на досуге — или есть другая причина? Твои женщины распределяются по принципу «присунул один раз — присовываю пару раз в неделю — присовываю чуть почаще — присовываю так часто, что можно записать в подружки»?
Ливий выдохнул сигаретный дым и прикрыл глаза. Разговор с Сезаром так его утомил, что он не мог найти в себе сил даже на то, чтобы влепить эльфийке пощечину.
— Может, мне пойти спать на коврик, чтобы не мешать его великолепию? — продолжила Тара. — Нет, я серьезно. Давай поговорим начистоту. Не подумай, я ни на что не претендую. И уж точно не буду закатывать сцен, если ты отошлешь меня на все четыре стороны. Но так нельзя. Ты мог бы иногда говорить, куда уходишь. Предупреждать о приходе гостей. И разговаривать чуть вежливее. — Она помолчала и вздохнула. — Ты мне очень нравишься, Ливий. В противном случае я бы не подошла к тебе тогда в кафе. И уж точно не отправилась бы черт знает куда с незнакомцем. Я жила за счет мужчин, это правда, но своим телом на существование не зарабатывала. По крайней мере, не в прямом смысле. И, если уж мы встретились, и все так закрутилось… мы бы могли пару раз в неделю видеться за ужином. Говорить о разном. Может быть, даже о чувствах.
— Ты мне тоже нравишься, особенно в постели и без дурацкого пеньюара. Так сойдет?
— Неплохо для начала. — Эльфийка забралась под покрывало. — Ладно, забыли. Видимо, это моя карма. Любой мужик, к которому я питаю теплые чувства, в итоге оказывается мудаком.
Сделав пару последних затяжек, Ливий потушил сигарету и убрал пепельницу на прикроватный столик.
— Как Фуад? — спросил он, опуская голову на подушку.
— А, что? — недоуменно переспросила Тара.
— С ним ты тоже спала, верно? Или как ты там сказала? Жила за его счет? Если так, то, видимо, питала к нему теплые чувства.
— С чего ты взял? Черт! — Она бросила в него декоративную подушку с золотой вышивкой. — Я не питала к нему никаких чувств! Он же последний козел! Он считал меня проституткой!
— И поставлял тебе клиентов. Это тоже своего рода забота. Надеюсь, и деньги он с таких сделок имел приличные. Я бы на его месте поднял планку до сорока процентов и стоял насмерть, не уступая ни динара. А, может, брал бы и все пятьдесят. Светловолосые женщины на востоке ценятся высоко.
Эльфийка повернулась было на бок, но Халиф тронул ее за плечо.
— Дай мне поспать. Я успела тысячу раз пожалеть о том, что начала этот разговор.
— С кем из приятелей Фуада ты знакома?
— Спала только с ним, если ты об этом. У тебя серьезные проблемы с немотивированной ревностью, ты в курсе, дружок? Может, Эоланта находила это сексуальным, а Гвендолен и вовсе приходит в восторг, когда ты расправляешься с ее ухажерами, но мне это не нравится.
— Ты помнишь Динара Абади?
Тара легла на спину, сложила ладони на животе и выдохнула, всем своим видом показывая, что этот разговор ей не нравится.
— Помню. Дурак еще тот. Чуть что, поддакивал Фуаду и все время старался слиться с окружающей обстановкой.
— Когда я был у дел, Северин привел ко мне Динара и Назима, его брата. Они долго работали с нами. Звезд с неба не хватали, но были дисциплинированными и исполнительными. Идеальные солдаты, которые всегда слушаются приказов и четко их исполняют.
— А, тот самый Назим, который предупреждал тебя о том, что затеял Фуад. Припоминаю.
— После того, как я сел в тюрьму, Назим пришел к Насиру с ножом — полагаю, по приказу Фуада — и тот его убил. Но Динар до сих пор жив. И Насир до сих пор жив. Понимаешь?
— Не-а, — зевнула эльфийка.
— Динар обязательно отомстил бы за смерть брата. По принятым в нашем мире правилам он должен был пойти к Аднану, а тот сказал бы, что кровь смывается кровью. Но никто никого не убил. Более того — Змей, вернувшийся в город несколько дней спустя, узнал, что Назим мертв, но и понятия не имел, кто приложил к этому руку, хотя слухи о подобном распространяются на улицах со скоростью света. Правду он услышал только сегодня. От Насира. Северин позвонил Аднану, и он сказал, что знал обо всем, но приговор выносить не стал, так как ни один из приятелей Динара не согласился за него поручиться. Судья всегда выбирает поручителя, его функция — проследить за тем, чтобы приговор был исполнен. Так, как Аднан поступил со Змеем в моем случае. Если я вернусь в Алжир после того, как прикончу Фуада, Северину придется убить меня собственной рукой.
— И часто такое случается? Когда не находят поручителя?
— Очень редко. Обычно Аднан назначает поручителя сам, хотя тот может отказаться, но в тот раз Динар, видимо, пришел один. Это тоже странно. Ни свидетелей, ни представителей второй стороны. По сути, это слово Насира против его слова. Динар мог привести с собой Фуада, Валентина, на худой конец, кого-то, кто подкрепил бы обвинение. Я решил, что дело в бардаке, который тогда царил в городе. Но выглядит странно, ты согласна?
Тара улеглась на живот, подмяв под себя подушку.
— Ты думаешь, что зачинщиком этого заговора был не Фуад, а Аднан?
Халиф устало потер лицо ладонями.
— Я не знаю, что думать. Я совершенно запутался.
— К черту все это. Поедем в Треверберг прямо завтра. Я, ты, Рамон и Руна. Оставим этот змеиный клубок в покое, и пусть они разбираются сами.
— Предлагаешь убежать от проблем? Я кажусь тебе трусливой сучкой, которая при первом признаке опасности поджимает хвост?
— Предлагаю задуматься о том, что будет, если тебе прострелят башку храмовым серебром. Толку тогда от твоей мести?
— Если прострелят, то так тому и быть. Я всегда знал, что легкая смерть мне не светит. Уж лучше так, чем от скуки или от старости.
Эльфийка протянула руку и коснулась его щеки.
— Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
— Это моя жизнь. Со мной такое может случиться в любой момент.
— Я боюсь тебя потерять.
Сказав это, она замолчала и посмотрела на Ливия так, будто уже пожалела об откровенности.
— Давай не будем говорить об этом, — попросил он.