Метод. Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин. Выпуск 3: Возможное и действительное в социальной практике и научных исследованиях
Шрифт:
Таким образом, предпочтения армянской стороны описываются как:
Для армянской стороны миры ((~1) & (~2)) будут хуже, чем миры (1), но лучше, чем миры (2), т.е. мы нашли для армянской стороны то множество миров, которое хуже лучшего мира, но лучше, чем худшие миры.
Как и для армянской стороны, эти же миры ((~1) & (~2)) для азербайджанской стороны будут лучше, чем худшие миры (1), хотя и хуже, чем лучшие миры (2). Доказательство тому полностью повторяет вышеприведенное, поэтому ограничимся воспроизведением формул без пояснений. Для позиции, которую мы идентифицировали с позицией азербайджанской стороны, имеет место (2 > 1) и вытекающие из него (2) > (~2) и (~1) > (1). Заменяя (~1) и (~2) на их эквиваленты и произведя сокращения, мы получаем обобщенную формулу предпочтений азербайджанской стороны:
т.е. имеет место: (2) > (1); (2) > ((~1) & (~2)); ((~1) & (~2)) > (1)), откуда явствует, что миры (~1) & (~2) пусть и не лучшие, но и не худшие.
Заметим, что содержащие знак предпочтения формулы несимметричны. Это значит, что отношение предпочтительности между возможными мирами не является эквивалентным: они не только нерефлексивны по определению (ни одно состояние дел не может предпочитаться самому себе), но, как и было показано фон Вригтом, несимметричны и, за исключением некоторых особых случаев, транзитивны. Это значит, что предпочтительность (1) влечет предпочтительность (~2), но неверно, что предпочтительность (~2) влечет предпочтительность (1). Аналогично предпочтительность (2) влечет предпочтительность (~1), но неверно, что предпочтительность (~1) влечет предпочтительность (2). Во всех мирах, где имеет место (1), имеет место и (~2), но в тех мирах, где имеет место (~2), возможно как (1), так и возможно (~1). Соответственно, для стороны, для которой предпочтительным является состояние (1), в тех мирах, где не имеет место состояние (1), предпочтительнее окажется ((~1) & (~2)), нежели (~1). Аналогично для стороны, для которой предпочтительнее состояние (2), во всех тех мирах, где оно не имеет места, предпочтительными окажутся миры (~1) & (~2).
Парадоксальным образом нулевой мир (1) & (2) оказывается для сторон конфликта одновременно и лучшим миром, и худшим, в то время как для стороннего, но благожелательного наблюдателя он является наилучшим: это та утопия, где наилучшим образом соблюдены интересы всех сторон 13 . Отсюда, согласно Вригту, следует два решения – считать все возможные миры плохими либо же, напротив, хорошими. В одном случае эти миры мы оцениваем как лучшие, чем невозможный нулевой мир, что «соответствовало бы крайне жизнерадостной и оптимистичной позиции, видящей все возможные миры как хорошие» [Вригт, 1986, c. 443]. В другом случае, хоть и вынужденные довольствоваться тем что есть, мы тем не менее оцениваем эти миры как худшие, чем нулевой мир: «Последнее соответствовало бы позиции крайнего пессимизма: каждый возможный мир – плохой».
13
Единственный недостаток этого мира – то, что он никогда не может быть актуализован. Это странным образом не замечется в реальной практике разрешения конфликтов, когда утверждается, что предлагаемое решение наилучшим образом учитывает интересы всех сторон конфликта. Как видим, и в этом случае «реальность» оказывается куда более «идеальной» или даже эфемерной, нежели претендующая на формализацию теория.
Тем самым, отказавшись от содержательной интерпретации отрицания в пользу формальной, можно найти искомое решение: от миров возможных, но взаимоисключающих друг друга в один и тот же момент времени (соответствующих нулевому миру фон Вригта или существующих в воображении международных посредников), перейти к парадигме миров, которые в будущем могут быть реализованы в один и тот же момент времени. Возможность может быть проинтерпретирована как возможность в будущем – это комбинированная модальность, объединяющая оператор актуализации в будущем времени F и оператор возможности . Если некоторое состояние дел возможно, то в будущем оно либо актуализуется, либо не актуализуется:
Как было выявлено выше, в будущем возможны три состояния дел:
Из этого следует, что в будущем могут быть реализованы все три состояния. Это, несмотря на его кажущуюся тривиальность, есть крайне важное заключение. Очевидно, что состояния дел (1) и (2) возможны и могут быть реализованы в истории. Однако при этом одновременная реализация (1) и (2) невозможна: (~ (1 & 2)). Вместе с тем не является обязательным (необходимым), чтобы было реализовано хотя бы одно из этих состояний, это может случиться, но может и не случиться: ~(~~(2 \/ 1)). Напомним, что необходимо в данном случае удобно представить отрицание невозможности обратного состояния дел. В терминах временной логики это получит следующее представление: «невозможно» будет заменено комбинированной модальностью – «никогда не было, нет и не будет», а «необходимо» – «всегда было, есть и будет». Обобщая обе формулы, мы получаем:
14
[Прайор, 1981, Прайор, 2000]. Рассматриваемый случай наиболее близок к той версии временной логики, которая дана в [Смирнов, 1984, с. 16], где возможность не связывается с обязательной реализацией в истории – «если нечто возможно, то не исключается ситуация, когда его не было, нет и не будет», почему и возможность определяется им как то, что «когда-то было, что когда-то будет».
невозможно, чтобы Карабах принадлежал и Армении, и Азербайджану, и вместе с тем возможно, но необязательно, чтобы Карабах принадлежал либо Армении, либо Азербайджану (или: неверно, что необходимо, чтобы Карабах принадлежал либо Армении, либо Азербайджану).
Из вышеприведенной формулы можно получить различные следствия. Так, если имеет место (1), то неверно, что имеет место или возможно (2), и наоборот. Противоречивой оказывается и конъюнкция (1 \/ 2) & ((~1) & (~ 2)), и, стало быть, такое состояние дел невозможно и никогда не будет реализовано в истории. Тем самым, за исключением нулевого мира ((1) & (2)), возможны все состояния, описываемые формулой
но только одно из состояний является совместимым будущим – ((~2) & (~1)), или тем будущим, которое не обязательно, что приводит к конфликту (см. ниже). Привлечение модального компонента (возможной истинности в (будущем)) позволяет уйти от тавтологических кругов и безальтернативности. Возможно некоторое состояние дел, которое, с одной стороны, для всех участников предпочтительнее не всех, но некоторых остальных состояний дел. Оно не является лучшим ни для кого из обоих участников конфликта, но вместе с тем и не является худшим. С другой стороны, это состояние дел является единственно возможной альтернативой несовместимому нулевому миру ((1) & (2)). Областью пересечений миров-следствий из базовых пропозиций (1) и (2) явится совпадающее возможное будущее: конъюнкция двух отрицательных пропозиций – ((~2) & (~1)).
На каком основании мы считаем, что совместимое будущее, которое к тому же для обеих сторон является предпочтительнее худших миров, есть единственно приемлемая альтернатива? Безусловно, можно встретить и противоположный подход: это позиция радикалов, требующих «все или ничего», и для которых неприемлемы все те возможные состояния дел, которые не совпадают с наилучшим миром. Но куда более совпадает с общепринятыми представлениями то понимание, которое мы исходно сформулировали как задачу по поиску того образа будущего, которое совместимо для всех сторон конфликта, что можно интерпретировать как модель для его разрешения. В свое время при семантическом моделировании конфликта мы предложили рассматривать как модель разрешения конфликта удаление из описания мира (конъюнкции пропозиций) несовместимых конституент, т.е. тех, которые сами или же их следствия приводят к противоречию и тем самым к несовместимости возможных (в будущем) миров [Золян, 1996].
Здесь следует вернуться к рассмотрению того, насколько согласуется выбранное решение с состояниями войны (3) и мира (4). В отличие от ранее рассмотренных ситуаций (1) и (2), в данном случае предпочтения участников относительно состояний (3) и (4) те же: ((4) > (3)). Однако приняв за основу допущение о том, что наихудший вариант для одной из сторон приводит к состоянию конфликта, мы тем самым обязаны принять как предпосылку, что состояние (4) обладает наивысшей ценностью, но – по крайней мере с точки зрения самих сторон конфликта – только не в наихудших из миров. Исключать их и их приоритеты из рассмотрения на той основе, что они придерживаются «неправильных» взглядов и с ними надо лишь провести «разъяснительную» работу, было бы неоправданным упрощением 15 . Поэтому следует рассмотреть, как соотносятся миры, где имеет место (1) или (2), с мирами, в которых имеет место (3) или (4) и, что представляет наибольший интерес, уточнить, какое из состояний дел влечет – или же совместимо – с (4). В формально-логическом отношении – это независимые состояния дел (возможен конфликт между Арменией и Азербайджаном и из-за какой-либо иной проблемы). Но поскольку мы ограничиваемся именно Карабахским конфликтом, то в поле рассмотрения попадают только те миры, которые связаны с Карабахом и с его статусом. Поэтому все остальные состояния дел можно рассматривать как производные от двух первых пропозиций и их следствий, что можно отразить как импликацию:
15
Ср. хотя бы с последним по времени редактирования данной статьи Заявлением сопредседателей или Верховного комиссара ЕС Катрин Эштон: «Ultimately this is a choice that the leaders of Armenia and Azerbaijan need to make themselves, in the best interests of the people they represent. We know which choice we would like them to make: it is the choice of compromise and peace» [Ashton, 2011].
или через эквивалентную формулу:
принадлежность Карабаха Армении или Азербайджану влечет состояние конфликта.
Как было показано выше, позицию внешнего наблюдателя («мирового сообщества») можно представить как: 4 > (1 \/ 2) – «мир важнее, чем кому принадлежит Карабах», или же в эквивалентной форме относительно возможного в будущем состояния дел: