Между Сциллой и Харибдой (= Дракониан из Нью-Йорка)
Шрифт:
Глатц был не одинок. Рядом с ним на пассажирском сиденье находился представитель Агентства по Борьбе с Наркотиками (АБН) по имени Эмилио Вазари, в данный момент под прикрытием работавший над делом, касающимся Сантоса -- по крайней мере, косвенным образом.
Глатц был высоким мужчиной с мертвенно-бледным лицом, редеющими и седеющими коротко подстриженными волосами и длинным носом с горбинкой, оставшейся с тех времен, когда он играл центральным защитником за "Гэлик Страй-дерс" и даже подумывал о переходе в профессиональную лигу. Однако неловкий взмах чужой биты не только сломал ему нос, но и повредил зрительный нерв, так что прошел целый год, прежде
– - Лейтенант Глатц? Это Энджело из таможни.
– - Ага, лады, и чего?
– - Тот мужик, про которого вы спрашивали, Сантос, он как раз проходит. Хотите, мы его тряхнем?
– - Решительно нет, -- отрезал Глатц.
– - У него дипломатическая неприкосновенность. Просто пропустите. Спасибо, Энджело.
– - Положив трубку, Глатц обернулся к Эмилио и сообщил: -- Он здесь. Может, на сей раз нам повезет.
– - Угу, -- отозвался Эмилио. У него хватало собственных проблем, над которыми требовалось поломать голову
Реактивный авиалайнер "Вэридж", вылетевший из Рио-де-Жанейро. Сделал по пути ряд остановок в Карибском архипелаге и Майами, прежде чем приземлиться в аэропорту Кеннеди. Пассажиры начали выходить, первый класс -- первым: у Денег есть свои Преимущества. Первым классом летело всего пять человек. Четверо из них воплощали собой анонимный серокостюмный, атташе-кейсовый, золоточасный облик, дающий им право где угодно стать этаким столпом Богатства и Его Привилегий. Пятый -- Сантос -- тоже был тот еще субъект, хотя и не так чтобы очень: мелкий человечек с остроконечной бородкой, смахивающий на миниатюрного Роберта Де Ниро с матово-смуглым лицом и ясными глазами, в уголках которых затаились морщинки, возникающие при постоянном уклонении от дворцовых переворотов. На лацкане его дипломатского костюма, синего, в мелкую полоску, красовался радужный значок -- орден Симона Боливара, врученный правительством Венесуэлы как символ признания заслуг Сантоса в роли посла острова Сан-Исидро. Пожалуй, ничего удивительного, что при этом он щеголял в модельных туфлях из патентованной кожи с эластичными боковинами. Горделивая осанка, на лице выражение бдительности, на губах -едва уловимая ироничная усмешка, должно быть, его обычное выражение.
Сантос вместе с остальными пассажирами прошагал по гулким коридорам Кеннеди к стойке иммиграционной службы и таможне. Кроме бороды, он носил небольшие усики, так называемые императорские, и во всем походил на дипломатов третьего мира, чувствуя себя скорее уроженцем Манхэттена, нежели Мисраки -- столицы и главного порта Сан-Исидро. Вынув у стойки иммиграционной службы дипломатический паспорт, он продемонстрировал его чиновнику. Чуточку поджатые губы чиновника не предвещали бы ничего доброго, не будь Сантос полностью аккредитованным дипломатом, имеющим право идти в Соединенных Штатах куда вздумается, не ожидая ни приглашений, ни запретов. Ни его багаж, ни его "персону не могут обыскать ни при каких обстоятельствах, даже подозрительных. Увидев, что этот субъект так и так неприкасаем, даже если бы не поступил прямой приказ от Глатца, сидящего на улице в облупившемся "Понтиаке", чиновник разжал губы, проштемпелевал паспорт Сантоса и проводил взглядом дипломата, идущего через зеленый коридор, из которого, не получив распоряжения открыть своей атташе-кейс, направился на выдачу багажа и к наземному транспорту.
Сняв трубку телефона, стоящего на стойке, чиновник
– - Ваш тип только что вышел.
На краткосрочной стоянке Глатц положил трубку автомобильного телефона и погасил сигарету, а ведь Алиса только нынче утром сказала, что они его прикончат, вопрос только, когда. "И чем скорее, тем лучше, если хочешь знать мое мнение", -- добавила она. Алиса вечно пребывает в дурном настроении с тех самых пор, как ее лишили метадона , сказав ей, что восьми лет ухода вполне достаточно. Глатц лишь вздохнул. Пожалуй, он получил то, что заслужил. Папаша всегда твердил, мол, не женись на наркоманке, даже ежели она католичка.
– - Выходит, -- сообщил Эмилио. Глатц завел старый облупившийся "Понтиак", и в жарком летнем воздухе зависла выжидательная пауза.
ГЛАВА 7
Как только Сантос через автоматические двери вышел из подъезда на улицу, к обочине подкатил посольский шофер Хосе в длиннющем старом "Кадиллаке" Лучший шофер, чем Хосе, на Сан-Исидро еще не рождался. Лимузин остановился перед подъездом в тот самый миг, когда посол переступил порог здания аэропорта Сантос всегда считал, что проделать этот трюк куда труднее, чем утрясти бюджет острова. Впрочем, никто особо и не пытался Сантос уселся в машину, стараясь не наступить на Пако, лежавшего на полу под ковриком
– - Хорошо долетели, сэр?
– - осведомился Хосе с переднего сиденья.
– - Да, сносно. Всегда приятно вернуться домой, даже если отлучался ненадолго. Как идут дела здесь?
– - Обычная мыльная опера. Второй секретарь Хуарес снова выставил себя в дураках с дочерью посла Доминиканской Республики -- вы не знаете, нельзя ли сказать это название покороче?
– - и, как обычно, об этом не знает только его жена. Первый секретарь Ширли Чомола беременна, мы полагаем, от садовника Фелюса. И еще несколько инцидентов
– - Словом, все идет, как обычно, -- резюмировал Сантос.
– - Славно, славно.
– - Тут он вспомнил о человеке, лежащем под ковриком у его ног.
– Пако, а ты как поживаешь?
– - Добро пожаловать обратно, сэр, -- сдавленным, но полным уважения голосом произнес Пако.
– - Не вставай, -- предупредил Сантос.
– - Подожди, пока мы не покинем зону аэропорта. Никто не видел, как ты садишься в машину?
– - Нет, сэр Меня тайком провели в гараж посольства, и с тех самых пор я лежу под ковром.
– - Славно, славно. Потолкуем после.
– Обогнув аппарель, они выехали на дорогу Белт-Паркуэй, ведущую в Манхэттен. Хосе уже определил, что их преследует старый "Понтиак". Вскоре слева показались кладбища Квинса, а за ними -- уходящие под небеса здания Нью-Йорка.
– - Ладно, Пако, -- сказал Сантос.
– - Теперь можно и поговорить. Но не садись.
Откинувший коврик Пако оказался коренастым, смахивающим на штангиста индо-латинским парнем с бакенбардами в виде ятаганов, оканчивающимися у самого края бугрящейся узловатыми мускулами челюсти.
– - Привезли?
– - поинтересовался он.
– - Конечно, -- подтвердил Сантос.
– - План должен выполняться.
Пако кивнул. При росте в пять с половиной футов в плечах у него были все три с половиной. Приехал он из провинции Мателоса, беднейшего района Сан-Исидро. Предки Пако уже две сотни лет возделывали землю имения Сантосов. Оба семейства связывали прочные отношения раб -- хозяин, которые они берегли и лелеяли.
– - Полагаю, вам следует знать, -- сообщил Хосе с переднего сиденья, -что за нами следят.