Между тигром и драконом
Шрифт:
Можно было бы все это принять за блажь моего напуганного рассудка, если бы не многочисленные подтверждения фактов. Нет, сумасшедшим я не стал, более того, постоянный контроль и скептическое отслеживание позволило научиться отличать и отбрасывать иллюзии и пустые страхи. Вся эта напряга продолжалась примерно полтора десятка лет, пока не произошел случай, позволивший сделать внутренний качественный скачок. Его я тогда и описал в статье для эзотерического журнала.
Этот случай произошел в местечке под названием Дальняя Пустошь. Диковатый стык двух ущелий, образующий долину в двести метров шириной, находится вдали от туристических троп. По правой стороне долины протекает ручей, у излучины которого я и останавливался. На левой — находятся старые захоронения и следы от фундаментов.
Я любил проводить там традиционные весенние голодовки. Дальняя Пустошь тогда оправдывала свое название. Находилась она не так далеко от оживленной трассы, всего час ходьбы. Но стоило лишь перевалить за хребет, как ощущалось, что попадаешь в иной мир. Густая тишина и таинственность словно пропитывали все пространство. Я даже не удивился, когда на меня впервые села пташка. Покопавшись в моих шерстяных носках, ища строительный материал для гнезда, она бойко перебралась мне на голову, стараясь выдернуть отдельные волоски.
В одну из голодовок меня по ночам стали посещать несколько иные «твари». К тому времени я уже достаточно хорошо их различал, при желании можно было бы даже составить их классификацию. Каждый вечер, как только темнело, прилетала птица типа филина, я лишь слышал ее уханье, и, как по команде, появлялись они. Раньше, когда приходилось здесь бывать, нечисть редко появлялась. Но в тот раз они приходили с назойливым постоянством каждый вечер.
В горах иногда встречаются крутые чертятники, Дальнюю Пустошь я к ним не относил. Не знаю, какое стечение обстоятельств привело к их активизации, но они явно на что-то надеялись. У меня в качестве защиты от этих существ уже была наработка — сочетание внешнего безразличия к ним с четким контролем за своим состоянием и их поведением. Они знали о том, что я чувствую их присутствие, и это вселяло в них надежду. Но в то же время, мое поведение почти не оставляло им шансов «покушать» халявной энергии. В тот вечер их было больше обычного, хотя, как и ранее, они толпились метрах в 20 от палатки. Четверо из них были особенно опасными, с десяток разномастных середнячков, и еще несколько мелких прихлебателей, рассчитывающих лишь на объедки от пиршества. Я видел их готовность к чему-то, поэтому решил лечь спать немного раньше обычного. Отключиться и не видеть их присутствия — это тоже своеобразная защита. Нет внимания направленного к ним — значит, нет «мостика», по которому может утекать энергия. Хотя этот метод не дает стопроцентной гарантии, но позволяет меньше тратить энергию на свою защиту.
Ночью я проснулся от раскатов грома. По интенсивности молний и нарастанию раскатов я понял о надвигающейся грозе. Обычно я не окапываю палатку заранее, чтобы лишний раз не портить землю, если быть внимательным, то на это всегда хватит время. Вот и теперь стало понятно, что такой момент настал. Мое положение усугублялось еще тем, что у меня не было с собой ни одеяла, ни спальника, которые я должен был забрать уже в горной деревне, но тех людей дома не оказалось. Пришлось уже на месте сшить подобие одеяла из лопухов. Ночью было хоть и прохладно, но все же терпимо. И вот теперь меня нисколько не прельщала перспектива не просто мерзнуть, а еще и хлюпаться в дождевой жиже.
Я вылез из палатки, они толпились, ожидая от меня оплошности вдвое ближе обычного, всего в каких-то десяти шагах. Молния, нарисовав огненную ветку на все небо, ослепила меня на полминуты. Вокруг все трещало и шумело, падали сломанные ветки, надвигался не просто дождь.
— Прямо как в первоклассном триллере, — подумалось мне, — только все натуральное, если можно назвать так тех тварей, которые не на шутку были готовы напасть на меня.
Самое сложное — это то, что в конце окапывания палатки придется повернуться к ним спиной, самым беззащитным местом. Не зря в китайской медицине точки на спине и шее в районе основания черепа называют точками ветра, и даже воротами ветра — это самые уязвимые места для энергетического удара. Но иного выхода не было, окапывать палатку иначе невозможно.
С особой тщательностью я контролировал каждое свое действие, не переставая следить и за их поведением. Вначале в их стане наблюдалось некое оживление, но безупречность моих действий позволила им лишь слегка приблизиться. Частые молнии слепили меня и в без того темном ущелье. Вокруг все шумело и трещало, скрипели и стонали деревья, но я все же методично продолжал работать саперной лопаткой, неустанно контролируя себя и непрошенных гостей. Продвигаясь вдоль основания палатки, я неминуемо приближался к их группе. Последние метры были особенно опасными, всем телом ощущалась их готовность к броску. Вот и последний угол палатки, теперь я нахожусь к ним точно спиной, и они всего метрах в шести. Каждое движение строго осознанно, все под жесточайшим контролем, не остается даже места на лишний страх.
Закончив работу, я медленно поднялся и повернулся к ним лицом. Меня переполняло желание испустить победный рык. Я даже набрал в легкие воздух, что-то зверино-победное готово было вырваться из меня, огласив и без того шумевшую долину. И в самый последний момент, когда уже казалось, начал рождаться сам звук, во мне что-то вдруг передумало кричать во все ночное небо. Но безмолвный крик все же произошел, вся энергия, сконцентрированная для внешнего крика, обрушилась внутрь меня самого, эхом ударяясь о стены моего внутреннего пространства. Я был поражен такому безмолвному крику. Что-то во мне произошло. И я, и они знали, что за счет этого внутреннего крика была одержана над ними окончательная победа. Мое внутренне пространство стало чище и спокойней.
С тех пор появилась какая-то власть над ними. Я продолжал относится к ним осторожно и с некой брезгливостью, но уже не боялся. Страх к ним исчез, да и они стали обходить меня стороной, лишь изредка попадая в мое поле зрения. Более того, были случаи, когда эти твари терзали других, но стоило мне появиться, как все прекращалось.
— Это почти неизбежно, — сказал Бобши, — если ты опускаешь свое сознание в тонкие тела. Когда сознание опускается в астрал, ты способен видеть сущности, имеющие астральные тела. Иными словами, твое астральное тело всегда видит астральные сущности, но распознать это ты можешь только в том случае, если смог осветить сознанием свое астральное тело. Так же и с сущностями, остановившими свое развитие на ментальном уровне. Твое астральное тело их не видит, а вот ментальное способно общаться с ними.
Наши далекие предки не были темными дикарями, легенды о всяких леших, нимфах, русалках, чертях, домовых не возникли на пустом месте. Раньше слабый уровень развития интеллекта не выдергивал все сознание на периферию материального восприятия. Нашим предкам приходилось жить, видя этих тварей. Лишь потом возник способ защиты от них — не видеть их. Так что способность их видеть — это не новая сверхспособность человека — это хорошо забытое старое.
С одной стороны невидение неорганических существ высвободило у человека массу энергии, за счет которой увеличился темп материального развития. Но с другой — приобретенная способность сыграла с ним злую шутку. Нашлась некая неорганическая тварь, воспользовавшаяся своей невидимостью и поселившаяся в самом человеке, и, как паразит, питающаяся его энергией.
Я не сразу нашелся с вопросом. Сказанное Бобши никак не хотело восприниматься мной. Он, вероятно, понимал, что творится во мне, и молчал.
— Бобши, не хочешь ли ты сказать, что в нас сидит некий бес или демон, которого некогда изгонял Иисус или другие святые?
— Не совсем так, ты опять пытаешься обусловить этого паразита, придав ему негативную эмоциональную окраску. Не все так просто. В какой-то степени мы обязаны ему своим развитием. Благодаря ему человечество сделало качественный рывок, развивая социум. Достигнутый человечеством технократический прогресс — это, прежде всего, его заслуга. По своей природе человек ленивое существо, создай ему комфортные условия жизни, и он прекратит свое развитие.