Между явью и сном
Шрифт:
С этими словами Кугель привстал за рабочим столом и протянул Александру на прощание свою руку.
Покинув стены издательства, Александр отправился на городскую набережную, которая находилась по близости.
Была весна. Чистое солнечное небо, пьянящий аромат свежего апрельского воздуха и радостное пение птиц всегда действовали на него исцеляюще.
Вольский не спеша зашагал вдоль каменного парапета, время от времени щурясь от ярких солнечных зайчиков, которые отражались в прогалинах высвобождавшейся ото льда реки. В такие минуты ему обычно
Состоявшийся разговор с издателем не стал для него неожиданностью, хотя всё же заметно подпортил и без того не важное настроение. Александр сам давно был недоволен последними работами. Его тексты теперь получались какими-то вымученными и совершенно неживыми, а персонажи чужими и порой фальшивыми.
Даже получив за свои первые романы сразу несколько престижных, в том числе международных премий, он продолжал сомневаться в своём писательском таланте. Ему всегда казалось, что он чего-то недосказал в своих книгах, которые можно было написать гораздо лучше. В результате занятие, которое, казалось, должно было его окрылять, всё чаще стало вызывать состояние хандры, которая становилась тяжелее год от года.
По прошествии пяти лет, когда миновала череда оглушительных побед и видимых успехов, он почувствовал, что его стали замечать гораздо реже. Вновь изданные книги покупались скорее по инерции, а размеры продаж неумолимо приближались к критической отметке, за которой ему виделось лишь творческое банкротство.
И вот сегодня настал тот самый день, когда издатель «по-дружески», но жёстко указал ему на огромную течь, которую дал его уязвимый литературным волнам корабль.
Александр воспринял удар как должное и физически ощутил, что стремительно погружается в беспросветную пучину.
Неудачи последних лет, в свою очередь, не могли не сказаться на его отношениях с женой, которая за годы его успешной предпринимательской деятельности и первых лет оглушительного успеха на литературной стезе успела привыкнуть к лёгкой обеспеченной жизни. Кроме того, ей необыкновенно импонировал статус супруги модного писателя и постоянное мелькание в журналах и прочих средствах массовой информации.
Они начали часто ссориться именно в тот момент, когда внимание со стороны прессы заметно ослабло, а гонорары от изданных книг становились всё скромнее. Их денежные запасы на счетах таяли, словно льдины в весеннем половодье, что вызывало в Елене приступы откровенного гнева.
К недовольству жены одновременно подключилась порядком избалованная дочь. Виктория к тому времени достигла самого сложного переходного возраста и скорее по настоянию родителей, чем по собственному интересу готовилась к поступлению в институт.
Правда, в какой из них, выбрать она ещё не успела, несмотря на то, что до вступительных экзаменов оставались считанные месяцы. Зато Вика всё чаще устраивала истерики отцу, когда получала от него отказ в дорогостоящих покупках и систематически жаловалась на недостаток карманных денег.
Всё это способствовало лишь тому, что Александр начал стремительно отдаляться от своей семьи, где уже не чувствовал ничего, кроме одиночества. Окружающий мир становился для него чужим, и он оградился от него затемнёнными имиджевыми очками, которые теперь носил постоянно.
Закончив прогулку по набережной, Вольский отправился в небольшую кофейню, где за чашкой кофе и знакомством с новостями из различных телеграмм каналов пробыл ещё не меньше часа. Возвращаться домой ему совершено не хотелось. Поэтому, добив остаток дня в бесцельном шатании по городскому парку, он вернулся к издательству, где оставил машину, только ближе к концу рабочего дня.
Затем ещё немного он поколесил по магазинам, делая незначительные бытовые покупки, и только глубоким вечером въехал во двор своего загородного дома.
Жена, которую он застал за просмотром какого-то банального сериала, лишь вскользь бросила на него свой холодный взгляд и даже не поинтересовалась причиной его долгого отсутствия. Казалось, что ей не было никакого дела до мужа, которого неизвестно где носило весь день. Однако эта видимость на самом деле оказалась показной.
– Ну что? Может, наконец, скажешь мне, как мы собираемся жить дальше? – начала она разговор сама войдя чуть позже в его домашний кабинет.
Елена остановилась в проёме двери, так что падавший сзади свет от софита очень выгодно подсветил полупрозрачный лёгкий халат, подчёркивая безупречность её стройной фигуры. Она всегда была необыкновенно сексуальна, а густые вьющиеся волосы лишь добавляли шарма её обольстительной внешности.
Иными словами, она легко сводила с ума практически всех окружавших её мужчин. Всех, кроме собственного мужа. Их взаимная страсть со временем угасла на столько, что они практически перестали замечать друг в друге то, что восхищало остальных.
Вольский в это время сидел за компьютером и просто просматривал ленту одной из социальных сетей. Он не спеша повернул голову в сторону жены и, выдержав небольшую паузу, ответил вопросом на вопрос.
– Смотря, что ты хочешь услышать?
– Вот только не надо включать дурака, Саша! Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю!
– Так ты о деньгах? – спокойно отреагировал на разгорающийся скандал Александр и снова отвернулся к монитору.
– Кажется, понимаю, – продолжила закипать Елена. – Серьёзного разговора, судя по всему, опять не будет.
Она уже собиралась развернуться и уйти, но неожиданно передумала, продолжив разговор на повышенных тонах.
– Ты всё ещё думаешь, что ты гениальный писатель, да? Видишь свой портрет висящим на стенах в школьных классах литературы? Ничего подобного, Сашенька. И я всегда тебе говорила, что эта твоя блажь рано или поздно приведёт к трагедии.
– Трагедии? Я чего-то не знаю? У нас что-то случилось, да? – с лёгкой иронией парировал выпад жены Вольский.
– Не ёрничай, пожалуйста! Ты всё прекрасно понимаешь. Я звонила сегодня Марку, и он всё мне рассказал.