Между жертвенником и камнем. Гость из Кессарии
Шрифт:
Приняв решение, Тиберий спрятал письмо Антонии в тайник. Чтобы успокоиться перед разговором с Сеяном, вернулся к столу. Пододвинул лист со своими записками.
В третий раз за минувшую ночь он перечитал последнюю фразу и, мысленно махнув на нее рукой, написал новую:
«Я вернул сенату былое величие, и на его заседаниях часто хранил молчание, не пользуясь правом принцепса заявлять первым о своем мнении», Тиберий усмехнулся, вспоминая, такие неудобства вызывала эта «свобода» для сенаторов. Не зная, чего он хочет и, боясь разойтись с ним во
– О, люди, созданные для рабства!
– с отвращением бросил он по-гречески и напрягся, увидев, как заметались язычки пламени на канделябре.
Как-то сразу заныла спина. Припекло в затылке. Тиберий, чтобы скрыть растерянность, низко наклонил лицо к листу и несколько раз обвел последнюю букву.
Потом – точку. Все. Дальше медлить было нельзя. Сеян привык, что император всегда начинал разговор с ним, едва он переступал порог.
– Нашли беглеца, Сеян?
– стараясь придать своему голосу повышенный интерес, спросил Тиберий, не отрывая глаз от записок. И только услышав раздосадованный ответ:
«Как в воду канул!», обернулся.
Сеян стоял у бронзовой жаровни, которую в непогожие дни слуга вносили в императорскую спальню, и с наслаждением грел озябшие пальцы. Поймав на себе взгляд Тиберия, он виновато пожал плечами. Улыбнулся.
«Ах, ты мерзавец!
– мелькнуло в голове Тиберия. – Поди, распознай такого...»
Внешне префект претория был полной противоположностью Макрону. Низкий, щуплый, с живым лицом, умевший выслушать, понять, посочувствовать, порадоваться за собеседника, он, словно ни в чем не бывало, сетовал на свою судьбу.
– Что за проклятущая должность: не спи, не ешь – все крутись, пытай, награждай друзей, убирай врагов...
Слушая обычную ежедневную тираду своего префекта, ставшую поговоркой в его устах, на этот раз Тиберий в каждом его слове видел потайной смысл.
– ... теперь вот еще гоняйся за каким-то рабом!
– Всё сам да сам - доверил бы хоть это своим офицерам!
– не выдержал император.
Сеян обиделся.
– Вот она, благодарность за мою собачью службу! Или это своеобразный упрек за то, что я не сумел найти беглеца? Я дорого заплатил бы за то, чтобы знать, где сейчас находится этот табулярий, и что он задумал...
«А вот это уже похоже на правду!» - отметил про себя Тиберий. Изобразив на лице благожелательность, он подошел к Сеяну и взял его под локоть.
– Конечно, в твоем возрасте нелегко уже бегать под дождем и успевать всюду!.. – издалека качал он.
Сеян с завистью покосился на дородного, не по годам крепкого императора. Легко давать советы тому, кто будучи даже на двадцать лет старше ни разу не обращался к лекарю.
Император перехватил этот взгляд и с понимающей улыбкой продолжил:
– Нелегко, давно вижу... Ведь ты устал, Сеян! Не так ли?
Префект сделал неопределенный жест головой, что при желании можно было истолковать и как отрицание, и как согласие.
Сколько
– Как бы тебя отучить от этой скверной привычки все делать самому?
Сеян встревожился не на шутку.
Отметив про себя и это, Тиберий сделал вид, что задумался. Переиграть было опасней, чем не доиграть. Наконец, с деланной радостью воскликнул:
– Слушай, Сеян! А не сделать ли мне тебя консулом?
Префект метнул на него недоверчивый взгляд.
– Да-да!
– воодушевляясь, заговорил Тиберий.
– Консульство не терпит мелочей! К тому же, кто как не ты больше всего достоин должности? Правда, отцы-сенаторы начнут возмущаться. Но ты сумеешь укоротить самые длинные языки. А я со своей стороны заставлю замолчать остальных. Я... стану вторым консулом для придания большего веса твоему избранию. Но - заочно, Сеян, заочно!
– предупредил он, наклоняясь к самому уху затаившего дыхание префекта.
– Нечего мне делать в Риме. Туда отправишься ты.
Сегодня. Сейчас. Чтобы подготовить почву. А потом мы организуем тебе и трибунскую власть!
Тиберий отпустил локоть Сеяна, и тот, почтительно поклонился. Немного ниже обычного.
Совсем немного. Но император успел заметить необычный блеск в глазах Сеяна, и понял, что префект пытается скрыть свою радость.
«Сеян радуется не должности, которые, если их соединить вместе, по плечу лишь императору, - провожая взглядом Сеяна, думал Тиберий.
– Он уверен, что скоро получит их сам, без моей помощи, А радуется он тому, что получил возможность немедля уехать в Рим и там продолжать лично плести свой заговор! Наверняка он уже порывался просить меня об этом, но боялся вызвать подозрение. Выходит, мы с тобой, Сеян, опять делали одно и то же дело! Жаль только, что на этот раз, сидя по разные стороны доски для игры в кости, игры по крупному, потому что ставка в ней - твоя или моя жизнь. Ах, Сеян, Сеян.. »
Прибыв в Рим, Макрон с первого шага в этом огромном, всегда чуждом ему своим праздным безделием и расточительством, городе понял, какую тяжелую задачу поставил перед ним император.
Больше года он не был в столице, и теперь совершенно не узнавал ее.
Едва он ступил на мостовую пристани, как ему, офицеру претория, стали воздавать почести, достойные сенатора или даже консула. Носильщики, отталкивая друг друга, умоляли позволить им задаром отвезти его сундуки хоть в самый дальний квартал города.
Купцы за бесценок уступали свои товары. Встречавшиеся по дороге всадники робко останавливали его и заговаривали такими льстивыми и елейными голосами, что он с трудом удерживал себя, чтобы не плюнуть им под ноги.
С каждым шагом по Риму Макрон с удивлением, горечью, наконец - тревогой убеждался, что самые страшные слухи, доходившие до Капри, которыми он не рисковал делиться с Тиберием, опасаясь, что император не поверит ему, оказывались сущим пустяком по сравнению с тем, что он видел на улицах, в харчевнях и лавках торговцев!