Межесвет
Шрифт:
— Возможно, ведьмы падают на колени при виде твоего ружья, — резко заговорила Идрис, — но я ничего не боюсь. Я намного сильнее.
Но болезнь сломила тебя, хотелось возразить ему, уложила в постель, а затем — в могилу. Тот, другой Шадрен, спящий на твердом ложе в Альдолисе, едва сдерживался, чтобы не заплакать. Идрис была жива и двигалась, он видел ее будто наяву и в то же время знал место, время и причину ее смерти. Она умерла в одиночестве. Никого не оказалось рядом, чтобы разделить ее боль. Она слегла и уже больше не встала…
Он заключил Идрис в объятья, налег на нее всем телом и повалил на ароматное ложе из волос. Шадрен не помнил, как это было на самом деле, он на время разучился отличать фантазию от реальности, но Идрис ответила на его страстный порыв, почти не сопротивляясь. Найдя губами ее губы, он почувствовал, как она высвобождает края рубашки из его брюк. В перерывах между поцелуями они говорили друг другу какие-то глупости из тех, которыми обычно обмениваются влюбленные, а потом экзалтор увидел, что под ним лежит вовсе не Идрис, а белокурая девушка с зелеными глазами, мерцавшими, словно изумруды. Грудь Морвены тяжело вздымалась, ее дыхание было хриплым и прерывистым, то ли от страха, то ли от любовных упражнений. Она робко взглянула на него, а ее неловкие пальцы расстегнули пуговицы на платье, обнажая грудь. Ее бюст был маленьким, не в пример пышной груди Идрис, но Шадрен все равно поласкал его рукой, слегка сжимая в ладони. Он коснулся лица ведьмы, не дождавшись одобрительного вздоха, Морвена резко повернула голову и ее глаза, встретившись с его глазами, выросли до размеров двух лун. Его плоть объял зеленый огонь, золотые волосы полыхнули и обратились в пепел.
— Идрис? — тихо позвал Шадрен. Белый след обрывался на перепутье, и он не был уверен, куда сворачивать. Может, Идрис передумала, затаилась за обломком стены и ждала его прихода, а может, у девушки кончился запас муки или ведьма поняла, что ее пытаются обмануть. — Идрис!
Никакого ответа, только ветер воет меж пустых стен. Он мог проверить оба пути, но время было дороже золота. Осталось лишь одно: довериться шестому чувству, своим наблюдениям, обнаружить запах пряностей, который он всегда безошибочно распознавал среди других: аромат дома, где его непременно ждут, того места, которого больше не существует…
Шадрен лишился всего, что имел, потому что никогда не ценил это: родителей, лавки с пряностями, которой было суждено стать его наследием, Идрис. Он шел по следу мертвой девушки, вглядываясь в ночную темень, и точно знал, какой из путей — верный. В прошлом он проверил их оба, разве нет? Левая дорога заканчивалась тупиком, и экзалтор бежал обратно со всех ног, коря себя за ошибку. Запах пряностей? Все это было выдумкой, он существовал только в его сознании, а Идрис по чистой случайности пользовалась духами с похожим ароматом. Он связал это все воедино, чтобы хоть немного оправдать себя, создать видимость, что над ним навис жестокий рок, и поэтому одно бедствие неумолимо влекло за собой другое.
Кособокий домик с двориком, сплошь заросшим сорняками и колючим кустарником, окружала ржавая ограда с острыми навершиями в форме пик. Створка ворот свисала на петлях, покачиваясь и скрипя. Здание выглядело давно покинутым. Кат Ши лизнул экзалтора в шею, побуждая к активным действиям. Первым делом Шадрен опустился на корточки и долго прислушивался к звукам природы, силясь обнаружить среди них посторонний, выдававший человека, затем вошел через калитку и медленно осмотрел окрестности. Обойти дом он не мог — кустарник поднимался выше стен, но входная дверь была широко распахнута, словно здесь ждали гостей.
Шадрен ступил на крыльцо, и под ним хрустнула лестница, а в руке оказался обломок перил. Высвободив ногу из образовавшейся дыры, он с горем пополам поднялся в хижину. В здании насчитывалось две комнаты и кладовка, все предметы обстановки оказались покрыты толстым слоем пыли, сквозь мутные стекла проглядывал расплывчатый черно-белый мир. Он внезапно растерялся, ощутив себя беспомощным. Куда подевалась Идрис? Провалилась сквозь землю? Улетела в небо? Может, где-то здесь имеется потайной ход? Шадрен снова обошел все комнаты, ощупывая стены, оторвал от пола несколько хлипких досок, под которыми обнаружилась пустота.
Ничего нет. Кат Ши разочарованно мяукнул — неужели этим дело и закончится? Экзалтор уселся на пол, скрестив ноги, и попытался мыслить рационально. Он проверил обе дороги, идущие от развилки, и если только ведьма не отобрала у жертвы мешочек с мукой, чтобы завести преследователей как можно дальше от своего укрытия, ошибки быть не могло.
Затем на него снизошло озарение. Коридоры в стенах годятся разве что для обычных людей, а вот в ведьмином арсенале найдутся и более изощренные фокусы. Они умеют скрывать свои убежища, как никто другой. Шадрен раскрыл сумку, висящую на плече, и достал хрустальную маску. Потеплев, она приняла форму его лица, и в тот же миг завеса спала с его глаз, и он увидел, что находится вовсе не в старой хижине, а стоит посреди огромного зала с выцветшими гобеленами и многоярусными люстрами, затянутыми паутиной. Это был не просто обман зрения — ведьма искривила пространство и расширила его, она возвела этот замок в месте, где он теоретически не мог поместиться. Гобелены изобиловали изображениями богов и царей, которых Шадрен не знал, и символов, казавшихся смутно знакомыми: крест, позабытый знак, когда-то означавший смирение, анкх, именуемый узлом жизни, змея, пожирающая собственный хвост и олицетворяющая вечность, пятиконечная звезда священного города, затерявшегося в облаках. Это означало лишь одно: тот, кто обитал здесь, чтил древние силы, в которые другие уже не верили. Но для экзалтора не было никакой разницы, кому поклонялась колдунья — действующей Богине или отвергнутым божествам. Вопреки распространенной молве, вера не спасает от смерти. От пламени экзалторского ружья могла уберечь лишь хрустальная маска — или же могущество, которое нельзя охватить мыслью, доступное исключительно дис или самой Богине.
Кат Ши повернул мордочку — его чуткое ухо уловило шорохи в дальнем конце коридора. Большинство ведьм предпочитало темные просторные одежды, придававшие их облику некую таинственность, кроме того, в них они вполне могли сойти за мужчин, если компенсировать разницу в росте и телосложении. Гильдия снабжала колдуний алыми плащами, чтобы можно было легко отличить 'своих'.
Именно шуршание многочисленных юбок выдало приближение колдуньи. Шадрен не хотел вступать в решающую конфронтацию, так и не выяснив текущее местонахождение Идрис, поэтому он стремительной поступью пересек зал и юркнул под стрельчатую арку. Извилистая спираль из ступенек вела в темноту, и он спустился по ней, придерживаясь за перила. Тошнотворный запах долетел до него раньше, чем гулкий стук капель, разбивавшихся о каменный пол, а отблески света он увидел лишь у подножия лестницы.
— Идрис?
Шадрен толкнул дверь с неровной дырой вместо замка — будто кто-то в порыве ярости, обладая достаточной силой, мог вырвать его из дерева — и вошел в просторное сырое помещение. Свет струился из многочисленных отверстий в потолке, образовывая сероватые пятна на полу. В полумраке что-то тихо поскрипывало, подобно паре старых качелей. Кат Ши спрыгнул с плеча экзалтора, подошел к тусклому пятну и осторожно, словно свет мог причинить ему вред, потрогал его лапкой. Он, как и обыкновенные коты, был весьма неравнодушен к солнечным зайчикам. Шадрена пронзило острое желание дать зверьку имя, ведь Кат Ши помогал ему, отдавал свое тепло человеку, чтобы тот мог продолжать жить, хоть и брал плату воспоминаниями. Экзалтор чувствовал, что должен выразить свою благодарность, назвав его, но подходящего имени не приходило в голову, и он отложил эту затею на потом.
Сделав шаг вдоль стены, мужчина уткнулся лицом во что-то жесткое и шершавое, оцарапавшее кожу. Он ощупал предмет примерно в треть своего роста. Содержимое мешка из грубой ткани обладало странными формами — острое и с множеством углов. Следующий мешок, обнаруженный экзалтором, мало отличался от первого, а в третьем что-то шевельнулось, изрядно его напугав. Сначала Шадрен отпрянул, собираясь с духом, а потом его руки судорожно потянулись к верху мешка, раскачивавшегося на ржавом крюке. В мозгу вспыхнула ужасающая картина: человек, в качестве пытки подвешенный за лопатку, истекающий кровью, с безумными глазами и перекошенным ртом. Нет, не просто человек — девушка с лицом Идрис. В груди экзалтора гулко стучало сердце. Приложив необходимые усилия, Шадрен снял мешок с крюка и поставил на землю. Его глаза понемногу привыкали к темноте. Кат Ши приблизился, понюхал мешок и брезгливо отошел. Экзалтор был не прочь последовать его примеру, но не мог уйти из подвала, не развеяв свои страхи касательно Идрис.