Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 11. Часть 16. Странствия (2000–2002)
Шрифт:
Далее по берегу реки Потомак направился в Джорджтаун, куда меня пригласил Дональд Видон на ланч. Виды вдоль реки красивые: острова, мосты, небоскребы вдали. Масса бегающих и велосипедистов, причем преобладают женщины. Когда вынимал карту, тут же бегущие/идущие предлагали свои услуги: «Вы ищете дорогу?».
Дон накануне вечером звонил мне.
– Евгений! – взволнованно кричал он в трубку. – Я сказал Сюзи, жене, что ты в городе. Она так обрадовалась, что буквально бредит встречей с тобой. Сюзи приготовит шикарный обед, приходи завтра часам к 11. Спозаранку снова звонил. Напомнил о приглашении, сообщил, что Сюзи уже практически сошла с ума от предвкушения встречи со мной. Всю ночь готовила обед.
И вот я у их дома. Это симпатичный трехэтажный особняк на тихой зеленой улочке. Дон стоит в дверях с распростертыми объятиями. Входим в гостиную. Там менее симпатично: допотопная мебель, пыль, повсюду разбросаны предметы одежды, книги, пакеты. Усадив меня на диван, старый приятель стал вспоминать бурные молодые годы в Сан-Франциско, рассказывать о дальнейшей жизни, достижениях.
Занимается правовым обслуживанием ведущих корпораций США. Ведет дела с Китаем, Ираном, Францией, много клиентов в Латинской Америке. Обзавелся широкими связями в вашингтонской элите. По соседству проживает госсекретарь США Мадлен Олбрайт, другие высокопоставленные фигуры администрации Б. Клинтона. Дон с Сюзи регулярно устраивают домашние приемы и ужины. Кто у них только не бывал! Даже президент Клинтон с супругой захаживали. Сюзи так замечательно готовит, что гости летят, словно мотыльки на свет. Не остановишь поток и никого не выдворишь до утра.
Дон все еще продолжал казавшийся бесконечным монолог, когда в гостиную вошла невзрачная, уставшего вида женщина в сопровождении громадного дога.
– А вот и Сюзи! – воскликнул Дон. – Знакомьтесь.
Женщина подала вялую руку, кисло улыбнулась, села в кресло. Дог же решил примоститься со мной на диване. Места двоим не хватало, поэтому собака решительно отодвинула меня мощным торсом. Я стал сползать на пол, но удержался на полпути за счет полного напряжения тазобедренных мышц. Так в положении полусидя-полустоя продолжал слушать «охотничьи» рассказы Дона. Он приступил к описанию деликатесов, которые жена стряпала для бесчисленных гостей. Сюзи комплименты принимала молча, без эмоций.
Дог тем временем учуял кого-то на улице, резко развернулся к окну, высунул морду наружу и стал надрывно лаять. Пробегавшая мимо болонка злобно фыркнула в ответ, но тут же скрылась из поля зрения. Дог продолжал гавкать теперь уже на пожилую хозяйку болонки, поравнявшуюся с окном. При этом пес так дрыгал лапами, что в итоге я все-таки свалился на пол. Ни Дон, ни Сюзи не заметили моих злоключений.
Когда дог отлаялся, Сюзи взяла его за ошейник и выволокла из комнаты. Дон, поговорив еще с полчаса о своих связях с М. Горбачевым, М. Тэтчер и президентом «Мицубиси», предложил осмотреть особняк. Шли по коридорам, вдоль шкафов, забитых бутылками дорогого вина. На втором этаже размещалась спальня. Ее стены были в трещинах, с потолка осыпалась штукатурка. Вдоль стен стояли бутылки с вином. Третий этаж использовался под мастерские, а на крыше был разбит садик. Сюзи копошилась в цветочной клумбе, совершенно не обращая на нас внимания.
Спустились назад в гостиную, часы показывали полдень.
– Кстати, – спохватился Дон, – может быть перекусим?
– С удовольствием, – с готовностью согласился я, ибо уже проголодался.
Зашли на кухню. Там царил беспорядок. Рукомойник был загружен грязной посудой, на столе валялись остатки еды: куски рыбы, банановая кожура, шелуха от чеснока.
Дон приготовил омлет с луком. Отрезал по куску себе и мне. Прямо за кухонным столом, среди мусора, проглотили каждый свою порцию.
– А кофе у тебя нет? – осмелился спросить я.
– Почему же нет. Есть, – радостно откликнулся Дон. И нацедил из грязноватого кофейника остывшую жидкость.
Ни сахар, ни фрукты, ни вино, которые находились рядом в стенном шкафу, предложены не были. Зато хозяин не переставал расписывать во всех красках банкеты на 300 человек, которые Сюзи устраивает для сенаторов и конгрессменов.
В двери тем временем замаячил знакомый дог. Реагируя на запах пищи, он вилял хвостом.
– Евгений, – обратился ко мне Дон, – ты больше не желаешь омлета?
Я оставался голодным, но от второго куска отказался.
– Вот и хорошо, – обрадовался гостеприимный хозяин. – Покормим песика, он-то уж наверняка хочет жрать.
При этих словах Дон вывалил оставшуюся часть омлета со сковороды на пол. Впрочем, до пола деликатес не долетел – пес проглотил его на лету.
Мне надоело находиться в столь странном доме, и я засобирался уходить. Дон не удерживал, только повторял, что и он, и Сюзи несказанно рады меня видеть. Просил следующий раз приезжать с Наташей.
– У нас есть дача на берегу океана, погостите с Наташей там, ладно?
Я обещал. Когда уже вышел из дома, слышу: меня вновь окликает Дон. Высунулся из окна и кричит:
– Евгений! А Наташа любит моллюски?
– Да, конечно, любит!
– Отлично. Мы насобираем в океане моллюсков, и Сюзи их приготовит для нас! Она так здорово умеет готовить моллюски!
Завернув за угол, я первым делом нашел кафе и пообедал. Ел и озирался по сторонам: не ворвется ли в кафе не доевший своей нормы дог?
Назад шел через центр Вашингтона, он был забит гомосексуалистами, у них какой-то слёт. Ходят под ручку однополые существа, страшные как черти, одетые как попало (джинсы, кроссовки), слушают джаз, рассматривают вышивки в честь погибших от AIDS. У нас в гостинице тоже масса гомосексуалистов.
Вернулся домой через чайнатаун. Довольно жалкий и миниатюрный. Город вне официальной части (Белый дом, монументы, Капитолий) весьма пресный, стандартный. Нет изюминки в магазинах, ресторанах.
30 апреля 2000 года, 16:50
Вчера вечером в гостиницу пришел руководитель проекта изучения холодной войны из Центра Вудро Вильсона. Обсудили возможные направления сотрудничества, целый ряд тем. Пригласил нас с Наташей поработать в проекте в качестве приглашенных профессоров на срок от шести месяцев до года.
А сегодня утром я пошел смотреть на марш гомосексуалистов. Увидел массы невзрачных людей самых различных возрастов. Бесформенные толстые тетки, высохшие седые старухи и старики. В каких-то балахонах, выцветших джинсах, кроссовках, словно обыватели выехали на пикник.