Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 3. Часть 5. За Великой Китайской стеной
Шрифт:
Шло время, сменяли друг друга века, а ситуация оставалась прежней – Китай продолжал значительно опережать известных ему соседей. Ханьцы уже даже не сомневались в незыблемости сложившегося положения вещей, считали его вечным и естественным. В том числе в своем праве руководить другими, расширять сферу влияния и контроля Срединной империи.
Есть расхожее мнение, что в таком подходе к внешнему миру и внешним делам Китай уникален. Думается, что это не так. Другие государства и объединения государств, достигая апогея могущества, точно так же, как и Срединная империя, вырабатывали идеологию собственного превосходства и «благородного» экспансионизма.
Греки считали соседние народы ниже себя, обозначая их одним собирательным термином «варвары».
Вспомним Древний Рим, считавший всех прочих обитателей планеты варварами и полагавший, что только римляне должны править человечеством ради его же блага. Арабы, сплотившиеся под знаменем ислама в VII веке, тоже уверовали, что их завоевательные войны санкционированы Аллахом и принесут пользу всем. Христиане в эпоху крестовых походов да и в последующие века Наполеон, европейские колонизаторы – все пребывали в убежденности в собственной правоте и непогрешимости.
В ХХ столетии Советский Союз не сомневался в наличии у него «мандата» для передела мира на коммунистический лад, приближения «светлого будущего человечества». Соединенные Штаты, напротив, полагали, что именно их демократии и рыночной экономики жаждут народы мира, именно в распространении американской модели заключалось спасение рода человеческого. Сейчас, после того как советская модель рухнула, убежденность США в своих не только праве, но и долге возглавить человечество еще больше возросла. Все, кто не приемлет американских рецептов и лидерства, фактически воспринимаются в Вашингтоне как варвары.
Так что поведение Срединной империи в прежние века в отношении внешнего мира отнюдь не исключение из правил. Другое дело, что Китай, в отличие от Древнего Рима, Наполеона и прочих гегемонов, бесконечно долго, почти вечно оставался лидером в мире, с которым соприкасался. Поэтому-то китайское поведение особенно бросается в глаза исследователям, выглядит для них уникальным.
Лишь с XVI века Срединная империя начала постепенно и без какого-либо энтузиазма втягиваться в более или менее регулярные контакты с развитой и сильной Европой. Соприкосновение оказалось для гордых ханьцев весьма болезненным. Первыми «постучались в двери» империи португальцы. Высадившись в южных районах Китая в первой половине XVI века, португальские купцы не столько занимались торговлей, сколько грабили местное население, уводили его в рабство. Вслед за португальцами за легкой наживой устремились испанцы, а в XVII столетии к ним присоединились голландцы и англичане. В XVIII веке вдоль китайских берегов роились уже купцы и миссионеры из всех сколько-нибудь значительных тогда стран Европы, появились и американцы. Они наперебой требовали от Пекина прав на учреждение на китайской территории посольств и факторий, свободное передвижение по Китаю своих представителей, их неподсудность местным судам, отмену различных пошлин.
Минские, а затем и цинские власти продолжали относиться к пришельцам с Запада как к вассалам. Их товары воспринимались как дань, а сами иностранцы подвергались унизительным процедурам. Наиболее распространен был обряд «коутоу», заключавшийся в следующем. Иностранный посол при пересечении границы Цинской империи, а также во время аудиенции у богдыхана должен был три раза опуститься на колени и, коснувшись лицом земли, простереться ниц. Если посол отказывался, его немедленно высылали из страны.
В 1816 году представителя британской короны Амхерста со свитой переправили по каналу из города Тяньцзинь в китайскую столицу. На барже гостей красовались иероглифы: «Посланник с данью от английского короля». В Пекине цинские сановники встретили гостя требованиями совершать «коутоу» на аудиенции с богдыханом. Амхерст отказался. Богдыхан разгневался так сильно, что не только выдворил непокорных дипломатов из пределов империи, но и засадил за решетку сановников, участвовавших в переговорах с делегацией Амхерста. Кроме того, английскому принцу-регенту Георгу IV было предложено не присылать впредь послов, если его «желание остаться верным вассалом» цинского императора является искренним.
Не имея коммерческого интереса к Западу и опасаясь культурно чуждых и чрезвычайно агрессивных «варваров», китайские власти в большинстве случаев негативно реагировали на их инициативы. Случалось, что послов и купцов не впускали в пределы Поднебесной или бросали в тюрьмы. Но даже когда переговоры имели место, Пекин почти всегда отвечал отказом, порой в издевательской форме.
Характерный пример. В архивах сохранилось послание императора Цянь Луна (1736–1795) английскому королю Георгу III, в котором, в частности, есть такие слова: «…Наша Поднебесная империя обладает всеми вещами в огромном изобилии, и не существует такого продукта, которого нельзя было бы найти в ее пределах. Поэтому нет никакой необходимости импортировать промышленные изделия внешних варваров в обмен на нашу продукцию. Но поскольку чай, шелк и фарфор, которые производятся в Поднебесной, абсолютно необходимы европейским странам и вам, то мы разрешили в знак особого расположения, чтобы иностранные компании были учреждены в Кантоне. Таким образом… ваша страна воспользуется нашей добротой. Но ваш посол высказывает теперь новые просьбы, которые не учитывают принцип трона… осуществлять умиротворение варваров всего мира» [2] .
2
Цит. по: Бажанов Е., Бажанова Н. Китай: каким быть социализму? // Глобус. 1989. № 1. С. 84.
Далее в послании объясняется, что намерение Лондона учредить постоянное посольство в Пекине – это-де невероятная наглость. Таких, мол, «малых варваров», как англичане, на свете пруд пруди, и если «всякая козявка», поддавшись дурному примеру, возжелает иметь посла в Поднебесной, то во что империя превратится? Богдыхан, однако, вновь подчеркнул свое особое расположение к «варварскому» королю Георгу III и выразил все-таки согласие на аккредитацию английского диппредставителя в Пекине при условии, что тот переоденется в китайские одежды, перейдет на местную пищу, выучит китайский язык, забудет родную речь, а главное – прекратит какие-либо контакты с Лондоном.
Среди западных предпринимателей в конце XIX века ходила история о том, что китайские власти долго отвергали предложение о прокладке железной дороги. При этом давали такое объяснение: под землей живет дракон, железнодорожные составы его растревожат, и он сотворит неимоверные беды. Согласно другой истории, китайцы не давали разрешения на движение пароходов по Янцзы, ссылаясь на то, что по берегам реки обитают обезьяны, которые будут забрасывать невиданные механические чудища каменьями. Пострадают иностранные пассажиры, и разразится нежелательный международный скандал.
Когда в середине XIX века дело дошло до вооруженной агрессии англичан с юга, богдыхан квалифицировал вторжение как «бунт» и ввел должность военачальника, ответственного за «умиротворение белых варваров». А этот военачальник наивно хвастался, что англичане полностью зависят от китайцев, поскольку нуждаются в китайских чае и ревене. Стоит перекрыть англичанам поставки этих продуктов – и они будут уничтожены.
Согласие на контакты облекалось в неприятную для чужеземцев форму. Так, в июле 1656 года император принял голландских послов. Аудиенция прошла при полном молчании, стороны не проронили ни звука. После этого голландцам была вручена грамота, даровавшая им право являться в Пекин через каждые восемь лет для преподнесения «дани» (т. е. фактически для совершения торговых сделок).