Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.
Шрифт:
Иной портрет Подтелкова. «Осутулив спину, он широко расставил ноги в черных суконных шароварах, разложил на круглых широких коленях широкие рыжеволосые руки. На скрип двери он повернул короткую полнокровную шею, холодно оглядел Григория и захоронил под припухшими веками в узких глазницах прохладный свет зрачков» (II. С. 207). И далее: о Подтелкове: «Хмелем била власть в голову простого от природы казака» (II. С. 263).
Корнилов ловит пальцами бабочку, а Подтелков не может ухватить папиросу «своими крупными красными пальцами» (II. С. 207). «На большом чуть рябоватом лице его светлели заботливо закрученные усы, смоченные волосы были приглажены расческой, возле мелких ушей взбиты, с левой стороны чуть курчавились начесом. Он производил бы приятное впечатление, если бы не крупный приподнятый нос да глаза. На первый взгляд не было в них ничего необычного, но присмотревшись, Григорий почти ощутил свинцовую тяжесть. Маленькие, похожие на картечь, они светлели из узких прорезей, как из бойниц, приземляя встречный взгляд, влеплялись в одно место с тяжелой мертвячьей упорностью» (II. С. 208). Там же «невеселый взгляд».
Все построено на контрастах: черные краски – большевикам, светлые тона – белым.
Антипод Подтелкова – Каледин дан в смягченных тонах: «Он отодвинул свой стул, уселся, спокойным движением положил на стол фуражку, белевшую офицерской кокардой, пригладил волосы и, застегивая пальцами левой рукой пуговицу на боковом большом кармане френча, немного перегнулся в сторону Багаевского, что-то говорившего ему. Каждое движение его было налито твердой медлительной уверенностью, зрелой силой: обычно так держат себя люди, подержавшиеся за власть, выработавшие на протяжении ряда лет особую, отличную от других, осанку, манеру носить голову, походку. У него с Подтелковым было много тождественного» (II. С. 249). Или вот еще портрет Каледина: «…плотный с крепким посадом квадратной стриженой головы, с залысинами на гладко причесанных чуть седеющих волосах и плотно прижатыми хрящами ушей» (II. С. 136).
Теперь перейдем к изображению батраков и пролетариата. Листницкий говорит: «Среди большевиков есть, несомненно, талантливые люди, с которыми мне приходилось общаться, есть просто фанатики, но преобладающее большинство – разнузданные, безнравственные субъекты».
Как видите, Листницкий не мажет всех сплошь черной краской. Ту же классификацию проводит и автор. К талантливым людям он, несомненно, причисляет Бунчука. К фанатикам можно причислить Анну, она живет музыкой будущего. Бунчук описан более или менее сочувственно: «Обрусевший казак, – по выражению Листницкого, напоминал он обдонское дерево караич: ничего особенного, бросающегося в глаза в нем не было, ни одна черта не отличалась яркостью – все было обычно, серо, буднично, лишь твердо загнутые челюсти да глаза, ломающие встречный взгляд, выделяли его из гущи остальных лиц. Улыбался он редко, излучинами губ, но глаза от улыбки не мягчели, неприступно сохраняли неяркий свой блеск. И весь он был скуп на краски, холодно сдержан – караич, железной твердости дерево, выросшее на серой супеси неприветливой обдонской земли» (II. С. 331–332).
Портрет Абрамсона: «Невысокий, носатый жуково-черный человек, заложив пальцы левой руки за борты сюртука, правой методически помахивая, напирал на собеседника» (II. С. 227). Оценка Бунчуком Абрамсона: «Вот это парень, вот это большевик. Есть злой упор, и в то же время сохранилось хорошее, человеческое» (II. С. 219).
Кривошлыков «узкоплечий, сухой, как подросток, с детски ясными глазами» (II. С. 247).
От талантливых людей и фанатиков перейдем к массе – к батракам и пролетариату. Вот Вениамин, который служит у Листницкого: «был Вениамин придурковат»! Другой работник Листницкого – Тихон: «чубатый, здоровенный, дурковатый казак». Характеристики работника Коршунова нет, но, судя по их идиотским поступкам, они тоже недалеко ушли от «придурковатых». Христоня, последователь Штокмана, – «здоровенный, дурковатый», о Давыдке не говорится прямо, что этот дурковатый, но об этом читатель может догадаться: Валет, по Шолохову, должен символизировать источник зла. Он не говорит, а злословит, ехидничает и т. д. Между прочим, Валет – очень распространенная до революции собачья кличка. У Шолохова есть одна сценка, когда на фронте Валет встречает Ивана Алексеича. Возьмите и прочтите. Валет, как собачонка перед ним, бежит и в глаза ему заглядывает. Когда Шолохов дает пролетария на Каменском съезде, то дает лубочный портрет шахтера, пропитанного угольной пылью с «соловыми» глазами. Это – выдуманный плакатный стереотип.
Солдаты – дезертиры, которые бегут с фронта. «Один из них темноусый и седой, по виду шахтер (I. С. 195). Мельком брошено: бегут с фронта дезертиры, один из них «по виду шахтер!»…
Перед нами ростовские красноармейцы-пулеметчики, которых набрал Бунчук. Судя по тексту романа, это – члены партии.
Красногвардейцы-пулеметчики, по выражению одного из них, – «кунсткамера», злая карикатура на рабочих и членов партии. Вот Геворкьянц – ишак, «на весь Нахичеван один такой». Вот «злой мокрогубый грек Мекалидзе». Вот Крутогоров – рабочий депо «большой рукастый, глаза навыкат». Хвалычко не говорит, а «фыркает». Степанов «раздраженно кричит» (II. С. 222).
Казак по прозвищу Чубатый «с выдающейся нижней челюстью» (II. С. 308). Автор устами одного из персонажей говорит: «Волчиное в тебе сердце, а может и никакого нету, камушек заместо нево заложенный» (II. С. 311). Это дегенерат с проповедью уничтожения человека. Его даже лошади боятся.
Этого человека Шолохов заставляет убить офицера. Вот Гаранжа – большевик, который проповедует в лечебнице большевистские идеи. «Желчный, язвительный сосед Григория был недоволен всем: ругал власть, войну, участь свою, больничный стол, повара, докторов – все, что попадало на острый его язык» (I. С. 369).
Классовая ненависть автору непонятна. По его мнению, большевик – это человек, который все ненавидит, у которого есть «злой упор». У него, например, Бунчук проповедует злобу.
Но это не классовая ненависть, которая нужна, – какая-то беспредметная злоба. Особенно интересна фигура Валета. Он проходит через оба тома, и кончается роман на Валете. Кто такой Валет? Почему ему уделяется так много внимания? Что он, по замыслу автора, выражает? Валет – это настоящий пролетарий. Еще до прибытия Штокмана он проповедует в станице, что будет еще 1905 год. Судя по всем его поступкам, автор хотел дать «настоящего» пролетария, который при каждом случае борется. Например, он борется с Моховым, который обидел какого-то бедняка. Правда, Шолохов правой рукой рисует пролетария, а левой – целым рядом тонких приемов – превращает портрет в пасквиль. Например, он описывает Валета так, чтобы вызвать физическое отвращение, тогда как по ходу романа этого вовсе не требуется, и дает довольно омерзительную фигуру.
У Валета «хориные с остринкой глаза», «ежиная мордочка», в общем, он «огрызок человеческий». Вот его портрет: «Валет трескуче закашлялся, харкнул залпом и нехотя встал. Большая не по росту шинель висела на нем, как кафтан на бахчевом чучеле. Висячие поля фуражки прикрывали острые хрящи немытых, с зеленью внутри ушей» (II. С. 341). Или «Ежиная мордочка его побелела от злости, остро и дичало зашныряли узко сведенные злые глазенки, даже дымчатая шерсть на ней как будто зашевелилась» (II. С. 344). Шолохов рисует портрет подлинного пролетария, с подлинной классовой установкой, но Шолохов рисует его так, чтобы вызвать у читателя физическое отвращение. Валет, «шкалик» и «огрызок человечий» – вот эпитеты, которыми награждает его автор устами своих персонажей.
У него даже не волосы, а шерсть, именно «Валет» – паршивая собака.
Как он описывает смерть Валета? Валет с Мишкой Кошевым бежали, в дороге их настигают казаки и стреляют. «Валет, путая ногами, пошел боком, как лошадь, испугавшаяся своей тени. И не упал, а как-то прилег, неловко, лицом в синий куст полынка». Жил, как злобный хорек, а умер, как лошадь, испугавшаяся своей тени…
Не только у Валета, но и у Штокмана «остренькие глаза» (I. С. 134) и тоже хориные глазки: «Штокман сверкнул хориными глазками…» (I. С. 137).
Сопоставьте глаза «светлые, как ручей» у Евгения Листницкого, «отчаянные», как у Чернецова, с «хориными»…
Валет в романе Шолохова является носителем классовой борьбы. Но прорвался нарыв, и вместе с нарывом вышел из казачьего тела занозоноситель «злобы и разврата» – Валет. Мишку Кошевого белые не расстреливают: «казачье» берет верх над классовой борьбой. «Мужика убили, а тебя пожалели», – говорит ему казак. «Парень ты молодой. Заблудился трошки, ну да это не беда. Вылечим». Подтелкова казнили за то, что он пошел против казаков, Мишку помиловали, потому что он казак.