Миллион миров с тобой
Шрифт:
Нет нужды упоминать, что Конли мёртв, что Тео отдал свою жизнь, чтобы защитить нас, или что она не должна возвращаться к машине и заглядывать внутрь. То, что я там увидела... то, что сделал Тео ... ни она, ни я никогда не сможем забыть этого, пока мы живы.
Я засовываю посадочный талон в передний карман футболки, делаю глубокий вдох и прыгаю.
После того, как я увидела, как два человека погибли в жестокой автокатастрофе, мне очень неприятно оказаться в версии себя, сидящей за рулём автомобиля.
Но эта машина не на дороге.
Она в воде.
О, боже мой! О, боже мой! Я отчаянно
Мои пальцы сжимают ручку прежде, чем я успеваю вспомнить, что нельзя её открывать.
Ещё в конце ноября, когда мы считали, что моего отца убили, мы думали, что он утонул, когда его неисправная машина упала в воду. Оказалось, что вместо этого папу похитили в параллельное измерение, но никто из нас не обнаружил этого в течении месяца.
И дело в том, что, когда ты так долго оплакиваешь чью-то смерть, ты не можешь сразу же прийти в себя, даже если всё возвращается на свои места.
Мне снились кошмары о папиной катастрофе больше шести недель после того, как он вернулся домой целым и невредимым. Пол настаивал, что знание — это ответ, что если я пойму, что делать в такой ситуации, то в конце концов спасусь во сне, и кошмары прекратятся. Это было не совсем так, дурные сны прекратились сами по себе. Но те десятки видеороликов экспертов по безопасности или телевизионных репортёров, которые я просмотрела, все они объясняли, как выбраться из тонущего автомобиля, они говорили, что давление воды затрудняет открытие двери. Вместо этого следует попытаться выбраться через окно.
Мой палец находит панель управления окном, и стекло скользит вниз наполовину, а затем останавливается. В то же самое мгновение вся приборная панель становится тёмной. Вода закоротила электрическую систему автомобиля.
Отверстие в верхней части окна достаточно широкое, чтобы я могла протиснуться наружу.
Наверное.
Я просовываю голову, наклоняю плечи и начинаю вытаскивать себя наружу. Но стекло цепляется за мой ремень, и даже когда я отчаянно извиваюсь, машина продолжает тонуть. Одной рукой я нащупываю ремень, ухитряюсь расстегнуть его, а потом упираюсь обеими ладонями в дверцу машины и изо всех сил выталкиваю себя наружу. Сила тянет мои джинсы вниз к бёдрам, но теперь я могу просунуть свои бёдра в окно. Почти свободна.
Машина наклоняется, и я плюхаюсь в воду, мои голени всё ещё зажаты между окном и дверью. Я борюсь, но мои ноги цепляются за отверстие. На одно тошнотворное мгновение мне кажется, что машина вот-вот утащит меня вниз, как якорь, на самое дно. В последний момент перед тем, как уйти под воду, я делаю глубокий вдох.
Я иду ко дну. Все вокруг становится таким холодным. Волосы кружатся вокруг меня тёмным облаком. Солнечный свет окрашивает мутную воду в янтарный цвет. Машина всё ещё тащит меня за ноги, её вес наверняка приведёт меня к смерти, если я не смогу выбраться. Я отчаянно брыкаюсь, брыкаюсь и да! Мои ноги свободно выскальзывают. Мои джинсы и туфли уплывают вместе с машиной и теперь я могу плыть вверх.
Когда моя голова поднимается над поверхностью, я жадно хватаю ртом воздух. Небольшая толпа собралась на дороге, возле разбитого фонаря, который должен был показать, куда провалилась моя машина. Никакое сильное течение не тянет меня вниз, и слава богу, потому что я не уверена, что смогу бороться с ним. Недостаток кислорода в сочетании с экстремальными физическими нагрузками вызывает у меня головокружение, но адреналин уже начал действовать. У меня есть силы продолжать двигаться. Борясь, я направляюсь к берегу.
"Спасибо, папа", — думаю я, чувствуя под босыми ногами первую речную слизь. "Спасибо тебе, Пол." Все эти кошмары и видео только что спасли мне жизнь.
Какое-то время я просто лежу на берегу реки, слишком измученная, чтобы даже прикрыться. Если мир хочет посмотреть на мою задницу сквозь мокрое нижнее белье, он может идти к чёрту. На данный момент меня это не заботит.
Я могу справиться со многим. Теперь я уже знаю это о себе. Но эти мгновения оставили меня такой измотанной и усталой, что я уже не могу действовать. Это уже не моя забота. Какая-то добрая женщина, которая держит в машине аптечку первой помощи, накрывает меня серебристым защитным одеялом. Поэтому я позволяю себе несколько мгновений просто существовать. Я не могу ничего сказать себе в этот момент, кроме того, что мне тепло.
Но к тому времени, как приезжает полиция, я уже снова могу говорить.
— Свидетели говорят, что вы специально съехали с обочины, — говорит полицейский, который сидит на корточках передо мной с блокнотом в руках. — Но потом вы отчаянно боролись, чтобы выбраться оттуда.
— Я вовсе не собиралась съезжать в воду, — капелька стекает по одному из моих локонов, прежде чем упасть на щёку. — Я.… мне кажется, я заснула за рулём.
— Заснули? Если я проведу тест на трезвость в полевых условиях, что он мне покажет?
Я бы не отказалась от того, чтобы выпить пару шотов перед тем, как въехать в реку, но я чувствую себя абсолютно, почти зверски трезвой.
— Я чиста. Клянусь вам. Но я уже не первый раз не могу заснуть ночью...
— Вам повезло, что вы не причинили вреда кому-то ещё, — похоже, коп мне поверил, но всё равно отправился за алкотестером. — Держитесь. Кому нам следует позвонить?
Мой телефон, если он был у меня в момент аварии, сейчас лежит на дне реки, полностью мёртвый. Поэтому я даю копам свой домашний номер, но, когда никто не отвечает, а я не могу вспомнить ни одного другого номера, они соглашаются подвезти меня домой. Если все ушли, что ж, я знаю, где хранится запасной ключ.
Во всяком случае, в моей вселенной. Но эта выглядит близкой. Все номерные знаки — Калифорнийские, хотя я не уверена, что видела этот район раньше. Больших отличий от моего дома в Беркли быть не может. Тем более такой же свитер есть у меня дома.
Нейтральная вселенная, сказал Конли. Та, что не была отмечена для уничтожения, та, где Маргарет не должна была умереть. Ведьма всё равно попыталась её убить.
Неужели Конли солгал мне? Он никогда не колебался, когда это служило его целям. Но на этот раз, я думаю, он говорил правду.