Миля дьявола
Шрифт:
– Может совпадение? – неуверенно спросил Гилмор.
– Вряд ли бывают такие схожести, мой друг.
– Кто Он? – непонимающе переспросил детектив-сержант и перевел взгляд с доктора на Крафт-Эбинга, затем на Гилмора.
– Вот что, сержант, – не замечая прозвучавший вопрос приказал инспектор, сложив руки за спиной. – Переверните здесь все, но найдите мне любого, кто хоть что-то видел или слышал. Особое внимание обратите на повозку и извозчика, который появлялся здесь. Уж его то точно могли заприметить.
– Их здесь уйма снуют туда-сюда, сэр, – развел руками детектив. – Каждый божий день…
– Ищите! – резко прервал Гален. – Миля дьявола проходит рядом с этим закоулком, а там полно народу – шлюхи, рабочие, выпивохи и прочие проходимцы. Опросить всех, вам ясно? Убитую доставьте в покойницкую. Не хоронить до моего распоряжения. Неплохо бы определить, кто она. Если это будет возможно. Правда, в Ислингтоне проституток и нищенок не счесть, но все же.
– Может, проверить заявления о пропаже?
– Проверяйте! Все проверяйте, сержант. Любую мелочь на карандаш и докладывать лично мне. С этой минуты оставьте все остальные дела. Вам ясно?
– Да, сэр!
– Почему вы решили, что ее убили? – вдруг спросил фон Эбинг.
– А разве нет?
– Сложно сказать, – поддержал своего коллегу Аттвуд. – Лично я не вижу следов насильственной смерти.
– А отрезанная голова? – удивленно выпалил детектив. – Ей же отрубили голову!
– Ее отделили от тела уже после смерти, мой друг, – прокомментировал Валентайн.
– Чертовщина какая-то! К чему кому-то голова трупа?
– К тому же тело привезли сюда и скинули на мостовую, словно мешок с брюквой, – не обращая внимания на сержанта, продолжал говорить фон Эбинг. – Зачем? Почему именно сюда? Почему просто не скинуть где-то на свалке или в Темзу, где ее никогда не найдут? Это расширяет географию присутствия вашего подопечного, инспектор.
– Что вы имеете ввиду?
– Он мог приехать на эту улицу из любой точки города, а значит, он не привязан к какой-либо отдельной территории, где можно было бы сузить поиски. Такой факт значительно осложнит поиски.
– Мы с вами установили, что наш парень психически болен, так? – Валентайн вновь присел возле тела и в который раз осмотрел его, будто желая обнаружить незамеченную ранее улику.
– Верно, – согласился Крафт-Эбинг, поправляя пенсне на переносице.
– Однако действия, связанные с нашим сегодняшним трупом, свидетельствуют о наличии ума.
– Так может это не Он? – едва заметные нотки надежды прозвучали в голосе инспектора. – Мало ли мертвечины мы находим в таких вот закоулках? Не хотелось бы сотрясать Лондон информацией, что у нас завелся псих, который отсекает головы и совершает с покойниками всякое непотребство.
– Да нет, Гален. Это Он. Даже порезы на шее мне очень знакомы, не говоря уж о запахе корицы. Теперь это его отличительная черта. Этот аромат имеет в себе какую-то важную цель. Он что-то значит для насильника. Как и сама голова.
Аттвуд и Гилмор намеренно не обсуждали детали дела в присутствии детектив-сержанта, который почти ничего не понимал из их разговора. Но одно ему было ясно – эта женщина без головы уже не первая. Австрийский ученый предусмотрительно помалкивал об осквернении Эдит Моллиган, соблюдая секретность.
– Увез подальше, – произнес он. – Сбросил тело. Но не спрятал его. Без одежды. Никаких следов. Свидетелей, полагаю, также не будет. Хотите сказать, что действовал вполне осознанно?
– Это очевидно, судя по его поведению, – утвердительно сказал Аттвуд. – Его помешательство носит периодический характер и, судя по всему, основано на эмоциональности.
– Другими словами, – с нарастающим азартом подхватил фон Эбинг, – вы говорите о том, что он быстро возвращается в стадию покоя, при которой начинает работать разум?
– Именно так.
– Но тогда ваш преступник весьма интересная личность! Куда интереснее, чем я предполагал!
– Иногда мне кажется, что я сам сойду с ума от ваших научных дискуссий, джентльмены, – недовольно проворчал Гилмор. – Может, вернемся к делу?
– Вы не понимаете! – воскликнул фон Эбинг. – Если версия Валентайна верна, это означает, что преступник обладает вполне развитым мозгом, страдающим сильным расстройством психики. Все куда сложнее, инспектор!
– Но что нам это дает в расследовании?
– Пока сложно сказать, – ответил Крафт-Эбинг. – Но одно скажу точно – тогда он не страдает слабоумием, тупостью или идиотизмом, что характеризует недоразвитый мозг. Он думает. А значит, способен планировать хотя бы на шаг вперед. Его агрессия и психические девиации могут иметь функциональный, эпизодический характер.
– Он может быть обладателем вполне обычного, человеческого облика, Гален, – вставил Аттвуд. – Как, например, вы или я. Его монстр сидит глубоко внутри и проявляется от времени к времени. Вначале редко. Затем чаще и чаще. Но так сейчас.
– А потом?
– А потом он выйдет наружу полностью.
– Вполне возможно, что его мозг страдает одной из форм психической дегенерации, которая поглотит его навсегда.
– То есть сейчас он не совсем болен, а спустя время будет совершенно помешан?
– С большей вероятностью да, – ответил фон Эбинг. – Но утверждать точно я не стану. Никто не станет, пока он не будет пойман и исследован.
– Тело чистое, – произнес Аттвуд. – Никаких следов побоев, удержания взаперти или связанной. Ладони рук также чистые, не считая свежих маслянистых пятен с запахом корицы на правом запястье, на пальцах и под ногтями ничего нет. Вокруг трупа, естественно, тоже.