Миля дьявола
Шрифт:
– Это так, – подтвердил доктор Аттвуд, понимая, что леди Уэйнрайт ищет его поддержки. – Мы можем сделать это в любое удобное для каждого присутствующего время и исключительно по его доброй воле. Так как расследование, которое мы ведем по просьбе графини Уэйнрайт, имеет сугубо благородный характер. Лично мною движет желание помочь.
Профессор развел руками.
– Поэтому если кто не захочет, чтобы мы побеседовали наедине, вправе отказать. Это его личное дело.
– Нет, нет! – воскликнула Абигэйл. – Ради несчастной
Реймонд сурово посмотрел на жену, которая тут же замолкла.
– Это резонно, – впервые за время присутствия здесь двух ученых подал голос Оуэн Палмер. – Я согласен.
– Превосходно, – улыбнулся Аттвуд.
– Еще бы! – язвительно воскликнул Дуайт Додсон, но сам Палмер как всегда проигнорировал сей выпад в свою сторону. Остальные сделали вид, что ничего не заметили.
– Да, собственно, чего опасаться, – неуверенно произнес Атчесон. – Может, я чего-то не понимаю, но не вижу в этом мероприятии ничего предосудительного.
– Вы всегда чего-то недопонимаете, милейший, – бросил маркиз Куинси, не глядя в сторону Лестера.
– Если вы против помочь…
– Я не против помочь! – зло прервал Аттвуда Куинси. Зная доктора всего лишь несколько минут, он уже испытывал к нему неприязненные чувства. Сэр Валентайн ему откровенно не понравился. – Я против, чтобы меня допрашивали!
– Прошу прощения, маркиз, – чуть жестковато ответил профессор, возвышаясь над Рэймондом, будучи на полголовы выше него, – однако я не из Скотленд-Ярда, и не веду допросы. Я разговариваю. А вы – не подозреваемый или свидетель преступления, чтобы вас допрашивать, не так ли?
Крафт-Эбинг с интересом наблюдал за ними. Он видел, что маркиз Куинси был обладателем чувствительной гордости, которую способна задеть любая незначительная мелочь. Но, услышав слова Аттвуда, произнесенные в привычной для маркиза тональности, он тут же насупился, отчего Рихард понял – Куинси, наконец, немного успокоился, понимая правоту своего визави. Так бывает у крайне вспыльчивых и амбициозных людей – вначале дают волю эмоциям, а затем следуют неотвратимой логике. Видя такое развитие событий, леди Уэйнрайт коснулась руки Валентайна:
– Вы желали взглянуть на картины, которые рисовала Эдит, – спокойным голосом произнесла она, разряжая накалившуюся обстановку. – Мне передал вашу просьбу мистер Парсон.
– Да, миледи. Это было бы сейчас кстати, учитывая, что со мной мой коллега доктор фон Эбинг.
– Пойдемте. А вы, господа, наслаждайтесь обществом.
Маркиз с неодобрением посмотрел на графиню, остальные гости молча провожали Аттвуда, Крафт-Эбинга и леди Уэйнрайт взглядами, пока те не вышли из гостиной. Навстречу им по коридору быстрым шагом приближался дворецкий Эрл Парсон.
– Миледи?
– Эрл, покажите джентльменам картины Эдит. А я вернусь обратно, не хочу показаться невежливой. Как закончите, присоединяйтесь к нам. Думаю, эмоции Рэймонда поутихнут. Да и мне самой интересно
– Благодарю вас, – ответил Валентайн и они с фон Эбингом направились следом за Парсоном.
Комната, где хранились холсты, написанные Эдит Моллиган, была небольших размеров, и с первого взгляда было ясно, что в ней долгое время никто не жил. Судя по всему, она использовалась исключительно для складирования картин, многими из которых были увешаны стены помещения.
– Это все ее работы? – удивленно поинтересовался Рихард, осматривая комнату.
– Да, сэр.
– Поразительная работоспособность, – подметил он.
– Мисс Моллиган всегда этим отличалась, а ее увлечение живописью было весьма сильным, – монотонно прокомментировал дворецкий. – Джентльмены, на стене шнур с кисточкой. Когда закончите, с его помощью вы можете меня позвать. Или мистера Ханта.
– Прежде чем уйти, – приостановил его Аттвуд, – скажите, где более ранние работы мисс Моллиган, а где самые последние?
Парсон заметно удивился вопросу, но не стал ничего уточнять.
– Вот здесь, – он указал на дальний угол справа от большого окна, – более ранние холсты и на этой стене также, а здесь более поздние.
Затем он указал на противоположную стену, к которой были прислонены еще картины:
– Здесь самые поздние работы.
– После возвращения из Азии Эдит ничего не писала?
– В перерывах, когда ей становилось лучше, мисс Моллиган пробовала работать, чтобы отвлечься, – Парсон слегка нахмурился. – Но закончить не успела.
– Эта работа здесь?
– Да, – кивнул дворецкий, – вон там.
Аттвуд и Крафт-Эбинг проследили глазами за жестом и увидели свернутый свиток плотной бумаги, одиноко стоящий отдельно от других картин.
– Благодарю, мистер Парсон, – кивнул Валентайн.
– Не стану мешать.
С этими словами дворецкий удалился, аккуратно прикрывая дверь.
– Хотите понять ее характер? – спросил Рихард. – Увидеть мир ее глазами?
– Верно, мой друг.
– Я бы делал также, будь я один на вашем месте, – одобрительно улыбнулся австрийский психиатр.
– Всегда стараюсь понять жертву, влезть в ее шкуру, – произнес Аттвуд. – Часто это помогает найти совершившего преступление быстрее.
– Этот метод в скором времени может занять достойное место в криминалистике. Ни один полицейский детектив в Европе, да и во всем мире, не в состоянии с помощью досконального изучения жертв находить впоследствии тех, кто их таковыми сделал.
– Сегодня да, но тогда к чему такие люди как мы? – Аттвуд хитровато прищурился. – Вот и предлагаю нам на практике использовать наши знания, чтобы потом поделиться ими в своих научных работах. Приступим?